Кадр из фильма «Франкофония»
Кадр из фильма «Франкофония»

Александр Сокуров пытается связаться по скайпу с Дирком, капитаном голландского корабля, транспортирующего из Роттердама шедевры живописи. Связь прерывается: в море бушует шторм. Сокуров задается вопросом – стоит ли ради картин рисковать человеческими жизнями, и уподобляет судно плоту Медузы с картины Жерико. Дирк – не единственный собеседник Сокурова: на главный разговор (о культуре и жизни) он вызывает Жака Жожара, возглавлявшего Лувр в период оккупации Франции, и графа Вольфа-Меттерниха – представителя «сложного и разнообразного захватчика», курировавшего музей при Гитлере и Петене. А начинается «Франкофония» с попытки добудиться Толстого и Чехова, демонстрирующей совершенно неповторимое сокуровское чувство юмора. Фото Льва Николаевича Александр Николаевич комментирует так: «Что он  так смотрит? Как будто знает, что нас ожидает». А Чехов: «Неужели и он промолчит?» Для Сокурова все эти люди, чей прах давно истлел, живы – в пространстве ноосферы, где прошлое и настоящее едины. И у русских солдат с фотографий начала ХХ века («Кто тут есть? Народ есть... Какие лица, какие души – ангелы, дети...») есть близнецы на полотнах Лувра. В мудрой «Франкофонии», сделанной на пересечении жанров – от эссе до исторического блокбастера, – проговаривается много важного: как мир может становиться мелкой разменной монетой, а желание хранить традиции – питательной средой нацизма, как в музейных объектах отражаются страх власти и страх перед властью... Но важнее всего – чисто кинематографический, по сути, мистический дар Сокурова материализовывать время и его духов.

Восемьдесят восемь минут, проведенных в зале «Дарсена» на острове Лидо – там 3 сентября 2015 года во время Венецианского фестиваля прошел первый публичный показ «Франкофонии», – и меня отправили в странствия по волнам памяти. Сокуров вольно или невольно вспоминает собственные фильмы – вспоминал и я, как еще школьником через дорогу от дома смотрел в кинотеатре «Луч» «Одинокий голоc человека», удивляясь невиданной вольности в работе с изображением и вторжению дореволюционной хроники в причудливый платоновский мир. Как уже студентом-первокурсником в крошечном малом зале «Юности» погружался в «Камень», где призрак Чехова маялся в таганрогском музее-квартире, и реальный мир таял под воздействием призрачных грифельных теней с экрана.

Три самые ожидаемые кинопремьеры весны

«Друзья»

Первый режиссерский полный метр французского баловня судьбы Луи Гарреля – сына известного режиссера Филиппа, красавчика-актера, начавшего творческий путь с «Мечтателей» самого Бертолуччи, золотого во всех отношениях парня без комплексов. Нет их и в раскованной любовной комедии о двух закадычных друзьях-парижанах и одной прекрасной девушке персидских кровей, работающей в забегаловке на Северном вокзале.

«Братья из Гримсби»

Комический радикализм Саши Барона Коэна не знает границ: в новой шпионской комедии он изображает «быдло» из лондонских рабочих трущоб, вдруг обретающего потерянного в детстве брата – агента МИ-6. Никакой политкорректности: ударные гэги связаны с «символом мира на Ближнем Востоке» – больным СПИДом и прикованным к инвалидному креслу мальчиком Шломи, отпрыском еврейской матери и палестинского отца. Однако в изображении простого люда фильм проявляет редкий гуманизм – в духе британской режиссерской школы.

«Сомния»

Еще один ужастик, подумаете вы, прочтя синопсис (ночные кошмары восьмилетнего ангелочка, усыновленного семьей, потерявшей собственного ребенка, обретают жуткую плоть). Да, но высококлассный образец жанра, сделанный самым остроумным хоррор-мейкером наших дней, Майком Флэнеганом («Окулус»).