Таежные звезды эстрады

В Советском Союзе было много масштабных строек, но даже на их фоне прокладка Байкало-Амурской магистрали стала грандиозным сверхпроектом, реализовали который во многом молодые люди. Леонид Брежнев объявил БАМ «важнейшей стройкой пятилетки», подчеркнув, что в ней примут участие все союзные республики, но «…в первую очередь молодежь». Комсомол тут же ответил «есть!», и 27 апреля 1974 года на строительство БАМа отправился первый Всесоюзный ударный комсомольский отряд имени XVII съезда ВЛКСМ.

Хотя на БАМе работали не только комсомольцы (студенты и аспиранты вузов), но и опытные строители-профессионалы, и солдаты Железнодорожных войск, магистраль прокладывалась преимущественно руками молодых: свыше двух третей «бамовцев» были младше тридцати. Со всего Советского Союза в таежные палаточные лагеря и рабочие поселки, расположенные в зоне вечной мерзлоты, устремились десятки тысяч юношей и девушек. Всего на стройках БАМа побывало около полумиллиона трудовых мигрантов. Многие из них, отработав смену, оседали в свежепостроенных городах (Тында, Северобайкальск, Февральск и другие), создавали там семьи и рожали «детей БАМа».

Энтузиазм среди бамовцев поддерживался системой стимулов, созданных государством, причем не только материальных (высокие зарплаты, ваучеры на покупку вожделенного автомобиля и щедрое изобилие продуктов в магазинах), но и — в первую очередь — идеологических. В советской культуре БАМ подавался как образцовая всенародная стройка, которая должна не просто решить труднейшую инженерную проблему, но создать коммунистическую утопию: вдохнуть новую жизнь в суровые края и извлечь из них несметные богатства для государства. Вот ради чего бамовцы призваны были, борясь с природой, идти на ежедневные трудовые рекорды и подвиги. Об этом писались статьи, стихи, пьесы и романы, снимались телевизионные программы и кинофильмы, сочинялись хоровые кантаты и эстрадные песни. Причем последние, кажется, были эффективнее прочих жанров — фактически они выполнили свое предназначение и смогли пережить историческую эпоху: их помнят и по сей день. Если почитать воспоминания строителей БАМа, то экстремальные холода и трудные бытовые условия в них играют не главную роль; ключевой мотив этих мемуаров — образ утерянного социалистического рая, и не последнюю роль в его создании сыграли песни про БАМ, полные романтики покорения фронтира и торжества человеческого духа.

Песни о комсомольских стройках и конкретно о БАМе — отдельный субжанр советской эстрады. В нем отметились практически все ее авторитеты: от Дмитрия Покрасса — автора легендарных маршей Гражданской и Великой Отечественной, и плодовитого лауреата Сталинской премии Серафима Туликова — до проводника зарубежных трендов Давида Тухманова и виртуоза задушевного минора Владимира Шаинского. Но, пожалуй, образцовые песни о свершениях комсомольцев, и сейчас обжигающие бесшабашностью и романтизмом, сочинял семейный тандем — композитор Александра Пахмутова и поэт Николай Добронравов. Але Пахмутовой, проявившей музыкальный талант с детства, прочили блестящую карьеру в академической музыке. Николай Добронравов собирался стать актером и даже успел сыграть в кино и театре. Будущие супруги и соавторы познакомились в 1956-м в детской редакции Всесоюзного радио и начали совместное творчество с песен для пионеров, а продолжили шлягерами для комсомольцев.

Первый успех всесоюзного масштаба пришел к ним после песенного цикла «Таежные звезды». Он был написан после командировки в Восточную Сибирь по заказу комсомольской организации. Пахмутова и Добронравов воспевали молодых строителей сибирских городов и ГЭС, показывая их вдохновенными искателями приключений и бескорыстными романтиками. Похожая вольная атмосфера и частная, проникновенная интонация были у бардов, бежавших от советского официоза в горы и леса. Пахмутова и Добронравов даже сочиняли песни схожим методом — хоть и не под гитару у костра, но отправляясь в поездки по стране и знакомясь с людьми разных профессий. Довелось побывать паре и на БАМе: ему музыканты посвятили несколько сочинений, в которых акцент перенесен с исполнения гражданского долга на волнение молодых людей, отправляющихся в неизведанное: «Старый мотив железных дорог, вечная молодость рельсовых строк… Кажется, будто вся жизнь впереди — не ошибись, выбирая пути!»

В эталонной песне про энтузиазм строителей БАМа, сочиненной тандемом, знаменитая аббревиатура даже не звучит (кстати, это был распространенный прием у советских авторов — звучность слога «БАМ», напоминавшего одновременно набатный звон и индустриальный гул, часто обыгрывали в стихах и музыке). Гимн «Яростный стройотряд» был написан Пахмутовой и Добронравовым для фильма «Моя любовь на третьем курсе», в котором показан конфликт двух лидеров в студенческой строительной бригаде — бескомпромиссного идеалиста и расчетливого прагматика. Эту молодежную драму, снятую студией «Казахфильм», нельзя отнести к шедеврам советского кино. Согласно ироничному комментарию исполнителя песни, первопроходца русского рока Александра Градского, фильм не смотрели ни он сам, ни Александра Пахмутова. Тем не менее «Яростный стройотряд» (вместе с «товаркой» этой песни, лирической балладой «Как молоды мы были») стал визитной карточкой певца на советском ТВ: в фильме-концерте Градского исполнение этой песни было проиллюстрировано фотохроникой строительства БАМа. Она же дала певцу пропуск на студию звукозаписи фирмы «Мелодия», где впоследствии ему удалось записать несколько своих концептуальных рок-альбомов. «Яростный стройотряд» и сейчас впечатляет сочетанием галопирующего ритма, ликующего симфонического звучания и рок-н-ролльного драйва в вокале, изумительно передавая истовую одержимость и романтический максимализм молодых строителей, хотя Градский и замечал все с тем же сарказмом, что пыл и надрыв его были адресованы не комсомольцам-романтикам, а удалым ребятам, которые едут в сибирскую стужу зарабатывать деньги.

Во время активной фазы строительства БАМа, длившейся десять лет — с 74-го по 84-й, песни о магистрали были обязательным атрибутом концертных и телевизионных программ. Их исполняли многочисленные хоры, а также большие голоса — от оперных мастеров Александра Ведерникова и Александра Розума до королевы частушки Марии Мордасовой или звезд эстрады Эдуарда Хиля и Иосифа Кобзона. Однако наибольшую популярность они получили в версиях артистов, близких и понятных 20-летним бамовцам — вокально-инструментальных ансамблей (ВИА), которые, как могли, заменяли жителям СССР западные поп- и рок-группы. Как правило, в ВИА собирались опытные музыканты с джазовым или даже «подпольным» рок-н-ролльным прошлым, которые хотели иметь возможность официально заниматься творчеством, выступать и зарабатывать деньги. Для этого приходилось идти на компромиссы и записывать песни членов Союза композиторов на одобряемые властью сюжеты; но оставалось место и для самовыражения, а также возможности продемонстрировать свой опыт, мастерство и посвященность в западную поп-культуру — даже в песнях о БАМе.

Первооткрывателем этой темы среди ВИА стал ансамбль «Самоцветы» под управлением выпускника Московской консерватории Юрия Маликова (позже — отца поп-певца Дмитрия Маликова). Ему удалось, как бы сейчас сказали, ухватить тренд незадолго до его появления. Уже на дебютном лонгплее ансамбля была песня «Мой адрес — Советский Союз», сочиненная Давидом Тухмановым. Ее иногда ошибочно принимают за посвященную БАМу из-за быстрого ритма, имитирующего стук колес поезда, и пафоса советского наднационального проекта, который окружал строительство магистрали. «Самоцветы» стали выразителями этого пафоса на официальной эстраде: гастролируя по просторам СССР и исполняя в одной программе «Мой адрес — Советский Союз», хит о Крайнем Севере «Увезу тебя я в тундру» и песни на украинском языке, они растушевывали границы между союзными республиками и национальностями. Строительство БАМа стало одной из вершин советского наднационального проекта: палаточные лагеря и рабочие городки, выросшие вдоль магистрали, были плавильным котлом, где перемешивались приезжие из разных уголков страны и выкристаллизовывалась общесоветская идентичность. Вполне логично, что «Самоцветы» не смогли пройти мимо этой темы и, будучи уже весьма популярным коллективом, первыми среди ВИА записали миньон с двумя песнями про БАМ — «Если сердцем молод» и «Строим БАМ». Под быстрый танцевальный ритм, кабацкое фортепиано, дерзкие рулады духовых и озорные «ла-ла-ла» «Самоцветы» призывали резать рельсами тайгу и возводить новые города. «Я сегодня там, где метет пурга, Я сегодня там, где поет тайга. Я сегодня там, где друзья близки, нет причины для тоски!» В их версии сюжет о покорении вечной мерзлоты и непроходимой тайги приобрел характер дружеского застолья в ресторане.

Эстафету у «Самоцветов» подхватил ансамбль «Пламя», основанный бывшими участниками «Самоцветов», ушедшими от Юрия Маликова. На их дебютном миньоне, выпущенном в 1976-м, тоже было две песни о БАМе — «Дорога дальняя» Арно Бабаджаняна и «Сердце горячим останется» Владимира Шаинского. Они выполнены в схожей камуфляжной технике: за фасадом романтических текстов о преодолении себя и покорении природы скрывались драйвовый фанковый бас и джазовые сбивки ритм-секции. Позже песни про БАМ ввели в свой репертуар московские суперзвезды «Веселые ребята», их ленинградские конкуренты «Голубые гитары», челябинский «Ариэль», «Лейся, песня» (ансамбль, которым руководил тогда Михаил Шуфутинский), белорусские «Верасы» и всесоюзный хитмейкер Юрий Антонов. Многим из этих музыкантов довелось исполнять свои песни непосредственно перед «бамовцами». В 1976 году в Тынде, признанной «столицей БАМа», стал проводиться фестиваль «Огни магистрали», на который съезжались именитые гости из центра: звезды эстрады, кино и театра, включая Краснознаменный ансамбль песни и пляски имени Александрова и труппу театра «Современник» во главе с Олегом Табаковым. Иосиф Кобзон пел в Тынде так часто, что ему дали звание почетного гражданина города, а сама Тында на десятилетие, пока шло активное строительство, стала «крайней точкой Москвы», как пели в одноименной песне «Голубые гитары».

Самым необычным гостем, который посетил БАМ и воспел ему оду, стал американец Дин Рид. Не сумевший сделать карьеру в Лос-Анджелесе, этот певец и актер разочаровался в американском обществе и уехал в Южную Америку, где его очень любили. В Аргентине, Чили, Перу и Венесуэле он был невероятно популярен — Дин Рид выступал с гастролями, снимался в кино и на телевидении. Его называли Красным Элвисом за то, что он, увлекшись идеями социализма, стал критиковать политику США и пропагандировать всеобщее братство трудящихся. Он даже пострадал за свою публичную позицию и немного посидел в тюрьме, когда режим поменялся и к власти в Аргентине, где он жил, пришли правые. После этого Дин Рид перебрался в Италию, где снимался в спагетти-вестернах, а затем в Восточную Германию, где продолжил записывать диски, играть в фильмах про ковбоев и индейцев и выступать с критикой американского правительства. Перебравшись в Европу, Рид стал приезжать в Советский Союз. Его очень тепло встречали официальные лица, называли «борцом за мир» и «настоящим голосом Америки», а обычные люди обожали его за зажигательные песни, непохожие на советскую эстраду (у барда был обширный репертуар: помимо его собственных песен там были кантри и рок-н-роллы, поп-баллады, протестный фолк и хиты The Beatles), за харизму кинозвезды и широкую «американскую» улыбку. В один из своих визитов в СССР Дин Рид посетил Тынду, приняв участие в фестивале самодеятельной патриотической песни. По воспоминаниям очевидцев, у посадочной полосы американца встречали несколько тысяч человек — немалая часть города (население «столицы БАМа» тогда составляло около полусотни тысяч человек). На его выступление в Дом культуры «Юность», где проходили фестивали и выступления заезжих звезд, не смогли попасть все желающие. В путешествии по БАМу певца сопровождала съемочная группа из Москвы, которая делала фильм о его поездке и встречах с бамовцами. Этот проект не был завершен, но некоторые съемки сохранились — их можно увидеть в фильмах-концертах Дина Рида, которые охотно снимало и показывало советское телевидение. В одном из таких «клипов» Красный Элвис исполняет традиционный госпел This Train, который пели и Луи Армстронг, и Боб Марли, в сцене, напоминающей спагетти-вестерн: он идет с гитарой по крыше движущегося поезда, продвигающегося вдоль бескрайней тайги — американский ковбой, которого неведомой силой занесло во глубину сибирских руд. «Песня “Этот поезд”. “В этом поезде нет лжецов и обманщиков. В этом поезде мы мчимся навстречу счастью”», — торжественно произносит за кадром советский диктор, переводя первую строчку текста.

После поездки Дин Рид написал о БАМе собственную песню — в ее припеве девять раз повторяется ликующий выкрик «BAM!»: «BAM! Far as the eye can see. BAM! Built for you and me. BAM! People can be free!». Возможно, сам того не подозревая, американский бард повторил схему, ранее использованную в песне «БАМ» поэтом Михаилом Вершининым и мастером военных маршей Дмитрием Покрассом, только у них в припеве торжествующий «БАМ!» звучит 20 раз. Стилистически, исторически эти песни принадлежат совершенно разным мирам и эпохам, но их объединяет раскаленная вера в технический прогресс и обретение пути к счастью для всего человечества. В наше время вера эта скорее кажется наивной и смешной, но почему-то, слушая песни о БАМе и вспоминая его историю, сложно не испытать укол грусти при мысли о том, что мы свернули с этой магистрали — и, кажется, навсегда.

105-й номер «Сноба» продается в интернет-магазинах Ozon и Wildberries, а также в «Азбуке вкуса», «Глобус Гурмэ», Spar и других сетях. Полистать журнал или забрать с собой можно на Хлебозаводе, в Sartoria Lamberti, Палатах Толстого и арт-магазине CUBE.