«В России танцуют под слова». Большое интервью с Николаем Редькиным

Для нашего разговора ты выбрал альбом «Кино» — «Это не любовь». Почему его?

Я очень люблю этот альбом, потому что он помог мне переосмыслить группу «Кино». Лет до 20 я был уверен, что группа «Кино» — это что-то говнарское, неприятное. Это бесконечные: «белый снег, серый лед», три аккорда и люди в грязных балахонах, которые эти песни поют на улицах. Потом я послушал «Это не любовь» и удивился, насколько он стильно и классно звучит. Я услышал там и The Smiths, и старые джэнгл-поп-группы, и лоу-фай, который я в то время любил.

Ну, лоу-фай там скорее вынужденный.

Конечно. Русский хипстер — это когда ты сперва послушал Cleaners from Venus и только потом уже «Это не любовь». Еще я удивился, насколько прикольный Цой на этом альбоме. Он какой-то дерзкий, верткий, очень смешной, ироничный и самоироничный. Тут понятно, откуда ноги растут — фанату Моррисси об этом рассказывать не нужно.

«Это не любовь» — интересный альбом, но я далеко не все песни с него воспринимаю. Для меня там слишком много дворового ленинградского флера. Я не понимаю строчку «я уже не грею пиво», потому что я вообще не грею пиво.

Мне кажется, людям сегодня нужно объяснять, что значит «греть пиво». Ведь в Советском Союзе продавали теплое пиво. То есть зимой его специально подогревали, чтобы люди не пили холодное, не морозили себе горло. Сейчас это сложно себе представить. И поэтому я тоже, когда впервые услышал про это, удивился. Но за вычетом пары деталей — про теплое пиво, про что-то еще — я вообще не чувствовал никакой дистанции. 

Например, песня «Уходи» универсально легла на мое тогдашнее мироощущение. Там парень просыпается после one-night stand’а с девушкой и пытается ее деликатно выставить из квартиры. Мы? Мы! 100%. Это ситуация, которая с каждым из нас происходила. Цой через не могу записывает ее номер — сейчас бы он, наверное, добавил ее в телеграме, отправил бы стикер типа «уходи, потом спишемся, созвонимся». И я ощутил всю глубину чувств Цоя в этом моменте. Мне это было очень понятно.

Ты первым из наших гостей предложил обсудить сразу несколько альбомов — давай кратко расскажем, за что ты любишь дебютник Sisters of Mercy.

Да, я хотел принести дебютный альбом First and Last and Always своей любимой группы Sisters of Mercy. Эта пластинка — краеугольный камень готик-рока. Она во многом и определила смысл, настроения и эстетику этого жанра. Понятно, что такая группа была не одна, их было несколько. Три сосны готик-рока — Joy Division, The Cure и Sisters of Mercy. 

First and Last and Always — это классика эпического готик-рока. С песнями о том, как человек мчится по черной дороге после ядерной катастрофы и ощущает себя единственным выжившим. Если The Smiths — это то, чем вдохновлялась группа «Кино» в своем раннем периоде, то Sisters of Mercy — это 100% то, чем вдохновлялся Цой, когда писал «Группу крови», «Звезду по имени Солнце» и, может быть, даже «Хочу перемен».

Это и мощные гитарные рифы, и бесстрашный и бесстрастный голос фронтмена Эндрю Элдрича. Еще мне очень понравилось, что у Sisters of Mercy, как и у группы «Кино» времен альбома «Это не любовь», не было ударника. Мне раньше всегда не нравились ударники, потому что в моем детстве они все были немножко не сексуальными. То есть в группе есть классный фронтмен, классный бас-гитарист, классный гитарист. Ты на них смотришь и ощущаешь stage presence. А позади них сидит ударник, который по остаточному принципу просто надрывается, что-то делает.

А существуют примеры сексуальных ударников?

Да в мире много прекрасных ударников. Это я уже когда стал взрослее, понял, что ударник, на самом деле, очень важная часть группы. А если у тебя есть человек, который может делать это красиво, можно считать, что полдела сделано. Но в те времена меня очень привлекало то, что Sisters of Mercy никогда не держали живого ударника и все свои концерты играли с драм-машинкой. Они даже придумали ей имя — доктор Аваланч — и таким образом очень эффектно ввели ее в лор (мифологию. — Прим. ред.) группы. 

У группы «Кино» в середине 1980-х, как я понимаю, просто не было возможности записать живые барабаны, потому что писались они на квартире у Алексея Вишни. Поэтому они какую-то драм-машинку (по-моему, самодельную) одолжили у другой прикольной ленинградской группы «Кофе». Когда я включал этот альбом рэперам, они говорили: «Какие тут 808-е!» Там, конечно, не 808-е, но ударные грузят очень хорошо.

За последние пару лет «Это не любовь» несколько раз переиздавали. Ремейк 2024 года звучит даже качественнее, чем последние альбомы «Кино». Мне кажется, что в новой версии альбом звучит хуже. Теряется атмосфера оригинальной записи.

Да, в этом году «Кино» перезаписали альбом, по-другому свели голос Цоя, пересобрали его из старых фонограмм, и альбом зазвучал в разы качественнее. Теперь его можно слушать на high-end-аппаратуре. Наверное. У меня ее нет, я говорю гипотетически. Но в своей лоу-файности, в своей домашней прикольности альбом, конечно, сильно потерял. И тут есть два лагеря фанатов Цоя: те, которые ценят его именно за приколдес, за классный домашний lo-fi, и те, которые хотят, чтобы все было понятно и чтобы звук был мощный. 

Забыл спросить — когда ты впервые услышал «Это не любовь»?

«Это не любовь» я впервые услышал в кавер-версии от группы «МультFильмы». Был проект «КИНОпробы», и там все модные рокеры начала 2000-х делали каверы на «Кино». Уже тогда у меня в голове мелькнуло: «Ни фига себе! У Цоя есть и такие песни».

Мой любимый кавер на «Кино» — это «Фильмы» в исполнении иноагента Земфиры  (Рамазанова Земфира Талгатовна признана иностранным агентом *). Его, кажется, не существует в записи, но концертную версию я слушал много раз.

Я сейчас вспомнил свой любимый кавер. Был и есть такой рэпер Струч, он же Fresh Boys. Это человек из великой питерской группы Umbriaco. В какой-то момент он решил немножко расширить свою жанровую палитру и записал для третьего сборника «КИНОпробы», где уже были рэперы, прекрасную версию песни «Ты выглядишь так несовременно рядом со мной». Он в такой мелодекламационной манере это все проговаривал. Под бит в стиле Фаррелла и The Neptunes. И в этом был соус.

Давай от группы «Кино» отойдем к любимой тобой музыке 2010-х. Из артистов, которые появились в этот период, кто для тебя был важнее всего?

У меня было два коллектива, за становлением которых я наблюдал с широко раскрытыми глазами. Во-первых, это группа ЛСП — их пик пришелся на 2017 год, когда вышел альбом Tragic City. Тогда же случились трагические события, смерть Романа (Рома Англичанин, участник дуэта ЛСП. — Прим. ред.). Как бы цинично это ни звучало, но на своем пике группа оказалась в тот же год, когда умер один из важнейших ее участников.

Во-вторых, это группа «Каспийский груз». Это коллектив, как мне кажется, до сих пор не понят культурной частью аудитории. Понятно, что это уже народно любимая группа, понятно, что сейчас у них вторая молодость, хиты, хорошие стриминги, новые большие успехи. Но даже у тебя, я думаю, есть к их музыке небольшое предубеждение. Мне очень нравится и очень близка эволюция Скриптонита. В какой-то момент он создал сайд-проект Gruppa Skryptonite, где он играет дрим-поп. И я подумал: «Вау! Можно и так делать». 

Есть какие-то артисты, которые сегодня уже забыты или не так популярны, как раньше, но потенциал которых тебе при этом кажется не до конца раскрытым?

Было очень много людей, которые не в полной степени реализовались. Я чуть ли не в каждом интервью говорю про Jahmal. Мне обидно, что волна того рэпа резко схлынула и не успела оставить после себя какой-то эпохальный, знаковый, поколенческий альбом. Хотя «Триагрутрика» оставила великий альбом «Вечерний Челябинск». Это пластинка, к которой я возвращаюсь десять лет и еще, наверное, лет десять буду возвращаться. Я слушаю ее в разные моменты жизни, и каждый раз в ней открываю разные сокровища: тут какая-то строчка есть, которую я раньше не замечал, тут неожиданное решение в аранжировке.

Мне обидно, что Jahmal не записал песенного альбома. Если ты слышал его треки, ты себе представляешь тембр Джамала — он такой блюзовый, джазовый, это хриплый и очень характерный, узнаваемый голос. Я подумал, как бы это здорово легло на винтажные биты в духе Griselda. Вот если бы он спел под них свои лучшие песни, которые по одной на каждый альбом насовал, это была бы штука на уровне «Дома с нормальными явлениями» (альбом Скриптонита. — Прим. ред.), а может быть, даже выше.

Ты говорил, что с ЛСП для тебя связаны целые периоды жизни — можешь последовательно рассказать, как ты слушал альбомы Олега?

Первую запись Олега мне принес мой друг и коллега на тот момент Леха Горбаш. Он сказал: «У меня на факультете учится парень, пишет классные песни в духе Kid Cudi». В 2011 году нужно было очень постараться, чтобы найти на русском языке песни, которые звучали бы похоже на Kid Cudi. Я послушал — это был самый первый EP Олега «Видеть цветные сны». Эта музыка как-то хорошо легла на мое самочувствие, я тогда как раз находился в постразводном периоде. И я ее слушал, слушал. В какой-то момент я понял, что уже знаю все песни наизусть — и я стал всем про них рассказывать, везде писать: «Послушайте! Посмотрите!» Так этот альбом попал к Саше Горбачеву из «Афиши».

Саша взял у Олега интервью — и процесс запустился. Я такое очень люблю, когда ты что-то делаешь, и это запускает целую веточку процессов. Олега привезли в Москву — сюда же, где мы сейчас разговариваем, на «Красный Октябрь», в маленький бар, который, по-моему, назывался «Заря». Перед сценой было пять человек — я и четверо моих друзей. И вот тогда мы познакомились с Олегом и как-то хорошо очень пообщались. Мне Олег показался приятным человеком. И я уже тогда почему-то понял, что он профик. Потому что даже на такую толпу — абсолютно чужую, холодную, он умудрился отработать достойно. Все песни спел, какой-то конферанс сделал. В общем, зажег людей.

Какой из альбомов ЛСП для тебя самый важный?

Это 100% была «Виселица». Как раз в 2014 году я подумал, что очень хочу послушать Олега вживую. У него уже был на тот момент электронный альбом «ЁП». Это десять треков, и каждый из них — не песня, а сгусток желчи, тротиловый комочек энергетический. Я хотел послушать их в клубе на какой-то концертной площадке, поэтому решил сам организовать концерт. Олег настолько этим воодушевился, что к этому концерту записал еще один альбом. Так появилась «Виселица». Я слушал ее, и у меня голова трещала. Я не мог поверить, что такие колкие, жесткие, но при этом очень красивые, по-хорошему попсовые и мелодичные песни можно писать на русском. Я сидел, а подо мной и надо мной все горело.

Мне кажется, Олег — один из немногих вневременных артистов сегодня. Ту же «Виселицу» я спокойно могу переслушать сейчас. Даже какие-то устаревшие музыкальные решения не мешают, потому что харизма Олега их перекрывает.

Ты правильно говоришь про вневременной аспект, потому что большинство альбомов ЛСП звучали не так, как было модно в тот момент, когда они записаны. У Олега есть ровно один альбом, который отдает дань модным тенденциям, — это Magic City, где он делает трэп, который в 2015 году был популярен. И даже он спустя время звучит прикольно. Нет ощущения, что ты слушаешь что-то устаревшее на годы и десятилетия. Допустим, альбомы Yanix, которого я обожаю и тоже очень много слушал, сейчас так не включишь. Их можно поставить с ностальгическим настроением, чтобы вспомнить, как раньше писали, как раньше сводили, какие раньше были биты. А с Олегом не так.

Альбом «Несчастные люди» тебе понравился? Мне потребовалось время, чтобы его расслушать. Я не понимал, зачем Олег обращается к уже отработанным темам. А потом понял, что это ретроспективный альбом, и его ценность, наверное, в этом.

Мне кажется, что это такие воспоминания Олега о себе молодом. Мне очень нравится песня «Боди», где есть строчка про «крабовый салатик», который пахнет морем. Там по сюжету песни герой просыпается с девушкой наутро после one-night stand’а (у нас сегодня все об этом), и они просто весь день дурачатся, смотрят сериалы. Для женатого мужчины с ребенком провести день в таком режиме — это недостижимый идеал, почти рай.

Я могу понять, о чем ты говоришь. Не скажу, что это отторжение, но я тоже на некоторой дистанции слушаю позднего Олега. У меня сильно реже случается так, что новые песни залетают прямо в сердечко. Хотя «Сикрет Плейс», например, залетела. И это тоже ретроспективная запись — Олег там как бы говорит: «А сейчас я попробую вжиться в роль себя или своего знакомого почти 20-летней давности». Но вот то, что Олег писал на своем пике, было по-настоящему круто. Я, как говорят, «построил свою идентичность» на этом.

У тебя есть один любимый трек Олега?

Первое, что в меня попало, это песня «Ламбада» с альбома «Видеть цветные сны». Это ранний трек, он сделан в стилистике Канье Уэста после альбома 808s & Heartbreak. Там много тюна, достаточно скупая и при этом танцевальная аранжировка и очень классный грустный текст. Вот почему-то в меня это попало и до сих пор не выпало. Причем «Ламбаду» я слушал вживую ровно один раз — на том первом концерте, где было пять человек у сцены. Другого репертуара у Олега тогда не было, он просто исполнял эту EP (мини-альбом. — Прим. ред.) от начала и до конца. 

А любимый куплет? Я придумал самый непопулярный ответ на этот вопрос: «Грязные танцы» с Нюшей. Вот это действительно — музыка не для всех. Там очень крутая атмосфера гламура откуда-то из нулевых. Из ранних треков Тимати.

Мне кажется, Олег во многих своих работах, в том числе и более поздних, пытается эту атмосферу перенести. Про Ариэля Пинка часто говорят, что его музыка — это как будто мальчик под сиропом от кашля смотрит MTV, и в его голове происходит легкое замыкание. Вот музыка позднего Олега — это как будто повзрослевший мальчик под сиропом от кашля ловит какие-то флешбэки из 2000-х, все эти шоу вроде «Тачка на прокачку», «Поцелуй навылет», — и вспоминает свои ощущения от этого гламурного вайба.

Про любимый куплет — мне очень нравится песня Олега с рэпером Bumer из Piggy Bang. Была такая движуха, которая сформировалась вокруг Олега. Песня называется «Ты сама нежность». Там гениальный куплет, в нем есть строчки: «Хоть я и паскуда, ты тоже паскуда. Но я очень тоскую. Очень, очень тоскую». Это очень круто. 

Давай поговорим о современной сцене. Мы недавно договаривались о сотрудничестве с одним артистом и случайно оказались на одном летнем музыкальном фестивале. Там был удивительный лайнап — Лев Лещенко разогревал рэпера Хаски, под треки которого люди, что меня удивило, танцевали. Каково тебе жить в этом причудливом моменте, когда «актуальная» музыка на русском — это калейдоскоп из самых неожиданных и несовместимых артистов?

Это круто. Я понял это еще на том моменте, когда у Лещенко вышел фит с Loc-Dog. Больше всего меня поразила пометка «0+», которая стояла под песней на YouTube. Рассказал бы мне кто-то 15 лет назад, что на треке Loc-Dog будет стоять возрастное ограничение «0+», я бы посмеялся. А если бы мне сказали, что у него будет совместный трек со Львом Лещенко, я бы, наверное, попросил у человека номер его дилера.

Лещенко вообще умеет удивлять — вспомнить хотя бы «Там» с «Мегаполисом». Очень люблю эту песню — и как трек, и как странное культурное событие.  

Я на самом деле очень много слушал группу «Мегаполис». У меня с ними примерно такая же история, как с Цоем. Я первым послушал их дебютный альбом, где были песни «Утро», «Дебют» и другие. Я удивился, насколько там классный lo-fi. Видимо, я прирожденный лоу-файщик. Ты сперва слушаешь всяких Ариэлей Пинков, Джонов Маусов, а потом тебе попадает в руки песня «Утро» — и ты такой: «Вау! Это как Ариэль Пинк, только еще и на русском языке, да еще и с классным поэтическим текстом Бродского».

Мы говорили с Нестеровым — ему ранние альбомы уже не очень хочется вспоминать. Хотя я альбом «Утро» обожаю — он в контексте моей жизни важный.

Я могу его понять, учитывая траекторию «Мегаполиса» и то, к чему они пришли, — сейчас они записывают альбомы джазовых джемов. То, что они выпускают в последнее время, — это даже в каком-то смысле академическая музыка. На ее фоне первые треки, естественно, могут казаться слишком простыми или недоделанными. Тем более что весь этот советский нью-вейв записывался в каких-то кустарных, домашних условиях.

Многие песни они потом переиздавали на следующих альбомах. Интересно, что почти каждый может найти себе альбом «Мегаполиса» по душе. И, в противовес этому, очень редко находятся люди, которым бы весь их репертуар нравился.

Это очень хорошо видно на концертах, где они обычно играют позднюю программу. Допустим, альбом Zerolines, который уже существует как отдельный проект. А люди приходят и такие: «Karl-Marx-Stadt, Karl-Marx-Stadt, Du bist die Stadt roter Blumen». Или поют песню про «голубые яйца дрозда». Хотя они ее давно уже не играют.

Но мы отошли от темы — давай вернемся к современной музыке.

Да. Я хотел сказать, что был недавно на Пикнике «Афиши» — а для меня это как свадьба для Хрущева, важнейший источник познания жизни. И я порадовался тому, насколько фрагментарно разная музыка там играет и насколько круто ее люди воспринимают. Я пришел, а там Антоха МС исполняет какой-то диско-фанк с очень сложной ритмикой, с большим бэндом, с какими-то джазовыми вкраплениями. И люди радовались. Да, их не до фига, не целый стадион, но они радуются, все дружно качают руками, топают ногами. Прихожу — там Рудольф Страусов играет. Это такой чувак, который делает гранжуху в духе группы Deftones. У него там барабанщик, гитарист, и они вместе играют музыку какой-то невиданной остроты чувств. Народу было немного, но все очень поддерживали. 

Рядом Хаски устраивал свой перформанс, когда на сцену выходят 20 человек в спортивном костюме Хаски, и все танцуют. Найк Борзов выступал — удивительный артист. Он до сих пор фестивальный хедлайнер, люди его прекрасно принимают, поют все песни хором. Удивительно, как у человека каждый год вторая молодость происходит на летних фестах.

Я для себя только в прошлом году открыл его альбом «Заноза» — для меня это было очень мощное впечатление. Хотя о нем, мне кажется, почти никто не помнит.

Альбом «Заноза» — это нулевой пациент российского инди. Мне жалко, что он вышел в тот момент, когда российской инди-сцены массово не существовало. Он вышел в пустоту и ни на кого толком не повлиял, хотя мог бы. Просто тогда еще не было этой новой генерации, люди тогда еще не научились потреблять информацию, которой стало много. Даже Mujuice повезло больше — там уже была «Афиша», были блоги «ВКонтакте». Уже была сфера, где люди могли дискутировать о музыке. По крайней мере, на него писали ругательные рецензии: «Петь не умеет! Кай Метов!» А про Борзова, мне кажется, вообще никто толком и не написал ничего, причем до сих пор. Феномен «Занозы» не осмыслен.

Тут снова можно поблагодарить Олега Нестерова — он же его продюсировал.

Точно, я про это забыл. Как мы круто закольцевали. Мне очень нравится продюсерская деятельность Нестерова. Наверное, даже больше, чем музыкальная. Я напомню, что и группу «Маша и Медведи» продюсировал он. Их первые два альбома — это великая музыка, которую он издавал на своем лейбле «Снегири». В частности, он уже тогда стал придумывать эту нишу, как он это называл, «шансона с человеческим лицом». 

У него был лейбл «Ш2», где он выпускал Карла Хламкина, Гуджу Бурдули и других чуваков, наработки которых потом использовал Петр Налич. Кстати, тоже был на Пикнике «Афиши» — люди орали безумно. Да и много, кстати, инди-музыки 2010-х он выпустил. Группу Ifwe замечательную петербургскую, из которой потом выросли отдельные цветочки русского chillwave. Он издавал «Дашу Шульц». «Даша и Сережа» — замечательная группа, тоже, как мне кажется, недооцененная.

От сцены, которая есть у нас здесь, давай перейдем к сцене, которая есть у нас, как в песне «Мегаполиса» пел Лев Лещенко, «там». Ты ощущаешь, как в эмигрантской музыке образуется параллельный нашему нарратив? И резонирует ли эта музыка с тобой, когда ее предполагаемый слушатель — это по всем признакам не ты? У меня так с альбомом Монеточки (Гырдымова Елизавета Андреевна признана иностранным агентом)* случилось. Для меня там звучат очень странные вещи.

Уже сейчас можно сказать, что «там» есть своя общность артистов, которые говорят со своей аудиторией. Это нормально — у нас есть артисты, которые говорят с нами. Для меня то, о чем ты говоришь, было показательно даже не на примере альбома Монеточки* (Гырдымова Елизавета Андреевна признана иностранным агентом)*, а на примере «Касты». Я послушал альбом Влади «Длится февраль» — и абсолютно не почувствовал то, что туда заложил артист. В большинстве своем я даже те ситуации, которые он смоделировал в своих песнях, не понял. И уже потом, на каком-то моменте до меня дошло, что у них там своя проблематика, а у нас здесь наша проблематика. 

Мне сложно об этом говорить сейчас, потому что культура-то одна. Мы поем на одном языке, мы поем одними словами. Просто люди оказались в разных обстоятельствах. Мне кажется, это все может стать единым, когда обстоятельства поменяются.

Мне тоже так кажется. Прошлое как бы по умолчанию становится общим. А все, что происходит в моменте, сложно оценить со стороны. Потому что «стороны» нет.

Ну да. Мне кажется, сейчас «там» будет выходить очень много какого-то ностальгического материала. И песня «Это было в России» тоже ностальгическая — при всех претензиях о том, что исполнитель в этом треке прощается с живой страной, где живут живые люди. Я понимаю, что это метафора. Ко мне в комментарии приходили люди, они мне очень много говорили об этом, я понял их точку зрения. Но песня сделана талантливо, очень круто. И сама по себе ностальгия — как будто самая легко распространяемая эмоция.

При этом, знаешь, я недавно себя ловил на мысли, что я бы с огромным удовольствием послушал чей-то альбом про жизнь и быт человека, который оказывается в эмиграции. Вот, допустим, группа «Каста» сейчас пишет новый альбом. Я не знаю, что там будет, но мне хочется пофантазировать, что там расскажут, как это вообще бывает. Вот приезжает человек на Кипр — как он там обживается? Что чувствует? Где покупает продукты?

Условно, Надежда Тэффи же много рассказывала про то, как она живет в другой стране. Как проходит ее жизнь, как устроен ее быт. У Набокова роман «Дар» об этом во многом. Я думаю, что и в музыке однажды до этого дойдет. Мне кажется, тут я могу ошибаться и это просто мои домыслы сразу, но мне кажется, что с годами сентиментальность пройдет. А желание осмыслять свою жизнь за границей останется — и это будет намного интереснее.

Сейчас будет резкий переход — есть ли в России хороший женский рэп? Это важная для меня тема — я уверен, что из «трушных» артисток у нас есть примерно одна.

Я думаю, что любой разговор о женском рэпе происходит так: мы садимся…Садятся двое мужчин.

Садятся двое мужчин: «Ну, женского рэпа в России нет! Но есть вот такая девушка. И еще вот такая девушка. И, помните, два года назад была такая девушка?» Впоследствии выясняется, что интересные артистки вроде бы и были, но каких-то больших звезд не случилось. То есть на отечественной сцене балом правят исключительно мужчины. Если мы сейчас с тобой начнем собирать гипотетический топ-10 русских реперов, я уверен, что там будут в основном мужчины. Скорее всего, все десять из них будут мужчинами. Вот так получилось у нас. Я бы сказал, что два года назад у нас на уровне была Instasamka.

Мне так не кажется. Все-таки женский рэп — это определенная культура поведения. Это игра с типажами. Я верю, что Ники Минаж может быть такой «мамочкой», но Даша выглядит и ведет себя не так. У нее грустные глаза и неправильный вайб.

Ну, отчасти я согласен. Но ты берешь только один из существующих архетипов женского рэпа. Вот этот архетип «большой мамочки», как ты правильно сказал. Их же несколько. Проблема в том, что почти все, кто сейчас читает рэп на русском, все девушки, женщины, они пытаются попасть именно в этот архетип. Но есть же много других. Есть же Little Simz, которая не через сексуализацию, а в другом ключе раскрывает свою жесткость в рэпе.

В зарубежном рэпе это была чисто индустриальная штука, когда женщину продюсировали и подавали определенным образом. Почти в каждой тусовке была девушка, которая становилась первой леди этой тусовки. И ее так и продвигали, как некоторую экзотику.

В нашем случае был кейс Кристины Си.

Да, это очень хороший пример. Кстати, когда Кристина Си читала рэп, она была феноменально горяча. Песни Mama Boss, «Мне не смешно» или «Я хочу» до сих пор раскачивают вечеринки. Это очень крутые, мастерски сделанные треки. Другое дело, что ей самой это было не органично. Она себя видела в другой музыке — и флаг в руки. За рубежом этот механизм был отработан на Фокси Браун, на Ив, на Лил Ким, а впоследствии на Ники Минаж, на Карди Би, на Меган Ти Сталлион и далее по тексту. Если говорить индустриальным языком, это были рыночные прецеденты, которые круто сработали, и уже на их основе строили новые кейсы. У нас такого просто не было. Я не знаю почему. Может быть, в 2000-е такова была инерция нашего патриархального общества — всем было сложно представить, что девушка может органично читать рэп.

Мне кажется, что проблема как раз не в отсутствии традиции, а в неправильном выборе артиста. Женский рэп подразумевает особую модель поведения. Instasamka для меня не работает, потому что она не легкая — у нее тяжелые глаза. Перенять вайб так же важно, как перенять саму музыку. А органично вести себя таким образом, как себя ведут американские артистки, могут, как мне кажутся, только люди из южных, восточных культур. Грубо говоря, роль нашей Латинской Америки выполняет Кавказ и Закавказье — национальные регионы, которые автоматически подразумевают другую культурную настройку. Поэтому я большой фанат того, что делает Ася ALIZADE — у нее это очень естественно получается.

Интересно. Я слушал первые турецкие хиты Аси, но я не помню их названий. Это прикольно, это качает, но каких-то чувств глубже ее песни у меня не вызвали. То есть на начальном уровне я погрузился, но на репит эти треки не ушли. Ася — яркая девушка, яркий персонаж. Мне кажется, со временем, проведенным «там», она еще больше набралась сценической харизмы. Того, что называется stage presence. Но чтобы писать песни на русском, нужно иначе формулировать. Потому что в России танцуют под слова.

Почему песня «За деньги да» так взорвала? Потому что, во-первых, какой панчлайн. А во-вторых, потому что она апеллирует к хорошо понятному и знакомому нам архетипу рублевской жены. В нашей культуре он закреплен прекрасно. Мы его встречали и в сериалах на ТНТ, и в романах Оксаны Робски. То есть нам это близко. Что такого может сказать Ася, чтобы это оказалось так же актуально, я себе пока не представляю.

Последний вопрос. Расскажи о своем главном воспоминании или впечатлении из жизни, к которому ты время от времени возвращаешься, чтобы синхронизироваться с собой. Это может быть любой важный для тебя опыт.

Я вспомнил очень кринжовую историю. В 25 лет, когда у меня была постразводная болезнь (назовем это так), я что-то страдал, мучился. И вот ко мне пришли друзья. И друзья не придумали ничего лучше, чем накурить меня запрещенным веществом. Я осуждаю это всей душой — не употребляю наркотики и никому не советую, потому что это ужасно. Вы об этом как раз и узнаете дальше из моего рассказа. 

Друзья накурили меня на самом деле даже не запрещенным, а еще разрешенным тогда веществом, которое называлось спайс. Я не знал, что это такое, абсолютно никогда с ним дел не имел и после этого не хочу иметь вдвойне. В общем, спустя минуту после употребления мне начало казаться, что я умираю. Что я лечу вниз по какой-то воронке, и впереди смерть. Я начал говорить друзьям, чтобы они вызвали скорую. Друзья тоже запаниковали, потому что вызывать скорую в таком состоянии было не вариант. И они такие: «Может, ты полежишь, успокоишься? Мы тебе музыки включим послушать». 

И они мне поставили альбом Канье Уэста My Beautiful Dark Twisted Fantasy. Он тогда только вышел. Конкретно это была песня Runaway. Она не самая ласковая у Канье — это монолог человека-мудака, который признается в том, что он мудак. Но там была такая красивая гармония. И на меня эта пианинка в припеве очень успокаивающе подействовала. Я полежал там минут 40, отошел, встал и пошел пить чай. Для меня это история о том, как музыка помогает справиться с пагубными влияниями жизни.