Меркурий, модерн и неоренессанс. Гуляем по Рождественке и Кузнецкому Мосту
Кузнецкий Мост — бывшая слобода кузнецов Пушечного двора, центра литейного и колокольного производства, превратилась в улицу, где русские предприниматели соревновались с немецкими и французскими, открывая магазины модной одежды и галантерейные лавки.
В 1812 году, в порыве патриотизма, вывески на французском языке стали заменять на русские. Саму улицу Кузнецкий Мост пожар обошел стороной, так как Наполеон отправил свою гвардию охранять лавки соотечественников от пламени и мародеров. После окончания войны и торговцы, и оригинальные иностранные вывески вернулись. Вместе с ними вернулась и мода, а Кузнецкий вновь стал излюбленным местом московской аристократии.
На фасаде здания на Кузнецком Мосту, 14, где в советское время открылся Дом моделей — местный аналог парижских домов высокой моды, — до сих пор отчетливо читаются старинные немецкие надписи: Fourrures, A. M. Michailoff, Pelzwaren. В 1903 году купец 1-й гильдии Алексей Михайлов открыл здесь «Магазин сибирских и американских меховых товаров». Элегантный проект в стиле венского модерна создал один из самых модных тогда архитекторов Адольф Эрихсон.
Не менее востребованный зодчий Семен Эйбушиц построил монументальное здание банка в месте, где сходятся Кузнецкий Мост и Рождественка. Его неоренессансный фасад, отделанный на первом этаже темным песчаником, до сих пор внушает трепет.
Здание стало визитной карточкой процветающего бизнеса «русского Ротшильда» Лазаря Полякова. Считается, что, проектируя Московский международный торговый банк (Рождественка, 8/15), Эйбушиц вдохновлялся банком Санто Спирито в Риме, возведенным Антонио да Сангалло-младшим в форме триумфальной арки в 1520-е годы.
Значительная территория Занеглименья досталась графу Ивану Илларионовичу Воронцову, когда тот женился на троюродной сестре Елизаветы Петровны, Марии Артемьевне Волынской. Отец, министр Артемий Волынский, отдал ей в приданое усадьбу на Рождественке (Рождественка, 11, стр. 2). Тогда это были еще каменные палаты с мезонином, построенные Петром Еропкиным, главным архитектором Комиссии о Санкт-Петербургском строении. Воронцов решительно изменил образ здания, перестроив его во дворец в стиле классицизма.
В 1933 году в этом дворце расположился Архитектурный институт (МАРХИ). В центре здания находится элегантная лестница, ведущая из вестибюля на второй этаж, перекрытая куполом со световым фонарем. Один из флигелей в 1904 году перестроил Франц Шехтель. Непревзойденный мастер стиля модерн украсил фасад керамическим панно, изготовленным студентами Строгановского училища. Теперь тут находится Книжная лавка архитектора (Рождественка, 11, стр. 4).
Через улицу от МАРХИ — бывшая усадьба Чекойского-Мышецкого (Рождественка, 10/2), ее главным украшением стал аттик с львиной маской и лепным кадуцеем — геральдическим жезлом, обвитым двумя змеями, атрибутом бога торговли Меркурия. Дом любопытен тем, что перед революцией в нем располагался офис Акционерного общества «Н. Феттер и Е. Гинкель», концессионера по устройству электростанций и прокладки телефонных линий в Российской империи. Старожилы помнят и знаменитую «Пирожковую», вход в которую в советское время был как раз на углу этого здания.
В глубине парадного двора — курдонера (Рождественка, 12/1, стр. 1) — скрывается классицистическое здание, обрамленное двумя трехэтажными флигелями. Нынче в бывшей городской усадьбе Маслова — Оболенского располагается Институт востоковедения Российской академии наук и недавно сюда переехавший Музей советских игровых автоматов.
История старинной усадьбы, как, впрочем, и многих московских строений, состоит из череды сменяющих друг друга владельцев. В середине XVII века этот участок Рождественки принадлежал князьям из рода Львовых.
Следующий хозяин, при котором усадьба и была построена, — Яков Андреевич Маслов, дворянин, кавалергард, действительный статский советник. Имея связи, Маслов получил престижную должность прокурора Казанской губернии. Совесть не позволила прокурору стать казнокрадом и взяточником, потому кресло занимал он недолго. Дом на Рождественке достался в приданое внучке Маслова, Марфе, которая вышла замуж за тайного советника, участника войны 1812 года князя Андрея Петровича Оболенского.
На месте разобранного Пушечного двора, где изготавливалась легендарная Царь-пушка, в последней трети XIX века возникло венское кафе «Альпенрозе» (Рождественка, 3/6, стр. 1). Позднее оно получило название «Альпийская роза». Место очень полюбилось московским немцам и артистам Большого и Малого театров. За перестройку приобретенного страховым товариществом «Саламандра» здания взялся архитектор Виктор Андреевич Величкин.
«Саламандра» устроила здесь пятиэтажную гостиницу «Савой» с фасадом в стиле ампир. Одно из помещений оставили для конторы страхового товарищества. При гостинице располагалось одноименное кафе, а в соседнем здании — ресторан «Альпийская роза». В 1958 году отель переименовали в «Берлин», а в конце 1980-х вернули прежнее название.
Прибыль Сандуновых от роскошного «мытейного заведения» на Неглинке не давала покоя Герасиму Ивановичу Хлудову, мануфактур-советнику, купцу первой гильдии, владельцу бумагопрядильных фабрик на реке Гуслянке в Егорьевске. Поэтому в самом сердце богатого торгового квартала, на участке, купленном у грузинских царевичей Ираклия и Окропира Багратиони, в 1889 году он строит досуговое учреждение (Рождественка, 1). Бани разделялись по сословиям: слева — дорогие, так называемые нумерные, справа — дешевые, «простонародныя», пятачок за вход. Фасад по тогдашней архитектурной моде покрывали элегантный руст, вполне лаконичная лепнина, коринфские пилястры. Угловые входы обозначались солидными тамбурами. Проект здания составлял помощник Семена Эйбушица, Лев Кекушев, недавний выпускник Санкт-Петербургского института гражданских инженеров. Интерьер Хлудовских бань поражал воображение сказочной роскошью. Чего стоила одна лишь центральная лестница с кованым ограждением с фигурами свирепых драконов. Заведение предусматривало три вида пара — русский, турецкий, финский. Именно у Хлудова первыми в Москве появились плавательные бассейны, перекрытые куполами и окруженные колоннадой. После кончины Герасима Хлудова бизнес продолжили его дочери. По легенде, сестры Хлудовы перед эмиграцией в 1917 году изъяли из банка заранее изготовленные три золотых и сорок серебряных тазика. Вывезти сокровища они не смогли — спрятали на дне колодца на Ленивке, подававшем воду в бани. Клад с тех пор так и не нашли.
Так уж случилось, что и короткая уютная Рождественка, и величественный Кузнецкий Мост, который некогда называли «святилищем роскоши и моды», сохранились почти такими же, как в ностальгических воспоминаниях столичных жителей. Здесь по-прежнему ходят с тубусами студенты-архитекторы, спешат к официальной Лубянке госслужащие, прогуливаясь, идут к ЦУМу элегантные дамы, как и прежде предпочитающие «выгулять» здесь новый предмет гардероба. Время здесь словно немного замедляется, позволяя увидеть Москву как века XIX, так и XXI.
Автор: Женя Цви