Прудовский занимается историей харбинской операции НКВД в 1937–1938 годах. Он планировал выяснить фамилии 170 жертв репрессий, дела которых рассматривала «тройка». Для этого он запросил у ФСБ протокол заседания. 

Исследователю отказали, пояснив, что в документах есть конфиденциальная информация. Им присвоили гриф «для служебного пользования».

Особые «тройки» при управлении НКВД — органы, которые действовали в годы Большого террора. Как правило, они состояли из начальника местного НКВД, секретаря партии и прокурора. Решения, в том числе о расстреле, выносили без суда и в отсутствие обвиняемого.

Что еще известно:

Прудовский обратился в Хорошевский районный суд Москвы. Он сообщил, что давно знает фамилии людей из состава «троек», а срок охраны гостайны по документам истек в 2013 году.

Документы рассекречены, но порядок доступа к ним не оговорен, ответили в ФСБ. В суде юрист ФСБ Елена Зиматкина заявила, что Прудовский называет сотрудников НКВД палачами. По ее мнению, эта позиция «может нанести вред как ныне живущим родственникам должностных лиц, подписывавших протоколы, так и объективной оценке исторического периода 1937–1938 годов». Суд согласился с позицией ФСБ и отказал исследователю.

Почему это важно:

Прудовский уверен, что в «ФСБ не хотят, чтобы общество узнало о причинах расстрела репрессированных, так как обвинения выдуманы». 

Фактов закрытия доступа к архивным документам становится все больше, и это «печальная примета времени», считает зампред совета научно-просветительского центра «Мемориал» Никита Петров. Сейчас в России практически невозможно получить документы из архива на не реабилитированного человека, уничтоженного или сосланного в годы репрессий. Это касается даже родственников, отмечает «Новая газета».