Я прилетела в Париж утром, когда Москва уже стояла в пробках и торопилась на работу, а Париж только просыпался и пил кофе. Устроившись в отеле «Concorde Opera Paris», а потом, спустившись в начинённое пластиком метро, я вышла на станции «Invalides».
И вот он центр Парижа — место европейских революционных потрясений, рождения демократии и духа свободы. Почти невозможно запомнить даты событий, названия эпох, а тем более имена королей и императоров, сформировавших сегодняшний облик Парижа. И не стоит. Надо просто отпустить себя на свободу и позволить заблудиться в этих переулках, бульварах, авеню и улицах, которые петляют, пересекают округа, неожиданно меняют свои названия и заводят в какой-нибудь тупик.
С Александровского моста, первый камень которого заложил русский император, я вышла на Площадь Согласия и оказалась между Елисейскими Полями и — Садом Тюильри. Мартовское солнце веселилось на убегающем к Триумфальной арке бульваре, на верхушках Рострального столба и Луксорского обелиска, приглашая выбрать, наконец, куда идти дальше.
Елисейские поля были преобразованы из овощных огородов в прекрасный сад Екатериной Медичи в XVI веке. В то время, когда она занималась переустройством елисейских огородов, архитектор Андре Ленотр разбил Сад Тюильри, превратившийся позднее в пустырь, где неистовые революционеры искали сбежавших аристократов и отсекали им на гильотине головы. Сегодня Сад Тюильри — зелёный остров в центре древнего Парижа.
Парижане любят свои сады. И в Саду Тюильри в то утро едва наступившей весны они подставляли лица солнцу. Изредка кто-то бросал крошки голубям, которые, встрепенувшись в ответ, выхватывали их и куда-то улетали. И снова воцарялось спокойствие и тишина.
Миновать мосты и набережные, придающие особое очарование городу, путнику в Париже почти невозможно. Днём и ночью под мостами находят пристанище те, кто не обременён желанием зарабатывать деньги, а над ними по набережным спешат парижане и неспешно гуляют говорящие на всех языках мира туристы.
Напротив острова Сите на набережной Сен-Мишель выстроились ровным рядом потрёпанные дождем и ветром лавки букинистов. День за днём со старых фолиантов смотрят на прохожих лица Вольтера, Руссо или Гюго, потрепанные афиши или дешевые литографии и безделушки. Подобно художникам Монмартра букинисты на набережной Сены — это неотъемлемая черта города.
Стараниями импрессионистов заросший когда-то фруктовыми деревьями и виноградниками холм Монмартр постепенно превратился в богемное место Парижа.
Сегодня это мощённые камнем уютные переулки, площадь Тертр с тесно сидящими художниками, готовыми за небольшие деньги нарисовать ваш портрет, написанное на доске мелом меню кафе и особенный дух Парижа.
Над улицами и старыми домами Монмартра возвышается великолепный собор Сакр-Кёр. С лестницы его виден весь Париж — Париж, который в отличие от других европейских столиц единым архитектурным стилем похвастаться никак не может.
Но, вероятно, именно в этом смешении эпох и есть особенность неповторимого парижского стиля, в котором прошлое удивительно сочетается с настоящим. И не потому ли Париж зачаровывает и завлекает, что его насыщенная событиями и памятниками история не давит своей значимостью? Чего только стоит современная стеклянная пирамида на фоне ренессансного здания Лувра или суперсовременный квартал Дефанс в древнем городе.
Париж — город гурманов. Тысячи ресторанов с кухнями разных народов мира предлагают меню по вкусу и средствам. Однако парижане предпочитают рестораны быстрого питания или самообслуживания. И, конечно, бистро. Настоящее парижское бистро — это три-четыре деревянных столика, скатерти в клеточку, хозяйка у плиты и хозяин за кассой.
За два дня, проведенных в Париже, я увидела уникальный город, который не так просто понять и прочувствовать, но который обязательно откроется тем, кто искренне в него влюблён.
