Эта книга — собрание маленьких, в несколько строк, рассказов, или притч, о загадках и странностях бытия. То, что делает это издание новогодне-подарочным, — 38 иллюстраций, созданных автором с помощью нейросети Dall–E 3. Поскольку эта сеть запущена менее двух месяцев назад (20.10. 23), не слишком дерзким является предположение, что это первая книга, созданная в сотрудничестве с нею.
«Философские случаи» — это мыслительные эксперименты, которые разрывают привычную связь явлений, расщепляют реальность на смысловые кванты и дают толчок медитации и воображению. Каждый «случай» — зернышко новых представлений о мире. В традиционных поучительно-иносказательных жанрах, таких как притча или басня, обычно вещи или животные следуют тем ролям, которые им предписаны. В данных «Случаях» вещи выходят из повиновения, пересекают отведенные им границы: дела бегут от мастера, золотое перо рисует каракули, песчинка вопиет в пустыне, скрепа диктует приказы… Такова природа случая как внезапного происшествия: он ломает правила, нарушает ожидания. Если басни обычно учат вести себя сообразно с природой вещей и поэтому отвечают на запросы религии и морали, то философия ставит под сомнение наличный порядок, ее суть — удивление, неожиданность, подрыв устоев и вопрошание о смыслах. Поэтому «случай» в моем понимании — жанр философский.
Книга выпущена издательством Franc-Tireur USA на Lulu.com
Электронная версия (pdf):
Каждый текст на левой половине книжного разворота сопровождается иллюстрацией на правой, что соответствует разделению труда у полушарий мозга: левое отвечает за язык и абстрактное мышление, правое — за чувственное восприятие и изобразительность. Книга — наглядная модель такого двуединства.
Если соединить реалистическую ясность, сюрреалистическое воображение и техническую изощренность, добавив юмор и иронию, получится тот род искусства, который можно назвать «нейро-арт».
Ниже для примера — четыре текста и картинки.
Человек и собака
Один человек пошел погулять по окрестностям — а навстречу ему идут такие же гуляющие, но только с собаками. Он почувствовал себя неловко: они занимаются делом, а он, бездельник, выгуливает сам себя. И стал он тихо, про себя, чуть-чуть лаять и дергать себя за поводок, достаточно длинный, чтобы суметь все вокруг осмотреть и обнюхать. Так жить ему стало проще, четко различая в себе двоих: одного — с поводком, а другого — в ошейнике. Оставалось только правильно вести себя. И потом, когда его спрашивали, как лучше себя вести, неизменно отвечал: «На длинном поводке».
Кот Бердяева и собака Павлова
Бердяев любил своего кота Мури и верил в бессмертие его души. Однажды душа бердяевского кота встретилась с душой одной из павловских собак, павших жертвой безжалостной научной резни. Душа кота спросила душу безымянной собаки:
— Как оправдается твой мучитель перед Богом?
— Он был ученый, — ответила душа собаки, — и я пострадала за науку, хотя меня никто не любил.
Так бывает: одна душа спасается любовью, другая — страданием.
Яйцо и курица
Яйцо стало доказывать курице, что оно появилось раньше. Курица огрызнулась: «Яйца курицу не учат». Яйцо привело научный довод, что первая курица вылупилась из яйца, которое высидела самка динозавра.
— Ах так, — сказала курица. — Тогда я не снесу больше ни одного яйца.
— Ах так, — сказало яйцо. — Теперь из меня не вылупится ни один цыпленок.
Так они и остались при своем, каменное яйцо и девственная курица, и спорить им уже не о чем, потому что каждый оказался прав.
Скрепа
Скрепка ныла от скуки. У нее не осталось никаких дел. Бумаг уже никто не скреплял, потому что они вышли из обихода. Коробка со скрепками лежала рядом с компьютером, ее могильщиком, — но никто к ней уже давно не прикасался. И вдруг в комнату вошло нечто большое — даже шкаф посторонился, а стол прогнулся. Это была огромная Скрепа. Она была в точности как маленькая, только в тысячи раз больше.
— Ты для чего? — пискнула скрепка. — Ведь бумаг уже нет, и мы не нужны.
— Подумаешь, бумаги! — басом ответила Скрепа. — Я буду скреплять Народ. У меня железная хватка.
И продиктовала компьютеру свой указ.
Обложка создана автором с помощью нейросети