Для многих женщин стать матерью является единственной возможностью получить безусловную любовь и принятие, которых им не доставало в детстве. В таких случаях рождение ребенка часто преследует цели исцеления психики самой женщины.
Я называю это функциональным использованием детей. Ребенок может использоваться для манипулирования отцом ребенка, реализации мстительных и конкурентных желаний, а также для разрешения бессознательных конфликтов с собственной матерью.
Материнство дает безграничную власть над ребенком униженной, оскорбленной женщине. Как это проявляется в жизни, рассмотрим на примере одной моей клиентки.
История Наташи, молодой красивой женщины тридцати пяти лет, разведенной, коммерческого директора крупной компании, воспитывающей дочь-подростка.
Природная красота женщины несколько диссонировала с подростковой угловатостью. А занимаемая должность и марка машины — с видавшими виды джинсами и старыми кроссовками.
Хотя с момента развода прошло несколько лет, Наташа никак не могла забыть мужа. Винила во всем случившемся по большей части себя. Испытывала угрызения совести из-за того, что не сохранила для дочери отца.
Наташа смогла только спустя три месяца назвать причину развода — роман мужа с секретаршей.
Муж не отличался особой деликатностью от рождения, его родительская семья изначально не занимала значимых позиций в социуме, а с перестройкой и вовсе покатилась стремительно вниз. Отец быстро спился, устроив на квартире притон для бомжей. Мать жила на деньги единственного сына, которого боготворила.
Наташа была из очень хорошей семьи. Партийно-номенклатурный отец, занимающий высокие должности в одной из союзных республик. Мама не проработала ни дня, занималась домом и детьми. Музыка, книги, иностранные языки и ни копейки лишней на капризы — украшения, платья для девочки, да и на покупку сладостей мать была не особенно щедра.
Наташа как-то проплакала всю сессию, вспоминая, как боялась попросить у матери денег на песочное пирожное — полоску за 22 копейки, а смогла набраться храбрости только на рогалик за пять копеек.
В то время как в маргинальной семье Сергея, мужа Наташи, мама денег для сына не жалела. Поставив крест на личной жизни из-за пьянства и разгульной жизни мужа, всю нерастраченную любовь перенесла на сына.
Сергей рос царствующим инфантом, которому полагалось самое лучшее, все его прихоти выполнялись матерью безоговорочно. В то время как Наташа, в 12 лет осмелившаяся попросить роликовые коньки у матери, была обязана их стоимость — 8 рублей 50 копеек — отработать.
Королева-мать, обожаемая мужем, не знала ни в чем отказа, у нее было дорогое дефицитное белье, французские духи. На всю эту роскошь с благоговением смотрела Наташа, выполняя домашнюю работу по списку, где вынос мусорного ведра оценивался в 20 копеек.
Для того, чтобы иметь удовольствие кататься на роликах, девочке, отцу которой приносили взятки чемоданами, нужно было практически два месяца выносить мусор. Мытье посуды, полов оценивалось дороже. И так далее по списку. Когда стоимость коньков была отработана на «галерах», радости от возможности кататься не было никакой. Точнее, она была отравлена унижением отработки. И четким пониманием того, что ты ничего не заслуживаешь просто так, ты все должна заработать, выслужить за счет прислуживания, пребывания в свите королевы-матери.
Если отец Сергея был либо в запое, либо в загуле, то отец Наташи постоянно отсутствовал по причине служебной занятости и частых командировок.
Сергея мать обожала, Наташу мать функционально использовала. Заботливый отец присутствовал в жизни дочери яркими наездами, но и в эти редкие минуты общения с дочерью мать зорко следила, чтобы пальма первенства в виде внимания и любви отца оставалась за ней.
«Королева» ни за что не хотела расставаться со скипетром и державой. Поэтому, когда в период полового созревания Наташа начала распускаться, как цветок, мать предпочла не замечать изменений во внешности и во внутреннем мире дочери. Отцу было некогда и невдомек. Поэтому дочь видного партийного деятеля, жена которого щеголяла в дефицитных обновках, после окончания восьмого класса пошла работать посудомойкой в кафе.
В том кафе она подружилась с другой посудомойкой, обычной русской женщиной с трудной судьбой — муж у нее был алкоголиком, и сама она не прочь выпить. Но от нее исходило душевное тепло обычных людей. И девочка стала оттаивать душой.
На мой вопрос Наташе: «Кого бы вы хотели взять за образец трансформации из Золушки в принцессу?» — она, не колеблясь, ответила: «Посудомойку Татьяну!» Аргументировала она свой выбор описанием эпизода, когда посудомойки получили зарплату и решили отметить первую зарплату Наташи.
В этот день она впервые увидела товарку без платка и халата. Молодая женщина была накрашена, волосы кокетливо уложены, на ней было красивое шифоновое платье. Наташа пришла в кроссовках, джинсах и свитере.
Наташу потрясло, что начинающая опускаться женщина может выглядеть потрясающе.
Наташа была домработницей при маме, все, что она делала, в том числе и учеба в школе, подвергалось жесткой критике. Девочку обучали хорошим манерам, иностранным языкам и музыке, но унижали явно или подспудно ежечасно.
Наташа опять плакала, потому как посудомойка могла позволить себе преобразиться, а она — нет. Ей было строжайше запрещено быть женственной, быть лучше королевы. Дочь играла скромную роль свиты. Вот так и складывается негативная женская программа на бессознательном уровне.
Будучи взрослой замужней женщиной, имеющей трехэтажный дом с колоннами в ближайшем Подмосковье, Наташа по-прежнему одевалась в затертые свитера, джинсы и стоптанные кроссовки.
Сергей, несмотря на то, что его родительская семья была ниже по социальному статусу семьи жены, изначально находился в психологически более выгодной позиции. В его бессознательном присутствовала и присутствует любящая поддерживающая мать. У Наташи — нет.
Сергей был первым мужчиной робкой девочки-провинциалки из «хорошей» семьи, в которой ее держали, что называется, в черном теле. Хорошо учиться, быть услужливой, послушной и ничего не требовать взамен.
Царствующий инфант взошел на трон, получив идеальную прислугу аристократического происхождения в качестве жены. В перестройку достаточно быстро поднялся. Наташа посвятила себя ведению домашнего хозяйства и воспитанию ребенка. Отношения с мужем стали портиться с рождением дочери. Муж требовал внимания жены и не хотел делить ее ни с кем, даже с малышом.
В отместку, а также из ревности не проявлял к нему никакого интереса, что уж говорить о заботе и уходе. Наташа сама спускала коляску с четвертого этажа без лифта, ночные бдения над ребенком проходили в одиночку.
Неважно, выспалась она или нет, есть силы или нет, на обед подавались первое, второе, третье, пеклись пирожки, вязались крючком салфетки. Наташа не замечала явного деспотизма мужа, прощала отсутствие внимания к ребенку. Была счастлива, наконец-то счастлива, потому что «любима» мужем.
Однажды Сергей назвал ее фригидной домохозяйкой. Потом стал пропадать с друзьями в сауне, отлучки его по ночам становились все чаще. И как-то обронил, что она как женщина и рядом не стоит с секретаршей, выделывающей «такое!» на рабочем столе в его кабинете.
Наташе была хорошо знакома разлучница — вульгарная блондинка.
Сергей ушел в новую любовь. Его мать во всем винила Наташу, мол, не уберегла семью. И без того низкая самооценка молодой женщины стремительно поползла вниз. От желания свести счеты с жизнью останавливал только ребенок.
Мысль о том, что ее больше никто не полюбит, сводила с ума.
А от Сергея отвернулась удача. Друзья растаскивали фирму по кусочкам, кредиторы грозили физической расправой. В один из дней крепкие парни в кожаных куртках пришли в квартиру Наташи, оформленную в совместную собственность. Предложили в считаные дни оплатить долги мужа, в противном случае — выкинут на улицу вместе с ребенком.
Всеми правдами-неправдами Наташе удалось собрать нужную сумму денег. Но долги, как водится, приходится отдавать, поэтому пришлось устроиться на три работы бухгалтером.
Сам Сергей иногда появлялся у жены, иногда же случался секс. Как результат, Наташа забеременела, решила рожать, надеясь, что рождение ребенка поможет сохранить брак. Беременность протекала тяжело — стресс, долги мужа, каторжная работа почти круглосуточно. Организм молодой женщины не выдержал, началось кровотечение.
Наташа безуспешно пыталась вызвонить мужа. Наконец Сергей взял трубку для того, чтобы небрежно ответить, что это ее бабские дела, с которыми она должна справляться самостоятельно.
Наташа на последнем издыхании села за руль и добралась до больницы. В больнице сделали все возможное, но ребенка сохранить не удалось.
Сергей на трезвую голову устроил скандал. Как она посмела избавиться от его ребенка? Наташа чувствовала безмерную вину. Когда пришла в себя, подала бумаги на развод. Но психологически на момент обращения ко мне за помощью развод не был завершен. Женщина по-прежнему страдала от депрессии, во всем случившемся винила себя.
И, как мне казалось, в глубине души продолжала любить мужа-садиста. Несколько раз хотела броситься под колеса электрички в минуты отчаяния и безысходности. Только работа, только ребенок спасали от последнего шага. Сторонилась старых друзей, не заводила новых, коллег держала на почтительном расстоянии.
Наконец-то у нее появились деньги, она занялась строительством дома, выписала из провинции родителей. Несколько месяцев терапии понадобилось для того, чтобы психологически завершить развод.
Обрубить незримые нити, соединяющие Наташу с бывшим мужем. Залечить кровоточащие раны души, потому как работа и строительство дома выполняли всего лишь роль анальгетиков, позволяя отвлечься от основных проблем, связанных с глубинной потребностью любить и быть любимой.
Я иногда искренне восхищалась мужеством этой хрупкой на вид женщины, выжившей в аду, сохранившей желание и надежду обрести любовь.
Ей трудно было признать факт садистского отношения мужа, потому как в социуме под садизмом обычно понимают физическую агрессию, проявленную в изощренных формах.
В то время как психологические формы садизма воспринимаются как должное. В бессознательном Наташи изначально не было заложено модели гармоничных отношений.
Вспомним, как игнорировались ее потребности, когда она была ребенком, как происходило умерщвление живой души, радующейся обычным простым вещам. Неприметные радости обычно сохраняются в памяти оазисами тепла, столь необходимыми в холодных пустынях взрослой жизни. Выслушивая рассказ Наташи о детстве, о ее взаимоотношениях с матерью, часто представляла себе медицинскую сестру Рэтчед из романа Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки».
Наташа соглашалась, что в своей семье на бессознательном уровне перенесла материнскую фигуру на фигуру мужа. То же служение, безропотное обслуживание без малейшей попытки получить благодарность или вознаграждение.
Работать безостановочно по дому дочерью, женой, мамой. Потом еще и на трех работах. В процессе терапии Наташа стала понимать, что если и есть ее вина во всем произошедшем, то она заключается в этой безропотной покорности матери, а потом и мужу, отсутствии понимания себя, своей личности, своей души вне функционального использования близкими. Рабском служении, которое в конечном итоге не принесло ей ничего, кроме боли. Одним из важнейших этапов на пути к исцелению души является, как это ни парадоксально звучит, способность проявить агрессию в отстаивании собственных границ и интересов, в том числе и глубинных потребностей в принятии, любви, поддержке.
А вот с этим у «хорошо воспитанных» девочек не всегда хорошо. «Хорошее» воспитание напрочь отбивает способность проявить себя, свою индивидуальность, и если в XIX веке кисейные барышни передавались из рук родителей в руки мужа с сопроводительной запиской в виде приданого, то сейчас ситуация во многом иная. Женщина не ждет ничего, и ей ничего не дают. Она бессознательно транслирует в пространство низкую или отсутствующую себестоимость. Она готова отдаваться без остатка, ничего не требуя взамен. Проявить агрессию, пусть даже на символическом уровне, в рамках терапевтических сессий, это уже большой прогресс на пути отделения от негативного материнского комплекса, избавления от токсичного объекта, согласно которому женщина бессознательно притягивает, выбирает себе определенного мужа.
Агрессия, не отправляясь по адресу, возвращается к отправителю в виде аутоагрессии, и женщина начинает разрушать самое себя, кастрируя женское начало, изводя себя чувством вины и стыда.
Поднимая пласты агрессии, сохраненные в глубинах бессознательного, мы вступаем с ними в контакт, метаболизируем при поддержке психотерапевта.
И случается чудо, на поверхность выступают ресурсные в смысле исцеления и развития внутренней женщины воспоминания.
И тогда начинается процесс становления новой женщины, способной войти в здоровые, зрелые отношения с мужчиной.
Наташа пришла на последнюю сессию в сногсшибательном платье, в туфлях на шпильках.
Гордо заявила, что произвела на работе фурор.
Так держать!