Я этого человека запомнила навсегда. Не потому что он есть на знаменитой фотографии корреспондента "Правды" Евгения Халдея, не потому что все в это поверили только в 90-е, а когда он об этом раньше полвека рассказывал не обращали внимания...  А потому что в 2000 году я его наивно спросила, часто ли он вспоминает войну. И он ответил спокойно:

— Каждый день. Всегда. Всегда перед глазами....

И еще сказал:

— Никогда не думал, что останусь в живых.  Думал, конечно убьют, не сегодня – так завтра, не завтра – так через два дня.

Еще:

— Когда шел на войну, было немного страшно. Но когда уже воевал - не было. Там про страх забываешь. Там все забываешь. Мать забываешь, жену забываешь. Помнишь только о том, что надо идти вперед.

Зажмурил глаза и из-за головы выбросил вперед руки. Это было про тот момент, когда надо вставать из окопа и бежать в атаку.

Когда дагестанский старик, во всем облике которого только благородство и достоинство делает такой жест, сразу все становится понятно про войну.

А про начало войны он говорить не хотел. Сказал - месяцы непрерывного отступления. Плохое оружие. Плохая еда. Плохая одежда. Обмотки вместо обуви. Кругом смерть... Что еще вспоминать?

К моменту интервью он 50 лет отработал «объездчиком  воды» или, правильнее, контролером управления оросительных систем. И жил все это время у себя в селении Чагар-отар. Помню, в окно было видно, как по двору ходят индюки, бычок жует солому, где-то в селе слышен звук двигателя одной-единственной машины. А у него война перед глазами. В 2000 году.

А еще он был высокий, широкоплечий, ясноглазый. И улыбка у него была широкая, красивая, кинозвездная.

"Одна из фотографий впоследствии подверглась ретушированию по причине того, что на обоих запястьях Абдулхакима Исмаилова, который поддерживал Алексея Ковалёва, водружающего флаг, виднелись циферблаты. В редакции посчитали, что это может послужить основанием для обвинения советских солдат в мародёрстве, и фотограф перед публикацией удалил одни часы при помощи иглы". (Из воспоминаний Евгения Халдея)

— Мы не думали о трофеях. До последнего ведь не знали, останемся ли живы, - сказал Абдулхаким Исмаилов. Часы? Да поверженный Берлин был полон разными ценностями. По городу стояло множество брошенных немецких  легковых машин, и все дома нараспашку. Есть у тебя вагон – увози вагон. Некоторые чины, конечно, так и поступали. Почему нет?

А трофеев было много. И золотых часов было много. Однажды мы никак не могли выдавить из здания засевших в подвале немцев. И тогда какой-то старый берлинец посоветовал открыть канализационные шлюзы , показал где. Подвал стало затапливать. Фашисты поторопились выползти на свет божий. Сплошные офицеры. Они бросали оружие в одну развернутую плащ-палатку, часы – в другую. Эти часы сплошь золотые, мы потом вешали на стену и стреляли по ним, соревнуясь в меткости. Те трое часов, о которых пишет Халдей, наверное, оттуда же. У нас в роте был свой сын полка. Так он потом эти золотые часы выменял на мотоцикл и гонял на нем по Берлину...

В 70-х выяснилось, что кроме Егорова и Кантарии флаги над Рейхстагом устанавливали еще много кто... А конце 90-х , что на знаменитой фотографии Евгения Халдея запечатлен в том числе и дагестанец Абдулхаким Исмаилов. То есть он-то всегда об этом знал и изредка рассказывал в кругу семьи и друзей, только ему никто не верил. А фотографию он предъявить не мог, да и сам не видел.

И только в связи с наступающим в 1995 году 50-летием Победы Николай Сванидзе снял передачу, в которой общался с полными кавалерами орденов Славы. В их числе оказался и Алексей Ковалев, забиравшийся вместе с Исмаиловым на башенку Рейхстага в мае 1945-го. Ковалев не только рассказал всю историю, не забыв фотографа Халдея, но и прямо назвал с экрана тех, с кем запечатлен на фотографии. И вот тогда у нас все поверили в историческую роль Исмаилова. И присвоили ему звание Героя России.

А он даже не запомнил лучше других этот день, 29 апреля. И не считал водружение флага самой опасной и героической операцией своей разведроты. Это была лишь одна разведка боем.

— 28 апреля наша 83-я гвардейская разведрота 82-й гвардейской стрелковой дивизии выходит к Рейхстагу. Плотность войск огромная, артобстрел ведется нещадный, но Рейхстаг для немцев - святыня и символ, и сопротивляются они в тысячу раз упорнее обычного. Четыре раза в этот день войска штурмуют рейхстаг. С огромными потерями и безуспешно. Находясь в непосредственной близости от дворца германского парламента, мы не можем продвинуться ни на метр. Командир нашей разведроты Шевченко получает приказ выслать разведку и, в свою очередь, поручает это задание трем разведчикам - мне и двум моим друзьям: украинцу Алексею Ковалеву и белорусу Алексею Горячеву.

Подошли ко дворцу. Проскочили первый этаж здания, полный немцев - безумных, пьяных. Поднялись на второй. Я чуть не погиб там. Спасла случайность. Задержавшись на пороге огромного зала, в котором залегли отстреливавшиеся фашисты, увидел в большом дворцовом зеркале притаившихся за дверью двух немецких автоматчиков. Убил их. Побежал дальше, надо было выполнять разведывательную работу. В конце концов мы втроем с товарищами оказались на крыше. Внизу шел бой. Перестрелка. Грохот артиллерии. Такого задания - водрузить флаг - нам не давали. Но у всех, кто штурмовал Рейхстаг, на всякий случай флаг с собой имелся. Был и у нас. Вот мы его и установили. Не на главном куполе, а на одной из башенок.

Хорошо бы, конечно, сказать:  этот-то момент и был запечатлен на известной фотографии, которую вы видите. Но, чтобы газета "Правда" могла запечатлеть торжество победителей, сначала командир дивизии вызвал к себе командира разведроты, после чего троим разведчикам, теперь уже в сопровождении прилетевшего из Москвы фотокора Халдея, пришлось повторить восхождение на рейхстаг.

Хоть это и было уже 2 мая, все четверо здорово рисковали. Уже на крыше Халдей вытащил из сумки новехонькое, привезенное с собой из столицы красное знамя, разведчики подготовили флагшток и затем только несколько раз сфотографировались, встав каждый туда, куда им указал опытный фотограф. Поэтому у снимка несколько вариантов: знамя свисает то на улицу, то на крышу...

Самое интересное, что в 1945 году фото в "Правде" не появилось. Почему - Исмаилов никогда не задумывался. Связка Егоров-Кантария, символизирующая связку победительницы России и ее вождя - грузина, известна всему миру. А союз украинца, белоруса и дагестанца показался кому-то, видимо, не столь идеологически выдержанным. Но в эту подоплеку Абдулхаким Исакович тоже не углублялся. Махнув рукой, объяснял все так: "Кто нами, простыми солдатами, будет заниматься?"

В 1998 году умер Алексей Ковалев. Третий разведчик со знаменитой фотографии - Алексей Горячев умер еще раньше, лет через 40 после войны. Не стало и фотографа Халдея...Абдулхаким Исакович Исмаилов умер в 2010 году.

И еще цитаты:

— За 4 года войны у меня было 9 ранений. Все сквозные. Лечился и снова возвращался к своим, в разведроту. Кругом гибли люди. Их бесперебойно сменяло пополнение  Был момент, когда в течении двух месяцев я два раза из всей роты оставался один. Значит, в роте два раза за два месяца погибли или были ранены все, кроме меня. А рота – это под сто человек.

— Молодые, только присланные на фронт лейтенанты иногда просили старожилов прострелить им руку – и подставляли обычно левую. Иногда простреливали себе сами. Если об этом узнавало начальство - штрафбата было не миновать. А вообще, штрафбат – это не самая страшное. За серьезные проступки расстреливали на месте.

— Выслали нас в разведку. Где-то на территории Белоруссии. Зима. Морозная ночь. Пришлось идти в село, занятое немцами. Вошли удачно – никого не встретили. В одном из огородов заметили фигуру, про которую сначала подумали, что это пугало. Подошли поближе и увидели, что это  женщина, привязанная к шесту. Оказалась – живая. Привели ее в чувство, и она рассказала, что в ее доме расположилось несколько немецких офицеров и сейчас они как раз веселятся. Мы радовались удаче. Заскочили в дом. Немцы находились сразу в нескольких комнатах. Одного взяли, остальных постреляли. Этот пленный потом много чего ценного рассказал.

— После 43-го в связи с поставками по ленд-лизу улучшили снабжение, солдатам впервые стали выдавать сапоги, банки с тушенкой. Воевать стало легче и потому, что получше стало оружие (винтовки со штыками заменили на автоматы). Когда в кино показывают солдат в начале войны в начищенных сапогах и с ППШ я всегда очень удивляюсь, смеюсь и вспоминаю об обмотках.

— Освобождение польского города Познань, отбили тогда большой военный аэродром и 350 немецких самолетов. К вечеру наткнулись на спиртзавод. Целые цистерны с вином и водкой! Вы, наверное, в кино такое видели: мы действительно стреляли в них и подставляли кружки под струи. Но, правда, на следующий день собрать людей оказывалось очень трудно…

— Польша наши войска встречала без особого энтузиазма. Это не Болгария, где все свои. Даже наоборот, именно на территории Польши стали происходить жуткие инциденты. Красивые польки уводили советских офицеров на свидания, с которых те не возвращались, - потом их находили сброшенными в колодцы.  Явление это стало таким массовым, что даже был издан приказ: « Группами меньше чем по трое не ходить».

— Во встрече на Эльбе тоже принимал участие. Зная, что от американцев отделяет только река, не дожидаясь соответствующего разрешения командира, я и Ковалев вплавь преодолели препятствие и самостоятельно воссоединились с союзниками. Назад вплавь уже не пустили. Довезли полураздетых солдат до КПП на мосту на джипе.

— Американцы – это вольные люди. Какие хорошие у них были шнурованные ботинки! А у нас тяжелые сапоги, да и то с недавних пор. И форма красивая – не то, что наши галифе. Вели они себя спокойно, свободно, сидели развалясь на своих джипах, курили «Camel» …

— Перед встречей с американцами вдруг, в первый раз за всю войну, выдали «Казбек» вместо махорки, новую форму и строго предупредили: « Об СССР  чтобы ни одного критического замечания! На провокации не поддаваться». Американцы просили продать мой Орден Отечественной войны. Торговались, обещали за орден даже машину. Я отказался, сказал: «У меня и без вас много денег».

(А у самого мать и жена в голодном селе).

— Мне показалось, что немцы живут как в раю! Я был поражен – в сельских районах везде порядок, чистота, ухоженные сады, подметенные дорожки, вылизанные до блеска фермы. А на фермах (это в 1945 году!) были такие доильные установки, каких у нас я до сих пор не видел. И какой только техники эти немцы не напридумали: одна машина косит, другая картошку сажает, третья по часам коров поит. Нам говорили – буржуазные излишки все это…

Родное село Абдулхакима Исмаилова Чагар-отар располагается в нескольких километрах от дагестано-чеченской границы. "Вон те тополя уже чеченские". И как во всякой приграничной зоне, отзвуки войны в прямом и переносном смысле были слышны здесь особенно хорошо. Людей и скот воровали интенсивно. Однажды увели бычка и со двора Исмаиловых.

Так как Абдулхаким Исакович - личность видная, авторитетная и уважаемая, причем по обе стороны дагестано-чеченской границы, обращались к нему за помощью родственники взятых в заложники людей. Ветеран сделал все, что смог. Проехал по окрестным селам, кинул клич и попросил лично от себя: "Если где-то у вас держат пленных - пусть отпустят". И сработало. Нескольких ребят-заложников отдали без выкупа.

А однажды, еще после первой чеченской войны, герой войны Отечественной очень напугал своих детей - уехал с представителями Аслана Масхадова в Грозный. Чеченцы, правда, обещали вернуть его час в час через сутки. Решили дожидаться. Те обещание свое сдержали. Потом оказалось, что Масхадов принял его со всеми почестями у себя в доме в Новых Атагах, а потом повез в разбомбленный Грозный. Показывал на руины и спрашивал: "Похоже на Сталинград после бомбежек?" В ответ он услышал какие бедствия терпит простой народ Дагестана от тревожного соседства со свободной Чечней, о грабежах и разбоях, торговле людьми... И о том бычке, которого увели у самого ветерана. На все обвинения Масхадов ничего не ответил и только с этой пропажей обещал разобраться. Недели через две какие-то люди пригнали ко двору Исмаиловых чуть ли не целое стадо. Но Абдулхаким Исакович отказался: "Моего тут нет, а чужих мне не нужно".

И ради восстановления еще одной исторической справедливости стоит отметить, что Абдулхаким Исмаилов - был самый настоящий дагестанец, сын кумыкского народа...