Фото: CHRIS LEE
Действительно, Малер нас окружает. Это трудно понять, но это факт. Огромные симфонические полотна, которые многократно подвергались критике, отвергались многими великими музыкантами и не включались в репертуар многих оркестров, сегодня являются главными «блюдами» в меню больших концертных залов и ведущих оркестров. Теперь оркестр, не играющий Малера, считается неполноценным. Хотя чтобы сыграть многие из симфоний Малера, надо вдвое увеличить состав оркестра, добавить всякие экзотические ударные инструменты, гитару, мандолину или какой-нибудь загадочный молоток (известный среди музыкантов как Mahler Hammer) тот самый, который звучит в конце 6й симфонии. И конечно, увеличить репетиционное время, а это деньги, деньги!
Однако дирекция оркестров идет на это. Потому что становятся дороже билеты, и всегда аншлаг, и в каждом культурном городе мира на Симфонию Малера придут все, кто понимает. И все будут счастливы.
В России все симфонии Малера играл Евгений Светланов, он же сделал великолепные записи. Мне довелось быть на легендарном исполнение Восьмой Симфонии в 1997 году в БЗК, и это был высший класс!
В семидесятые годы мне довелось общаться с Евгением Александровичем Мравинским, безусловно великим дирижером своего времени, и он мне говорил, что всю жизнь мечтал дирижировать симфониями Малера, однако советская цензура не особенно любила этого композитора, и его музыка многие годы оставалась за бортом репертуара советских оркестров. Мравинскому удалось только несколько раз продирижировать Пятую симфонию, записи я никогда не слышал.
Но вообще музыка Малера никогда в России не приживалась. Настоящих «малеристов», фанатиков Малера в России немного.
У меня сложилось как-то так, что я с детства был влюблен в музыку этого композитора (хотя в городе моего детства, Ташкенте, его музыка никогда не исполнялась). Но были диски ГДР-овской фирмы «Этерна», и я слушал их без конца. А потом в аспирантуре Ленинградской консерватории написал диссертацию о Симфониях Малера. А несколько лет назад в оперном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко в Москве поставили мою оперу «Метаморфозы любви», где Густав Малер один из персонажей. Это я все к тому, что Малер мне хорошо знаком, и я долго и подробно изучал его партитуры.
***
И вот сейчас наступил период, когда Малер заполняет весь музыкальный горизонт и в Европе и здесь, в США, в частности в Нью-Йорке. Ничего удивительного: он много лет провел в этом городе, был главным дирижером Нью-Йоркского Филармонического оркестра, работал в Метрополитен-опере, написал здесь немало музыки. Тогда Нью-Йорк был на треть немецко–язычным, и у Малера не было языковых проблем. Говорят, что по-английски он говорил неуверенно, с сильным немецким акцентом. Зато здесь ему хорошо платили, гораздо больше, чем в Венской опере, где он был «генеральмузикдиректор», и где ему приходилось заниматься не только музыкой, но и всякими хозяйственными и финансовыми вопросами. А летом он уезжал в Европу, на любимое озеро в Каринтийских горах, где и писал Седьмую симфонию.
***
Именно Седьмую Симфонию представил на днях в Карнеги-холл оркестр Берлинской Филармонии, художественным руководителем которого с 2019 года является молодой человек российского происхождения Кирилл Петренко, ему в этом году 50 лет. Уехал из России, из Омска в Австрию он в возрасте 18 лет, и в России никаких особых достижений у него не было, он никогда не был вундеркиндом. В Австрии он прошел весь сложный путь от маленьких театров и малоизвестных оркестров до главного дирижера Баварской оперы, одного из лучших оперных театров Европы. В 2006 году он дебютировал с Берлинской Филармонией, а через 12 лет берлинцы избрали его своим главным дирижером.
Этот оркестр безоговорочно признан одним из лучших оркестров мира, им руководили великие музыканты. Назову лишь нескольких: Бюлов, Никиш, Фуртвенглер, Караян, Аббадо, Рэттл. Сами понимаете, попасть в один ряд с такими именами – величайшая честь.
И великая ответственность. Кажется, Кирилл Петренко с этим справляется. Я точно знаю, что берлинцы, все жители Германии, да и все европейцы им восхищаются. И никого не смущает, что он еврей из России, пришедший что называется ниоткуда. Главное – его высочайшая преданность музыке, колоссальная дирижерская техника, порядочность и бескомпромиссность. Сегодня он кумир меломанов всего мира.
***
Я много раз видел его по ТВ, вернее в Интернете, у него масса прекрасных записей. Но живьем увидел его только на днях в Карнеги-холле. И не разочаровался… скорей наоборот, еще больше очаровался.
Что мне больше всего нравится в дирижерах? Когда дирижер не тянет одеяло на себя. Когда он не показывает каждым своим взмахом что он здесь главный. Когда он не говорит: а как вам понравился «мой Бетховен»? «Мой Чайковский»? «Мой Малер»? Когда он не делает Piano как 3 Piano, а Forte как 5 Forte. Когда он не устраивает балетную вакханалию и танцы на лужайке. И когда луч прожектора направляется на дирижера только в тот момент, когда он кланяется, в начале или в конце. Короче говоря, когда дирижер служит Музыке, а не собственному ПИАРу. (Я не буду называть никаких имен, понимающие поймут, на кого я намекаю). Так вот, Кирилл Петренко – из числа таких дирижеров. Он не заигрывает с публикой, не «хлопочет лицом», не выпрашивает поклонов и аплодисментов. Дай ему бог сил и здоровья, чтобы как можно дольше владеть этим божественным музыкальным инструментом, который называется «Берлинская Филармония».
***
Теперь немного в сторону.
Два слова о фильме, идущем сейчас по всему миру. Называется он «Tár» и посвящен он истории некоей дамы-дирижера, которую играет замечательная актриса Кейт Бланшет. Для тех, кто не знает, сообщу, чтo «Tár» это фамилия героини, полное ее наименования Лидия Тар. Откуда взялось такая фамилия – я не знаю. И нигде это не объясняется. Многие считают, что это имя – венгерское, или скажем исландское. На мысль об Исландии наводит и композитор фильма, фамилия которого - Hildur Guðnadóttir.
На самом деле это девушка, дама 40 лет, исландская виолончелистка. Её музыки в фильме крайне мало. Главный композитор в этом фильме – все тот же Густав Малер. И главный сюжет этого фильма – как мадам Тар репетирует Пятую симфонию Малера. А в конце фильма – исполнение этой симфонии и запись этого исполнения.
Фильм, надо сказать, ошеломляющий и немного безумный. И все пророчат Кейт Бланшет Оскара за эту роль. У нее уже есть 2 Оскара ( один за роль второго плана в фильме «Авиатор», и второй - за главную роль в фильме «Голубой Жасмин».). Пока рано говорить, но то что она будет за эту роль номинирована – это определенно.
Сыграть дирижера – непростое дело. Вообще играть музыкантов – неблагодарное занятие для актеров. Ведь музыканты – народ очень наблюдательный и ревнивый. И когда они видят, что пианист повел руку не в ту сторону, а скрипач неправильно держит смычок – они возмущаются и кричат «Халтура!»
Кстати в фильме «ТАР» есть роль русской виолончелистки Ольги Меткиной, которую играет английская артистка Софи Кауер. Увидев, что она достает виолончель, я ужаснулся. Я представил себе, что сейчас она будет «хлопотать» лицом и глазами, а руки показывать оператор не будет. Однако она начала играть ( кстати замечательную музыку, Виолончельный концерт Элгара) и мое настроение сразу улучшилось… Потому что мне сразу стало понятно, что девушка – настоящая виолончелистка. (я ведь и сам в прошлом -виолончелист).
В этом смысле у Кейт Бланшет ситуация более сложная. Конечно, никакой она не дирижер. Может она и училась музыке – не знаю, но претендовать на образ одного из главных дирижеров мира ей, конечно, сложно. И если ее замечательные монологи о философии музыки, о свободе секса и превосходстве женщин над мужчинами она произносит с пламенной страстью (монологи эти написаны, очевидно, сценаристом и режиссером фильма Тоддом Фильдом), то сцены, где она дирижирует или играет на рояле, выглядят немного самодеятельно, немного любительски.
Что касается музыки Малера, она звучит прекрасно. Когда смотришь это в хорошем кинотеатре, с современной, круговой акустикой, с мощными саунд спикерами, то эффект потрясающий: ты слышишь многослойную малеровскую партитуру, сведенную искусными звукорежиссерами и саунд инженерами.
Кстати, в фильме бесконечно упоминается, что наша героиня Лидия является одним из лучших дирижеров мира, и имеет дело исключительно с Бостонским, Нью-Йоркским и Берлинским оркестром. Однако в реальности «роль оркестра» играл Дрезденский симфонический оркестр, да и запись сделали они. Это написано в титрах. Может быть, берлинцы оказались слишком дорогими, а может были просто заняты в это время. Я не знаю. Да это и не важно. Для фильма это не играет никакой роли.
В фильме все время звучит Пятая Симфония Малера. Конечно самая известная музыка Малера. Первая часть, Траурный марш, и особенно знаменитая четвертая часть - Adagietto, уже очень затертая и использованная как музыкальный фон 1000 раз – и все равно, божественная музыка, музыка о любви, посвященная жене Малера, Альме, любви вполне себе гетеросексуальной. Однако и в фильме Висконти «Смерть в Венеции», и в фильме «Тар» эта музыка очень хорошо ложится на любовь однополую, гомосексуальную. И этого никого не шокирует. Такие времена. Любви все возрасты покорны, причём всем видам любви! В общем, фильм крайне любопытный и смотреть его надо. И тем кто любит Малера, и тем, кто любит музыку. И тем, кто вообще любит.
***
Ну а теперь о главном – о Седьмой симфонии Малера, которую исполнил в Карнеги холл Берлинский оркестр.
Постараюсь быть кратким.
Я эту симфонию не очень люблю. И не считаю ее шедевром. Говорю это как эксперт, который хорошо знает эту партитуру, и многократно слышал эту музыку. Мне кажется, Малер ее перегрузил. Что к Финалу она ослабевает. Что последние 15 минут музыки написаны «без божества, без вдохновенья». Вообще проблема Финала у Малера стояла всегда. Поэтому он, чувствуя проблему, придумывал в Финале нечто экстраординарное. Иногда это получалось, иногда не очень.
Так в Первой симфонии Финал, громоздкий, слишком длинный, слишком громкий. Во Второй, Третьей и Четвертой – финалы вокальные, со словами. Правда, эти слова никто никогда не разбирает, да и разобрать их сложно, даже когда читаешь. Так, абстрактные строки о природе, о Боге, о душе – но музыка создает настроение, вокальный (или хоровой) тембр вносит свежесть и новизну, таким образом после огромного напряжения души в первых частях Финалу достается роль успокоения, облегчения и дослушивается легко. Особенно здорово подобный Финал работает в гениальной 4й симфонии.
В Седьмой Симфонии Малер пошел по другому пути. Поскольку эта симфония носит название «Песнь Ночи» (сам Малер не имеет отношения к этому названию), и действительно, первые 4 части Симфонии определенно имеют ночной, мрачный колорит (первая часть – траурный марш, две части Малер сам назвал «Nachtmusik»). И вот композитор решает в последней части сделать выход в область победы, триумфа, торжества. Он сам называл это финал «ясный день после темной ночи». Собственно, ничего нового в этом нет.
Многие классические симфонии кончаются радостными финалами, вспомним хотя бы 9ю симфонию Бетховена или 4ю симфонию Чайковского.
Однако даже в этих двух случаях, в Финале придумано что-то новое, свежее, неожиданное. У Бетховена -- знаменитая ода «К радости», у Чайковского – неожиданное включение популярной народной песни. Малеру никакой такой удачной идеи в голову не пришло. Поэтому он написал гигантское, очень громкое Рондо, частично построенное на уже использованных темах в этой Симфонии, частично на новых. Но оркестровка очень однообразна, все время играют трубы, валторны и тромбоны, шумят литавры, причем играют все время фортиссимо, без передышки. При этом все очень хаотично перемешано.
Малер явно торопился. В его семье в это время было много проблем. Альма ему, очевидно, изменяла. Старшая дочь Мария умерла от скарлатины. В Вене его изгоняют из Придворной оперы. Причина простая – чудовищный антисемитизм, который царил тогда в австрийской столице. Несмотря на то, что Малер, именно для того, чтобы его взяли на эту работу, отрекся от своего еврейства, и принял католицизм.. Но это его не спасло, и травля продолжалось.
Махровым антисемитом был его тесть, отец Альмы Эмиль Шиндлер. Да и все друзья семьи страдали этим «недугом».
Еще в 1907 году у Малера обнаружились большие проблемы с сердцем. И хотя он продолжал активно дирижировать, но уже знал, что обречен на раннюю смерть.
А в Нью-Йорке антисемитизма не было, но было другое: артисты были к Малеру абсолютно равнодушны, он не был их кумиром, как в Вене, а его дотошность и требовательность их только раздражала. И Малер обреченно это терпел. Ведь как я сказал выше, платили ему хорошо.
Федор Иванович Шаляпин, который в те годы приезжал в Метрополитен-оперу на гастроли, добродушно подсмеивался над Малером. «Тут вот новый дирижер появился, по фамилии Малёр ( по- французски Malheur – несчастье). Бедный Малёр! Он на первой же репетиции пришёл в полное отчаяние, не встретив ни в ком той любви, которую он сам неизменно влагал в дело. Всё и вся делали наспех, как-нибудь, ибо все понимали, что публике решительно безразлично, как идёт спектакль, ибо приходили слушать голоса и только». В общем трагедия и отчаяние! Можно ли в таком состоянии написать торжественную, триумфальную музыку?
***
Хотя, если не считать Финала, в Седьмой Симфонии очень много прекрасной великолепной, просто гениальной музыки. И самое начало, невероятной красоты соло редкого инструмента - тенор-горна. И красота первой темы в Первой части! А какие валторны во второй части! А какое дьявольское скерцо, Третья часть (вообще скерцо означает по-итальянски «шутка», но тут явно не до шуток). Название автора «Schattenhaft” – “Тень”. А какая обольстительная 4я часть! Тут одни струнные, медь замолкает, мы слышим гитару и мандолину. Какая нежность, какая страсть! Ах, если бы не эта 5я часть, которая все портит…
***
Малер дирижировал премьерой этой симфонии в 1908 году, сперва в Праге, а затем в Мюнхене. Публика симфонию не приняла, можно смело сказать, что это был провал… Впрочем в то время большинство европейской публики вообще не считали Малера композитором. «Да, хороший дирижер. Но композитор – вряд ли…» щебетали светские дамы тех времен.
7я симфония – наименее исполняемая симфония Густава Малера. Некоторые общепризнанные «дирижеры-малеристы», если можно так выразиться, никогда ею не дирижировали, в частности друг Малера Бруно Вальтер и Дмитрий Митропулос. Однако «Семерка» была любимой симфонией Леонарда Бернстайна и Клаудио Аббадо, каждый из них записал эту Симфонию несколько раз.
***
Теперь очевидно, что эту Симфонию очень любит нынешний художественный руководитель Берлинского оркестра Кирилл Петренко. Не зря же он привез ее из Берлина в Нью-Йорк, и играл ее два дня из трех, которые был ему отведены в Карнеги-холл.
Дирижировал он изумительно, показывая то, что надо показывать, и совсем не показывая то, что показывать не надо. Оркестр под его управлением дышал вместе с ним в унисон, сердца бились в одном ритме, и божественная, совсем непростая музыка сладостно лилась в наши уши.
И прием был фантастический. В самом начале, когда оркестр только вышел на сцену и стал рассаживаться на сцене, раздались бурные аплодисменты, и они не прекращались до окончания этой рассадки (а это минут 7-8). Такое я видел впервые в жизни.
А в конце, конечно, громовая стоячая овация, крики «Браво» и все, что обычно бывает в таких случаях. Но Кирилл Гарриевич скромно поклонился, «поклонил» всех своих музыкантов (отдельно – солистов) и скромно ушел за кулисы.
Спасибо, господин Петренко! Спасибо, берлинцы! Приезжайте еще!