Продолжение. Начало читайте здесь:
часть 3: Сальери за рулем, сколько ножек у рояля и другие курьезы
часть 4: Паустовский совсем рядом
часть 5: Ван Клиберн на Гражданской, две лошади и рыжая Лиля
часть 6: Что делать, если первая работа провалилась
Чем заняться актеру на съемках, пока переставляют свет?
Попытаемся ответить. Но для этого в наших «Очевидках» сделаем паузу. Не рекламную, как ныне повелось на любимом телевидении, а такую, которая позволит читателю расслабиться и улыбнуться. И убедиться, что, работая над фильмом, его создатели умеют побалагурить и посмеяться над собой. Тот, кто побывал хоть раз на съемочной площадке, конечно же, обратил внимание, какое это непростое, трудоемкое дело. Чтобы снять даже самый коротенький кадр, требуется изрядно потрудиться. И пока ставят свет, камеру, рельсы, кран, актеры, уже готовые к съемке, вынуждены ждать. И вот, чтобы сохранить «тонус», как-то взбодриться, да просто не уснуть, они развлекаются маленькими рассказиками. Вроде анекдотов. Байки. Ну что ж, попробуем их повторить.
Натуральная натура
Как-то при подготовке съемок очередного кадра особенно долго устанавливали свет. Артисты стали нервничать. Кто-то бросил в адрес оператора, руководившего работой, нелестное замечание. Другой подхватил и вообще заподозрил его в том, что тот забыл об актерах. Неожиданно третий встал на защиту бедолаги: «Человек хочет, чтобы кино было качественным. Посмотрите его работы. Недаром они всегда вызывают бурю восторгов». И потом рассказал вот какую байку:
— Я был утвержден на роль в одну картину. Пока шла подготовительная работа, шили костюмы, репетировали, оператор того фильма и несколько человек из съемочной группы выехали на поиски натуры. Нужна была деревня. Там планировалось снять большой кусок фильма. Приехали, наконец, в одну. Оператор говорит: «Я пробегусь, а вы пока посидите в машине. Если это то, что нам подходит, позову». Вернувшись, бросил мельком: «Едем дальше!». Приезжаем в другую деревню. История повторяется. Все сидят в машине, а он прытко мчится на общий обзор. Когда возвращается, оказывается, и здесь тоже «неинтересно». Так проскочили несколько деревень. Наконец, вернувшись после очередной пробежки, скомандовал всем из машины выходить: «Все! Здесь снимаем!».
Пока добирались от околицы, оператора забросали кучей вопросов. «Неужели нашел? А озеро есть? А участки, сады? А овраг? А спуск к реке?». В общем, все то, что было прописано в сценарии. А оператор-следопыт вдруг остановился и продекларировал: «Да вы что, ребята! Все это ерунда! Главное, что нам здесь жить недели две. А тут по сравнению с теми — показал рукой на дорогу, которую мы преодолели — намного дешевле яйца, масло и, вообще, все молочные продукты!»
Советчик
Рассказывает Смоктуновский.
Однажды на съемках, вот в такой перерыв, подходит ко мне некто.
— Кеша,— говорит с трудом, как я догадываюсь, успев где-то «набраться», — Кеша! Когда ты... Вы, войдешь в кал...да...ра...ва…ру…
— Куда??
— Сейчас, сейчас объя-сню-ю-ю… Когда ты… вы… Кеша, войдешь в калдаравару…
— Я не понимаю вас! В какую калдаравару?
— Сейчас, сейчас… Когда, Кеша, ты... и вы все... вообще, то есть артисты… войдешь… — долго языком нащупывает слово. Наконец, после неимоверных усилий довольно четко произносит:
— Войдешь в КАДР...
Вот это награда!
С замечательным актером Всеволодом Васильевичем Санаевым мы не были в тесной дружбе. Но встречаясь, я каждый раз чувствовал доброту этого уникального человека. Всегда — внимание, теплые слова, желание в чем-то оказать содействие. И так с каждым, с кем был знаком хоть немного. Однажды мы оказались рядом, припарковывая свои машины напротив Театра киноактера. Разговорились. Я поздравил Всеволода Васильевича с высокой наградой — орденом Ленина. Он поблагодарил и вдруг, оживившись необычайно, радостно сказал:
— Я вам, Володя, сейчас покажу что-то, чем меня еще наградили.
Он полез в боковой карманчик пиджака и изъял оттуда какое-то удостоверение. Красную книжечку в красивом сафьяновом переплете. Торжественно подняв ее над головой, добавил:
— Сейчас упадете!
Но открыть удостоверение не успел. К нам бежал молоденький милиционер. На ходу жезлом тыкая куда-то вверх, тараторил:
— Вы что не видите! Здесь запрещено останавливаться!
Подбежав, потребовал:
— Ваши документы!
Санаев передал загадочную книжечку милиционеру. Тот впился в текст и вдруг расплылся в широчайшей улыбке:
— Товарищ Санаев!? Как же я вас не узнал! Прошу прощения, товарищ полковник. Нет, наверное, товарищ генерал!
Санаев рассмеялся:
— Я не полковник. И не генерал! Я актер!
Именно так и сказал, назвав профессию. А ведь мог назвать звание — Народный артист СССР. Но в этом был весь он. Необыкновенно скромный и даже застенчивый.
— Знаю, знаю, — не унимался милиционер. — Но ведь как сыграли полковника Зорина! А-а? Ну, точь-в-точь — наш начальник...
Сделав паузу, вспомнил свое предназначение:
— А вы надолго тут… поставили авто?
— На полчасика.
— Ну, тогда — в порядке исключения... Простите за промашку!
Он козырнул и пошел восвояси.
— Теперь понятно? — улыбнулся Санаев. — И так, с некоторых пор, постоянно!
Он, наконец, передал мне заветное удостоверение.
— Это мне за весь цикл фильмов о милиции!
В удостоверении значилось: «Санаев Всеволод Васильевич. Член коллегии (ПОЧЕТНЫЙ) Министерства Внутренних дел СССР».
Шпильки
Не только панегирики надо ожидать в свой адрес в связи с хорошей работой, даже если она очень удачная. По мнению одних, картина — хорошая, но не таковой она кажется другим. Поэтому надо ждать всего, чего угодно. А что было в этот раз, вообще непонятно. Может быть, опечатка, а может, от необразованности... Одна латышская газета дала анонс: «Мусор и Сальери». Ничего себе! Но на другой день внесла поправку, написав: «Во вчерашнем номере следует читать — «Моцарт и солярий». И это о фильме, снятом на своей же рижской киностудии!
Комедия, да и только!
Однажды после съемок ко мне подходит участник массовки. Спрашивает:
— А я бы мог получить роль?
— Вы актер?
— Нет! Ну и что? Теперь ведь часто снимаются непрофессиональные актеры.
— И в какой же роли вы хотели бы сняться?
— В комедийной. Обожаю смешные фильмы!
— А как у вас с чувством юмора? В этом деле, можно сказать, юмор имеет первостепенное значение.
— С этим у меня все в полном порядке. Можно сказать, на высоком уровне. Ну, хотите — проверьте!
— Хорошо! Я вам расскажу анекдот. Послушайте.
Заходят в ресторан двое. Мужчина и женщина. Подходит официант. Мужчина заказывает: «Две яичницы и две чашечки кофе, пожалуйста!» Пока подают, женщина произносит: «Мы расстаемся навсегда? Ты уходишь к ней?». Он: «Да. Расстаемся. Навсегда!». Женщина достает из сумочки таблетку, глотает и падает замертво. Мужчина кричит: «Официант! Официант! Пожалуйста, только одну яичницу и одну чашечку кофе...»
Реакции никакой. Наступает тягостная пауза. Я ее прерываю:
— Вы поняли?
— А что именно?
— Почему он попросил только одну, а не две яичницы и один кофе?
Экзаменуемый, подумав, отвечает:
— Что же тут непонятного? Он боялся отравиться.
Знаменитый — не означает известный
Григорий Васильевич Александров, режиссер замечательных музыкальных комедий, рассказал мне маленькую историю. Мысль ее сводилась к тому, что режиссер никогда не может претендовать на известность и славу актеров. «Они ведь в кадре! А мы где? В титрах!? Согласитесь, что это не одно и то же!». Пока я переваривал эту сентенцию, он начал свой рассказ:
— Моя супруга получила приглашение в один из крупных городов Сибири. Любовь Петровна зазвала меня поехать с ней: «Поедем! Вы же из тех краев и давно там не были! (Супруги все годы совместной жизни называли друг друга на "Вы"). Сейчас свободны. Съемок нет. Поедем?». И вот мы выходим на перрон. А вокруг толпища, цветы, оркестр, улыбки, счастливые лица, рукопожатия... Самый, очевидно, главный встречающий произносит: «Ваш приезд для нас — настоящий праздник! Еще бы! К нам в город приехала сама Любовь Петровна Орлова!»
Неожиданно Люба перебивает напыщенную речь: «Не "сама", а со своим супругом. Не менее знаменитым. Григорий Васильевич — режиссер всех фильмов, в которых я снялась. Не было бы "Веселых ребят", "Цирка", "Волги-Волги", не было бы актрисы Орловой! Вот он, рядом стоит, познакомьтесь!»
Самый главный встречающий расплывается в широчайшей улыбке: «Вот это сюрприз! Огромное спасибо. Ну кто же не знает такого знаменитого режиссера! Добро пожаловать в наши края, дорогой товарищ Орлов!»
Образовательный ценз
В связи со съемками нашего совместного проекта мы оказались с Юрием Марковичем Нагибиным в командировке, на съемках натуры. Он не только был автором сценария и текста телевизионной версии балета «Джульетта и Ромео» (именно так мы назвали свою версию), но и рассказчиком в кадре. И каждый раз на съемках я поражался совершенно феноменальной эрудиции этого человека. И еще такой же уникальной памяти. Он рассказывал о великих мастерах Возрождения так, как будто бы долгие годы читал на эти темы лекции. А я знал, что Юрий Маркович фактически не получил высшего образования, уйдя со сценарного факультета на войну. Не получив ни высшего, ни какого-либо профессионального образования, в двадцать лет заявил о себе как об очень талантливом авторе замечательных очерков, рассказов, а в двадцать два стал членом Союза писателей. На мои вопросы с улыбкой отвечал:
— Я, наверное, образование приобрел... в прошлой жизни. А вы, — обратился он ко мне, — я слышал, много учились?
Поникнув, я пробормотал:
— Да. Сначала окончил актерский. Потом — режиссерский. Театральный. Немного поработал в театре, и опять за учебу. На Высшие курсы. Уже кинематографические.
Он, посмеиваясь:
— А над Вами никто не подтрунивал?
— Еще как! Георгий Данелия — мы однокурсники (я до сих пор называю его Гия, а он меня Вовка), так вот, он говорит: «Вовка, когда тебе, наконец, наскучит где-то учиться, как раз подойдет время выходить на пенсию».
(Продолжение следует. Но уже «Очевидок», безо всяких «Баек»).