«Мы никуда и никогда от вас не уедем. Нам и ехать‑то некуда – дома никакой работы. Ваш отель давно стал нашим домом, – призналась мне однажды в разговоре мойщица одного из ресторанов моего отеля «Гельвеция». – Мы – «люди‑кошки». Так называют на моем родном языке тех, кто прибился к тому месту, где хорошо – где кормят и помогают, где не предадут и не обидят».
Галя – русский вариант имени сотрудницы. Девушка приехала на заработки в Россию девять лет назад из одной из среднеазиатских республик. Тогда ей был двадцать один год. Галя сразу устроилась к нам на работу. И так и осталась.
«Но ужасно переживаю, что там дома, – внезапно Галя изменилась в лице. – Родителей не видела почти девять лет. А главное – мою единственную дочь. Моей девочке скоро одиннадцать. Она так и выросла без меня. Вот поеду скоро, за столько лет впервые встречусь с ней, наконец обниму», – голос Гали дрожал, на глазах навернулись слезы.
«А что было делать? – продолжала девушка, увидев мое искренние изумление и растерянность. – Вскоре после рождения дочери я осталась одна – муж погиб. Пришлось оставить малышку пожилым родителям и уехать в Россию на заработки – вслед за подругой. Первый год в Петербурге плакала каждую ночь, скучала по моей девочке».
«Ты не видела дочь ни разу за девять лет? – вырвалось у меня от щемящего душу сочувствия. – Ни в скайпе, ни на фотографиях?»
«Родители с дочерью живут в небольшом селе – Интернета там нет. Несколько раз они привозили дочь в гости к моим братьям и сестре в большой город. Вот тогда несколько раз и общались в скайпе, – продолжала Галя. – Фотографии посылают регулярно в письмах. Они и есть – мое единственное общение с дочерью».
Галя – единственный кормилец в семье. «По нашим меркам мне можно позавидовать – я живу и работаю в России, зарабатываю, содержу своих пенсионеров‑родителей и дочь. Я устроена лучше всех в семье – братья и сестра живут очень тяжело, нуждаются. Тоже подумывают уехать навсегда». В реальности же девушка снимает одну комнату в коммунальной квартире вместе с подругой. И считает каждую копейку, чтобы отправить домой. «Ломаю голову, что привезти дочери в подарок. Я ведь ее совсем не знаю. А другого опыта общения с детьми у меня нет».
Галя впервые за девять лет уехала домой в отпуск. Через два месяца она вернулась – счастливая и довольная. Теперь она была готова работать с удвоенной силой. «Ведь нужно думать, как поднимать дочь – дать образование, а однажды и выдать замуж», – на глазах Гали вновь навернулись слезы.
«Сначала в Петербург приехал мой муж», – рассказывала мне много лет назад свою грустную историю другая сотрудница – Соня. Тоже мойщица. Женщина приехала в Россию в начале нулевых из Закавказья. «Я перебралась в Россию вслед за мужем через год. Денег катастрофически не хватало – трое сыновей, один из них инвалид».
Однажды Соня оставила детей сестре, собрала вещи, купила билет. И прилетела в Петербург – тоже на заработки. Женщина решила, что одного кормильца было недостаточно, чтобы содержать большую семью, еще и вместе с сестрой. Но, боясь расстроить мужа, не стала ему рассказывать заранее о своих планах.
Прилетев, Соня позвонила мужу на мобильный прямо из аэропорта. И обнаружила, что ехать ей было некуда. Муж завёл любовницу и давно переехал к ней. В тот теплый летний вечер Соня шла по Невскому, рыдала и сбрасывала бесконечные звонки разоблаченного мужчины.
Убитая горем, без денег, голодная, она ночевала на Московском вокзале. На утро, собрав остатки сил и воли в кулак, Соня отправилась на поиски работы и места для ночлега. «Мне повезло – я быстро нашла работу, а заодно и ночлег. Это был ларек у метро. И в нем одно спальное место, щеколда на двери, свет, обогреватель. И даже маленький телевизор». В туалет женщина ходила в круглосуточное кафе неподалеку. А мыться и стирать – в гости к доброй официантке этого заведения.
В обиде на мужа Соня жила и работала в ларьке почти два месяца. Супруг регулярно звонил ей, просил сообщить адрес, умолял простить его, оправдываясь тем, что, живя у любовницы, экономил на аренде жилплощади и все деньги отправлял домой. В конце концов Соня сдалась и простила изменника. «Мужик один на чужбине. Нужна была баба рядом – понятное дело. Я с ним связала судьбу, у нас трое детей. Выживать нужно, а не отношения выяснять», – рассуждала Соня.
Супруги воссоединились. Но снимать жилье на двоих позволить себе не могли. Ведь нужно было платить из общего бюджета. А комната в коммуналке на двоих обходилась слишком дорого. И супруги приняли решение – как и многие мигранты – жить по отдельности, снимая жильё вскладчину. Так муж снял комнату с тремя знакомыми мужчинами, а Соня – другую с двумя женщинами. Квартиры, к счастью, располагались недалеко друг от друга. Вечера супруги проводили вместе. А ночевать возвращались каждый к себе «в общагу». «На свидания ходили друг к другу, когда никого из соседей не было дома, договариваясь с ними заранее – чья очередь. Как студенты в общежитии», – смеялась Соня.
В 2003 году открылась «Гельвеция». И Соня одной из первых пришла устраиваться на работу в ресторан отеля.
Через пару лет супруги смогли наконец позволить себе снимать комнату вместе. Сонин муж на родине был неплохим сапожником и сумел наконец осуществить давнюю мечту – открыть собственную сапожную мастерскую.
Соня продолжала работать мойщицей в «Гельвеции». Супруги перевезли в Петербург двоих сыновей – среднего и младшего‑инвалида. Старший ушел в армию на родине. «И мы наконец начали жить, как нормальные люди. Почти вся семья вместе». Легализовались в России – получили втроем временную регистрацию и патенты на работу. И перестали наконец прятаться от милиции. Появилась надежда, что вскоре все наладится – остаться в России навсегда, получив гражданство, привезти и старшего сына. И даже когда‑нибудь купить собственное жилье».
Но в 2010-м случилась беда – у мужа обнаружили рак легких в неоперабельной стадии. «Он был заядлым курильщиком, всю жизнь работал сапожником – дышал вредной химией, клеем, – однажды пришла Соня на работу в слезах. – Врач на приеме сказал нам – надежды нет, езжайте домой, пока он может ходить. Тело везти гораздо дороже».
Мы помогли Соне решить вопросы с поездкой домой. А потом выделили и помощь на организацию похорон.
Женщина вскоре вернулась обратно в Петербург – с сыном‑инвалидом. Средний остался дома, ушел в армию. Старший обзавелся своей семьей.
Прошло девять лет. Соня продолжает работать в «Гельвеции». И по‑прежнему живет в коммунальной комнате. Не одна. Она вновь делит жилье с другой женщиной. И со своим уже взрослым сыном‑инвалидом. Экономит, чтобы отправлять деньги домой – старшим сыновьям и пожилой сестре. И продолжает мечтать, что рано или поздно все наладится.