В ноябре 2022 года я провела свой отпуск в российской глубинке, в Галичском районе Костромской области. Эти места богаты сказочными уголками (здесь снимался фильм Александра Роу «По щучьему велению»), забытыми деревнями, заброшенными церквями и великой историей. Целью поездки было испытать свои силы в сельском труде и отдохнуть от городской суеты, а поводом — общение с благородными лошадьми.

Утро на конеферме села «Михайловское» начиналось в девять часов утра с возгласа «Завтраак», который было слышно в комнатах гостевого дома. На завтраки, обеды и ужины в столовой собирались хозяин дома, его работники и гости. «Погода сегодня — займи, но выпей», — произнес в тот день владелец фермы Сергей. И уже в десять часов утра мы в резиновых сапогах и непромокайках с инструктором по конным прогулкам пересекали фермерские поля в сторону огороженного пастбища с лошадьми. В тот день всё оказалось непросто: лошади столкнули балку в заборе и убежали на ближайший огород лакомиться капустой, поэтому пришлось их немного поискать. «Немного» — это потому что лошади далеко от дома обычно не убегают, даже в случае опасности. После этого мы должны были, привлекая их внимание, надеть на каждую лошадь уздечку и отвести в денник (квартира лошади в конюшне). В другие дни мы успешно миновали этот этап, поскольку нанятый пастух успевал привести лошадей назад. К слову сказать, его мы ни разу не видели, поскольку его рабочий день начинался в четыре часа утра. Так что, когда в нашем распорядке отсутствовало длительное хлюпание по полям, наш утренний сбор сразу начинался на конюшне.

 В день приезда в Михайловское Сергей для вновь прибывших устраивал подробный инструктаж. Он рассказывал несколько часов про то, как общаться с лошадьми, как расшифровывать их поведение (положения ушей, головы и хвоста), как ею управлять, как правильно держаться в седле при езде шагом, рысцой и галопом (если, как говорится, лошадь понесло). Концепция его бизнеса состояла в том, чтобы гости по максимуму принимали участие в каждодневном труде и в течение всего дня общались каждый со своей лошадью. Хозяин бизнеса занимался этой работой уже четырнадцать лет, при этом, был человеком, хорошо понимающим жизнь, много знающим по теме, но при этом немного уставшим от непрерывного сельского труда, необходимости решать те или иные вопросы и окунаться в проблемы российской глубинки.

Сергей: «Не могу пока дозвониться насчет машины». 

Я: «Может сеть отрубилась, раз никто не отвечает?»

Сергей: «Это не сеть, это — алкоголизм».

В конюшне первый близкий контакт с лошадьми произошел у нас во время их чистки, для чего мы использовали твердую и мягкую щетки. Последовательность действий была следующая. Сначала налипшую грязь мы счищали жесткой пластиковой щеткой (любит лошадь поваляться в грязи и использует ее как репеллент), грязь обязательно убирали с её спины, чтобы под седлом не возникали потертости, с боков и шеи, с «подмышек» передних ног, где происходит сгиб при ходьбе. Желательно было расчесать лошадке гриву и хвост, причем приводить в порядок хвост было довольно стрёмно, ведь «по инструкции» и здравому смыслу подходить к ней сзади нежелательно — можно ненароком получить копытом в живот. Поэтому спокойно и уверенно я приближалась к ней сбоку и немного сзади, удаляла прилипший репейник, распутывала колтуны, а затем чесала её красивый хвост все той же жесткой щеткой. Нервных окончаний в гриве и в хвосте у лошади нет, поэтому даже если чесать её хвост со всей дури, она ничего не почувствует. После жесткой щетки по всему телу лошади нужно было пройтись мягкой щеткой и тогда она начинала блестеть подлинной холеностью.

Сергей как-то рассказал нам, как еще пару лет назад в его столовой сидели вместе русский, поляк и американец. И американец удивил тогда всех информацией о том, что всю Aмерику кормит мясом один единственный штат Техас. Такое стало возможным из-за разрешения местных властей ничего не строить для разведения скота: не делать загоны с заборами, не возводить конюшни и стойла. В результате выпас скота в США происходит круглосуточно и круглогодично, а затраты — нулевые. Но, чтобы организовать и развить такой бизнес, изначально требовалось повысить его престижность, поэтому в Штатах устраиваются эффектные и зрелищные шоу с большим количеством зрителей. Репутация «красавцев-мужчин» в костюмах и экипировке на родео, девушки, вешающиеся им на шею, фильмы-вестерны — все это в первую очередь повышает престижность профессии. Но ковбои в США — это не только выпас скота, при необходимости они могут принять роды у животных, на время стать ветеринарами, в общем, умеют многое… «А у нас Ванька-пастух — юродивый, что с него возьмешь?» — добавил уже от себя Сергей.

Он продолжил, что нашей экономике такая схема тоже могла бы принести эффект, ведь до ноября в средней полосе еще растет трава, а в мае она уже появляется после зимы. То есть даже в нашем климате есть полгода для экономии затрат на конюшнях и коровниках. «А так, представьте себе: коровы стоят в стойле, поэтому нужно собрать для них траву, потом привезти её, затем размельчить и наложить в кормушки; с обратной стороны (коровы) собрать навоз и утилизировать его». В подтверждение своей теории он привел пример своей знакомой, которая не так давно устроилась коровьим гинекологом, «то есть у буренок еще и проблемы по женской линии от застойной жизни». Вспомнил Сергей и про то, что в советское время пастухов было много и работали они сутки через сутки, то есть каждый из них сутки находился в седле, «и это ни какая-нибудь работа за офисным столом». 

Но вернемся к нашему распорядку дня в Михайловском. После чистки лошади на неё нужно было надеть уздечку, на спину положить потник (у моей Марго было одеяльце из моего советского детства, с рисунком в квадратик) и надеть седло, которое, к слову сказать, весило четыре-пять килограммов. Седло на спине лошади фиксируется на переднюю и заднюю подпруги (ремни), стремена для ног также крепятся к седлу ремнями и регулируются по длине так, чтобы всадник при правильной посадке мог встать на ноги, а между ним и седлом образовалось расстояние с кулак. После седлания лошадей нужно было выводить их из денников, для чего мы брали их под уздцы и тихонько тянули за собой. Когда лошади оказывалась на улице, мы ставили в стремя левую ногу, подпрыгивали и переносили свой вес в седло, после чего ставили в стремя правую ногу. Время — в путь. 

После недельного проживания в Михайловском я поняла для себя, что лошадь — это довольно непредсказуемое, вечно голодное и очень пугливое существо. Для собственной безопасности ей необходимо видеть пространство на километр вперед, назад, влево и вправо, только тогда она будет чувствовать себя в безопасности. А в противном случае это очень милое животное, весящее от 600 до 900 килограммов, может превратиться в большую прыгающую табуретку. Лошадь — очень хороший психолог и обязательно почувствует страх человека, который подходит к ней близко или сидит в седле. Лошадь — грациозное и изящное животное, но при этом её поведение отличают шкодливость и игривость, то есть любит она поискать себе на голову приключений.

Групповые поездки на лошадях в Михайловском я представляла себе, как медленную прогулку друг за дружкой на расстояние в несколько сотен метров. По факту это оказались ежедневные семи-двадцати километровые поездки шагом, рысцой и галопом. Мы пересекали автомобильные дороги, спуски и подъемы, гуляли вдоль реки, осваивали мосты из бревнышек в сторону глухого леса с медведями, зайцами и лисами. В тот день, когда шел проливной дождь, чтобы как-то отвлечься, я представила себя в составе партизанского отряда, который скрывается в дремучем лесу, а на моей голове вместо капюшона была надета красноармейка. Чтобы передвигаться на лошади, нам требовалось лавировать между стволами деревьев, обходить колючий кустарник, придерживать лошадь на скользких спусках и отводить ее подальше от берега реки. Помимо длинных переходов в моей памяти навсегда остался случай пересечения автомобильной трассы последней в строе, когда слева от себя я увидела движущийся в мою сторону Камаз. Легкий удар ногами в бока лошади и моя Марго уже несется галопом со спуска и затем в горку… Также в моей памяти осталось, как перед выездом на прогулку впереди стоящая лошадь инструктора испугалась покосившегося от ветра забора и встрепенулась. Лошади, шедшие за ней, испугались испуга этой лошади, развернулись и побежали галопом прочь. И вот, как в замедленном кадре боковым зрением я вижу движущийся в мою сторону табун и свою лошадь, разворачивающуюся назад. И вот я уже мчусь вместе с ней в сторону поля, прочь от её испуга.

***

Как-то раз за обеденным столом в столовой сидели вместе помощница по хозяйству Любовь Алексеевна, инструктор по конным прогулкам Люба и хозяин конефермы. Сергей высказал нам распространенную точку зрения о беде всех маленьких российских городов. Он справедливо отметил, что даже если в провинции построят какой-нибудь завод или фабрику, налоги от её деятельности все равно уйдут в Москву, где обычно зарегистрирована головная компания. В Галиче таким примером является фанерный комбинат Segezha Group. В общем «любовь» провинции к столице по-прежнему связана с оседающими в Москве общероссийскими деньгами.

«Так ты москвичка?» — не без осуждения всплеснула руками Любовь Алексеевна, обращаясь к инструктору Любе. Та, улыбаясь, шутливо спряталась за спину сидящего рядом Сергея и затем не то, чтобы оправдываясь, сказала, что в Москве жила только в детстве, затем переехала к бабушке в Калужскую область, а теперь связала свою жизнь с Галичем.

Отношение к москвичам в провинции можно прочувствовать по фразе полковника ростовского МВД из сериала «Чикатило», действие которого происходит в советские 80-е, но сути вопроса это не меняет: «из человека москвича сделать можно, а наоборот — нет». Хотя, на мой взгляд, на 70% такую репутацию Москве создали именно перебравшиеся в столицу наиболее активные и жадные провинциалы, а не коренные москвичи.

***

Во время наших конных поездок по Галичскому району в моей голове напрочь отсутствовали посторонние мысли, ведь нужно было постоянно думать о своей лошади. Требовалось контролировать:

— чтобы она шла по тропинке вслед за впереди идущей лошадью, при этом, чтобы я видела копыта этой лошади, то есть была на расстоянии полутора метров от неё; 

— чтобы моя лошадь не свернула в поле, где могла бы побежать галопом и где есть овраг; 

— чтобы лошадь не залезла в кусты поесть ягоды, я не поцарапались и не нацепила на свою одежду и ее хвост репейник, который потом нужно вынимать;

— чтобы в лесу она обходила деревья, в противном случае мою ногу мог снести ствол дерева, ведь лошадь чувствует только свои собственные габариты, но не габариты наездника;

— чтобы в мой глаз в лесу не попали ветки от деревьев, для чего нужно было их придерживать;

— чтобы лошадь в дождь не соскользнула по наклону и не упала, и прочее, прочее;

— наконец, в первые моменты прогулки, только усевшись в седло, думать о том, чтобы не ******** с высоты полутора метров на землю.

Когда начинало смеркаться, мы уставшие, но воодушевленные преодолением собственных страхов, возвращались на базу. Подойдя к конюшне, мы освобождали ноги из стремени, правую ногу перекидывали на сторону левой и плавно съезжали вниз. Затем каждый из нас брал свою лошадь под уздцы и вёл в денник, где снимал уздечку и расседлал. 

После сытного обеда, обязательно с мясом (нам часто готовили блюда с лосятиной), наступало свободное время. В качестве развлечений нам предлагали игру в бильярд, посещение русской бани, катание на байдарках, готовку в русской печи и изготовление поделок из дерева. Деревянный материал всегда был в наличии, поскольку по весне Сергей с помощниками спиливал много елей со смолой и лошади с удовольствием обгладывали всю кору. В результате от этих деревьев оставались голые бревна, из которых можно было выточить разные изделия (в Михайловском был токарный станок), или вручную с помощью топора и стамески сделать предметы посуды. Мы с мужем привезли из Михайловского большую ложку.

В один из дней мы решили съездить в близлежащий Галич. Этот симпатичный городок был основан в 1159 городу и был важным древнерусским центром во времена Юрия Долгорукого и Дмитрия Донского. По словам гида, в XVII-XIX вв. в этих краях было распространено отходничество, когда в холодное время года местные крестьяне отправлялись на заработки в города. После возвращения часть заработка они отдавали помещикам, а часть оставляли себе. Галичские мастеровые работали плотниками и каменщиками и были известны далеко за пределами края, их набирали для строительных работ в Москву и в С. Петербург. В XIX веке в Галиче проходили всероссийские ярмарки, и как упоминали тогда в своих открытках торговцы: «в Галич нужно везти чай и лимоны, все остальное здесь есть». В этом городе был известный театр (здание сохранилось до сих пор), куда приезжали московские труппы, чтобы устраивать творческие соревнования. В здании напротив, в бывшей гостинице И.И. Громова, жила семья, которая владела винокуренным заводом и занималась мануфактурной торговлей, туда привозили и показывали синематограф. Ну а теперь Галич — это районный центр с населением в 17 тысяч человек и средней зарплатой в 20 тысяч рублей, каких в России много.

С гидом мы зашли в магазин, где продавали церковные пирожки. На витрине в ассортименте были представлены пироги с капустой и яйцом, с мясом, клубникой, грушей и абрикосом, все — по 33 рубля, с мясом — по 40, но наше внимание привлекли «пироги с консервами».

Муж спросил у продавца, что означает «пироги с консервами»?

— Вы что не знаете, что такое консервы? Консееервы, консервы.

— Но консервы из чего, из мяса, рыбы, фруктовые?

— Откуда Вы приехали, вы что иностранцы?

— Из Москвы.

— Кошмар какой. Консервы — это рыба!

И это при том, что изначально Галич славился своей рыбой, а теперь вот — «консервы», причем местную рыбу там не готовят даже в кафе и ресторанах. Оплатив пироги (не с консервами) и едва сдерживаясь от смеха, мы покинули галичскую булочную.

После, купив старинные веретена в антикварном магазинчике, мы направились обедать в ресторан «Галич». В этом пункте питания сохранился советский антураж и обслуживание. На входе первого этажа находился гардероб, и когда мы спросили у гардеробщицы, какая у вас кухня, нам ответили: «у нас первое, второе, девочки хорошо готовят». В зале обслуживания ресторана, который располагался на втором этаже, на всю стену сохранилась яркая мозаика из восьмидесятых, на нижней полке в холодильнике для воды стояли три бутылки водки, а в проходе за баром виднелся огромный зал для приготовления пищи, спроектированный по советским стандартам. Колоритная официантка сразу принесла нам меню, из кофе в нем предлагались эспрессо и капучино. Побоявшись мизерного количества кофе (наивно), я попросила американо. Она ответила, что у них такого нет, тогда я предложила развести эспрессо горячей водой. «А смысл?» — произнесла в ответ мне официантка. Во время обеда мы спросили, можно ли немного убавить громкость музыки, тогда её выключили совсем. Но блюда «из первого и второго» оказались вполне себе съедобными.

На обратном пути в Михайловское около Введенской церкви мы вызвали по телефону такси (Яндекс-такси в городе нет). Оператор приняла заказ и сообщила, что к нам направляется «серая машина, двенадцатая, без номеров».

В Михайловское мы прибыли к ужину. Поэтому в девять часов вечера нас уже ждали на конюшне для кормления лошадей и угощения их вкусняшками, например, сушками. Давать лошадям сахар было запрещено, поскольку, съедая его, они начинали облизывать деревянные заграждения денников, а затем подгрызать эти сладкие деревяшки. Непосредственно перед кормлением лошадей их нужно было напоить, для чего мы открывали двери их квартир и по очереди (чтобы те не дрались) направляли лошадей к резервуару с водой. Затем при необходимости мы распаковывали стог сена (разрезали державшие его веревки и поливали сено из лейки), после чего с помощью вил разносили сухую траву по денникам, перекидывая её через ограждения в кормушки. После сена мы раздавали лошадям овес, и пару раз передо мной стояла сложная математическая задача распределить на глаз два ведра овса на тринадцать лошадей. Овес мы насыпали в отдельно стоящие деревянные корытца. 

Так закончились наши рабочие дни на конеферме села Михайловского.

Говорят, что бизнесом, связанным с конными прогулками, занимаются в России на Алтае, Кавказе и здесь, в Костромской области. Мы увидели и даже прочувствовали на себе, сколько это требует усилий, труда и ответственности. Поэтому несмотря на случившуюся однажды потерю контроля над ситуацией, михайловские энтузиасты вызвали у нас большое уважение. Так что пожелаем им не сдаваться сейчас, вероятно, в свой кризисный период и сложный период в целом для России.