Аглаша звонила Светлане Петровне каждый день. По несколько раз в день. Однажды она позвонила пять, кажется, раз. Светлана Петровна угукала, поддакивала, а то и просто молчала невпопад.
Аглаша, старшая сестра Светланы Петровны, двоюродная или может быть даже троюродная, жила в далекой деревне одна. Светлана Петровна давно переехала в большой город, и Аглаша оставалась последней ниточкой в ту старую жизнь. Аглаше было под восемьдесят, а все Аглаша. Постарела она как-то незаметно, да и не постарела, а просто уменьшилась, оплыла, как свеча. Ни мужа, ни детей, прошла по жизни скромно, бочком, на всех общих фотографиях она получалась за чьей-то спиной.
Когда звонила, Аглаша рассказывала Светлане Петровне сущую ерунду. О том, что ветер сегодня дует с непривычной стороны, о соседской собаке, которая смотрит на всех с любовью, а ее зачем то держат на цепи, о трактористе, проехавшем мимо в семь, а не в шесть тридцать, как обычно.
Светлана Петровна вечно занятая, вечно в спешке и не успевающая, как все в большом городе, раздражалась на Аглашу и терпела, раздражалась и терпела, прижимая телефон к уху плечом. Лишь однажды Светлана Петровна себе позволила: «Аглаша, ну мы же с тобой сегодня уже четыре раза разговаривали», вроде бы как раз в тот день, когда Аглаша позвонила ей в пятый раз.
Аглаша ушла так же тихо, как и прожила, никого не потревожив, даже врачей. Приехав на похороны, Светлана Петровна удивилась, как поредела деревня. То тут, то там по улице лежали на боку брошенные дома, без окон как без глаз, будто их в случайном порядке посшибало после чьего-то неудачного броска в боулинге.
Когда редкие, под стать местным домам, гости после поминок разошлись, Светлана Петровна осталась в доме Аглаши одна. Она ходила по комнатам на цыпочках, но вокруг все равно все скрипело, и Светлане Петровне казалось, будто кто-то шушукается у неё за спиной.
Светлана Петровна села у подоконника на стульчик. На стульчике лежала подушка. На столике рядом — резко пахнущие флакончики, россыпь таблеток, очки Аглаши, местная газета. Газета, сто лет Светлана Петровна не видела газет. Она смотрела в окно.
Деревья наклонялись от ветра синхронно, устало, как бурлаки, тянущие невидимую баржу. Трактор прикорнул в кювете, фары сонные-сонные. Из-под полузавалившегося соседского забора на Светлану Петровну добрыми человеческими глазами смотрела собака.
Светлана Петровна схватила сумочку, судорожно начала в ней копаться, что-то выронила, наконец нашла мобильный телефон. Набрала мужа. Сигнал долго не проходил, палочки сотовой связи предательски гасли на глазах, ее звонок туда, в большой город, бежал неверным бенгальским огоньком, и Светлана Петровна боялась, что он вот-вот погаснет. Муж ответил. Он был занят. Светлана Петровна спросила его о чем-то неважном.
— Света, ну чего ты названиваешь, — сказал муж раздраженно, — мы же с тобой сегодня уже два раза разговаривали.
— Не говори так, слышишь, — попросила Светлана Петровна, — никогда так не говори.