В детстве я жила в Геленджике. У нас была квартира с видом на море и горы — достояние всех прямо или косвенно знакомых с нами людей в родной Северной Осетии. Гостеприимство на Кавказе работает в обе стороны по принципу mi casa es su casa (мой дом — твой дом, и наоборот ). Поэтому нашу скромную казу считали своей собственностью бывшие соседи двоюродного брата второй жены свекра дядиной сестры, и смело рекомендовали нас своим друзьям, знакомым и коллегам в качестве прекрасного варианта для летнего отдыха — все расходы за счет принимающей стороны. Будущим гостям нужно всего лишь купить билеты. 

Впрочем, справедливости ради надо заметить, что доставалось не только нам, и «родственников на юге» очень любили все жители страны самого вкусного пломбира. Обычно они о нас вспоминали ближе к лету.

О, эти чарующие летние вечера во дворе девятиэтажки. Полуденный зной сменяется вечерним бризом с верхними нотами аммиака, над городом плывет аромат платанов, японской акации и горелых шашлыков с набережной. Обитатели девятиэтажки высыпают на улицу: малыши в песочницу, мы — в беседку, тетки сидят на лавочке со спинкой, дядьки-«доминошники» с пивасом и воблой, и таранькой — на сдвоенной лавочке со столом посередине.

Вот во двор заезжает такси (жилтоварищи насторожились). Подъезжает к одному из двух подъездов (половина жилтоварищей облегченно выдохнула, вторая — еще больше напряглась).

Из машины вываливается семейство каких-нибудь московских, ленинградских или сибирских бледнолицых, по-нашему — «бздыхов».

Первым сходит на сушу худой долговязый папа, за ним утицей вышагивает мама в кудельках, следом высыпаются дети в количестве нескольких штук. Водитель помогает выгрузить чемоданы, а зрители напряженно наблюдают за этой мизансценой: «И кому же счастье привалило?! Наши чи ваши? Издалека не разглядишь, но может и не к нам! Авось пронесло!».

Тут кто-то узнает своих норильских родичей и походкой осужденного на смертную казнь обреченно плетется с ними обниматься, а все остальные с облегчением выдыхают:

«Фууух, на этот раз не к нам».

Но через час-другой во двор заезжает еще одно такси, и сцена повторяется снова.

В нашем случае все было куда драматичнее. Владикавказский автобус приходил в Новороссийск примерно в 4-5 часов утра, еще около часа занимал путь на такси до Геленджика, и уже около 6 утра раздавался звонок в дверь нашей квартиры. Вылезаешь из постели, спешно набрасываешь на пижаму салоп, на неверных ногах бредешь к двери, расфокусированным взглядом смотришь в дверной глазок, трясущимися руками открываешь дверь — ба!  Соседи брата невестки дядиной жены, похожие на колумбийских повстанцев, полгода просидевших в джунглях и вышедших оттуда с черемшой, овечьим сыром, сахтоном и пирогами.

Впрочем, степень родства выясняется ближе к обеду, сначала они заходят шумною толпою, поочередно и надолго оккупируют ванную и туалет, шумно пьют чай на кухне.

Их дети на радость нашим соседям весело прыгают на балконе под привезенную с собой губную гармошку и пластмассовый барабан с бубенцами.

Поинтересоваться заранее, будем ли мы дома в данный период времени и уместно ли нагрянуть к нам в гости с тремя детьми, черемшой и сыром в те времена считалось совершенно неуместными пережитками буржуазного прошлого. Это для слабаков, а на Кавказе живут сильные духом люди.

По этой причине иногда случались накладки, и в двухкомнатной квартире, помимо нашей семьи из четырех человек, спали штабелями в несколько смен племянники друга кузена внучатой тети. 

Чумазые дети меланхолично мазали вареньем стену на кухне и раскатывали на линолиуме пластилин, а иногда для разнообразия разгоняли самокат и врезались в стоявший в коридоре холодильник.

Когда им это наскучивало, они пытались накормить кошку зубной пастой, хватали мои книги лапами, измазанными в варенье, кукурузных палочках и мыльных пузырях и отлавливали аквариумных рыбок кухонным половником.

Есть чудесный армянский фильм «Мужчины» 1972 г. — к ереванской семье неожиданно нагрянули родственники из деревни. Хозяева (милая семейная пара) приняли их, как дорогих гостей, накормили, напоили и спать уложили, а ночью достали семейный альбом в попытке отыскать похожие лица на фотографиях, чтобы определить, кем именно им приходятся гости.

Самое смешное, что супругам даже удалось найти относительно похожих людей, только парни на самом деле не были родственниками, но не буду спойлерить на случай, если вы этот фильм не смотрели.

Итак, основной удар приходился на нас с братом. Родители уходили на работу с утра пораньше, прямо-таки едва забрезжит розовая заря, сидели там до упора и возвращались домой ближе к ночи, когда за патетическим багровым закатом на городок опускалась бархатная южная ночь.

Мне приходилось сопровождать гостей на море, водить их по магазинам, отвечать на вопросы вроде «что будет, если сварить медузу» и «пачииимуууу у вас в ГеленджикАХ» (принесите мою нюхательную соль).

А после первого дня на пляже спасать их сгоревшие туши при помощи сметаны и кефира.

Табуны бздыхов ходили по квартире полуголыми и обмазанными сметаной, как медведи-шатуны, по ночам им не спалось и они продолжали есть, курить, пить квас, грызть семечки, играть в нарды и смотреть телевизор, а примерно через неделю багровые плечи начинали облезать, и это тоже было  зрелище не для слабонервных.

Бздыхи женского пола бесконечно готовили что-то на кухне и кормили чумазых детей, а бздыхи-мужчины в гостиной (она же спальня, она же столовая, она же конференец-зал) резались в нарды и курили. Фоном орал телевизор: «Клубкино путешествий» или «Международная панорама».

В кресле с холодным компрессом на голове томно полулежала внучатая тётушка с мигренью.

Но самое интересное начиналось, когда гости знакомились с пляжной «горячей кукурузкой» и хлебали морской воды с дизентерийной палочкой. После этого они навечно обосновывались в туалете.

Для тех, кто не в курсе: даже по отдельности пляжная кукурузка, нитритный арбуз и пара глотков воды из геленджикской бухты, попав в ваш ЖКТ, даруют ощущения, как будто вы стартуете с космодрома Плесецк. А уж сочетание этих факторов!!!

Кроме того, во времена моего детства с водой в Геленджике было очень плохо, и «давали» ее по садистскому графику всего на четыре часа в сутки: с 6 до 8 — утром и вечером, а горячей нас баловали через день — в понедельник утром, во вторник вечером, в среду утром, в четверг вечером, и т. д.

Всю свою несчастную жизнь мы набирали воду во все имеющиеся емкости: бутылки, ведра и тазы — на тот случай, если кому-то захочется помыть руки или принять душ после 8 вечера или до 8 утра.

С приездом двоюродных племянников внучки свекра одноклассницы маминой бабушки все усложнялось в разы, очередь в ванную комнату была расписана по минутам, а воду набирали абсолютно во все емкости, включая стаканчик для зубных щеток, чтобы можно было дожить до следующего утра, не доводя дело до гуманитарной катастрофы.

А сейчас гиенами расхохочутся все, кому довелось годами жить в условиях подачи воды по графику.

У нас, как у собак Павлова, четко выработался рефлекс, и краны с 8 утра до 6 вечера мы просто не открывали: все от грудных детей до старичков в глубокой деменции знали, что воды в это время нет, даже если встать перед краном на колени или провести шаманский ритуал вызова дождя.

Но! Петрозаводские и барнаульские гости, с такими сложностями незнакомые, открывали краны, слушали шшшшш, грустно качали головой и — конечно же — оставляли краны открытыми.

Потом все уходили, а в 6 часов вечера — бинго! — «давали» воду. Она поступала сразу адским напором, длинный кран из раковины силой инерции разворачивался в произвольную сторону, обычно его заклинивало аккурат между раковиной и ванной, и через каких-нибудь 15-20 минут плавала не только  квартира in question, но соседи с нижнего этажа, а минут через 40 текло уже по всему стояку, и вниз по лестницам устремлялись небольшие водопады.

У соседей вздувались и шли пузырями потолки, отклеивались дефицитные обои, облезали сакральные лакированные югославские «стенки», скукоживались купленные по великому блату румынские ковры...

Зимой, в отсутствие бздыхов, соседи развлекались судебными тяжбами, вступали в коалиции и плели интриги против владельцев квартир с верхних этажей, что никак не способствовало укреплению добрых чувств хозяев к беспечным гостям. 

А еще бздыхи совпадали с сезоном «закаток», и некоторым домохозяйствам удавалось использовать самых совестливых из них в качестве подсобной рабочей силы: чистить чеснок, шинковать перцы, перебирать и мыть помидоры, снимать кожуру с «синеньких» (так у нас называют баклажаны).

Но в подавляющем большинстве гости, искупавшись дефицитной водой, одевшись в белое и вылив на себя полфлакона хозяйских духов, летящей походкой удалялись на «дискачи» в розовый вечер, а наши мамы после работы строгали лечо и снимали пену с варенья, смахивая скупую слезу и проклиная нелегкую долю владельцев квартиры у моря...

Шли годы, смеркалось, и мы с братом придумали, как нам избавиться от ига бздыхов или, по крайней мере, до минимума сократить общение с ними.

Нужно успеть улизнуть из дома ранним утром, пока все спят, и залезть на крышу нашей девятиэтажки. Берешь с собой яблоко, книжку, удобно устраиваешься в тенечке на чьей-то старой балконной двери, лежащей на куче строительного мусора между мотками кабеля и голубиными гнездами, время от времени подходишь к бортику и смотришь вниз в направлении моря: не ушли ли еще? Солнце припекает, наблюдательный пункт благоухает битумом и голубиными гнездами, мы наслаждаемся жизнью практически на лоне природы с видом на море. Чу! Ушли! Это значит, что можно вернуться домой, съесть бутерброд с сыром и пару часов наслаждаться тишиной и покоем, но ближе к обеду лучше снова исчезнуть — желательно до полуночи, когда тетушка с мигренью перестанет стонать и перейдет в горизонтальное положение, а измазанные вареньем дети и затурканный самокат упадут в разные стороны и наконец затихнут.

Однажды к нам приехали сразу две семьи с маленькими детьми, и все они одновременно подцепили какую-то особо свирепую кишечную инфекцию. В ту неделю мы с братом окончательно переселились к голубям на крышу. Там, по крайней мере, было тихо, а к запаху битума и голубиных гнезд быстро привыкаешь. 

Наверное, когда-нибудь я напишу герметичный детектив о том, как в одной перенаселенной южной квартире поутру находят труп зверски убитого гостя, который слишком долго занимал туалет.

Убийцей мог стать любой из 18 субъектов, находившихся в тот момент в квартире, включая самокат, чумазых детей, объевшуюся зубной пасты кошку и даже банки с компотом.

На место преступления приезжает только что вышедший из запоя милиционер, у которого в квартире вот уже вторую неделю живет многодетное семейство племянника брата бывшей жены из Тагила, три раза затопившее соседа снизу. Милиционер знакомится с сутью дела и закрывает его за отсутствием состава преступления.  Ведь все и так ясно — смерть вызвана взорвавшейся банкой с компотом....

И уже совсем скоро я его напишу :) 

___

Мой телеграм-канал