— Коньяку?
— Наливай.
— А может, водки?
— Можно и водки. И пивка потом шар-рахнуть.
Такой разговор происходил около девяти утра в рабочий понедельник в конференц-зале строительной компании, в которой я трудилась последние полгода.
— Тысяча чертей! Не «Кур-рвуазье», — с сожалением констатировал голос.
— Привет, Миша! — сказала я.
— Ку-ка-ре-ку-у! Костей принес, щен-нок?
— Принесла. — Я достала из пакета куриные кости и по одной начала их протягивать в клетку болтливому попугаю — серохвостому жако. Каждую кость он аккуратно брал лапой и клевал страшным кривым клювом.
— «Зенит» — чемпион! — заговорщицки сказал он и добавил чуть бодрее: — Ур-р-ра!
— Любишь, футбол, Мишенька?
— Кто болеет за «Зенит» — тот богат и знаменит! Кто болеет за «Зенит» — у того всегда стоит! — эмоционально прокричала птица.
Попугай Миша Боярский жил здесь уже восемь лет. В конференц-зале, утопающем в зелени, у него был огромного размера вольер с различными развлечениями — ствол дуба с ветками и дуплом, качели, несколько насестов и кольца. Ответственная сотрудница следила за его рационом. К слову, он был исключительным. Орешки, многообразие семян и зелени. Но самой большой слабостью Боярского были куриные кости. Каждый день кто-то из сотрудников приносил ему их, а к вечеру на полу вольера образовывалась кучка из недоеденных костей, которая напоминала о жилищах людоедов.
— Тысяча чертей! — внезапно сказал Миша, хватая клювом последнюю кость. — Не «Кур-рвуазье».
— И в самом деле, — согласилась я.
Наша компания строила целые кварталы домов — и муравейники, и малоэтажные районы. Я попала сюда по блату, меня привел один из начальников одного из отдела продаж на непыльную работу пиарщицы.
Надо сказать, что у нас, как в любой приличной российской компании, отделы продаж с их начальниками множились чрезвычайно. Один только Мерфи смог бы разобраться, по какой такой невиданной причине это происходило. Подозреваю, в какой-то момент руководство уставало бодаться с наиболее настойчивыми торгашами и всучивало кому-нибудь из упорных должность начальника в придачу с отделом. Впрочем, как они множились, так и вымирали.
Владелец — сорокапятилетний Семен Алексеевич — был человеком спокойным, но четким. Он правил тихо, но жесткой рукой. Однажды, например, Семен Алексеевич продемонстрировал самый действенный из виданных мной способов борьбы с опозданиями, закрыв в девять утра дверь здания изнутри. К половине десятого у входа собралась толпа жаждущих занять свои места сотрудников. Все они были впущены, но депремированы. Больше никто не опаздывал.
В кабинете у Семена Алексеевича не было компьютера — только чертежные принадлежности и макеты объектов. Он изобретал инженерные решения, внедрял их и патентовал. Компания была его ребенком, и для этого ребенка он готов был сделать все что угодно. Даже наказывать отеческим ремнем.
Семен Алексеевич завел попугая после первого сданного объекта. Сложно сказать, почему именно птица и именно эта поселилась здесь, но Миша был не просто символом и старожилом компании, он еще и хранил многочисленные секреты. Вы же знаете, что почти каждый офисный сотрудник около одиннадцати утра и четырех часов пополудни вскакивает с рабочего места, хватает телефон и идет с ним в одному ему известное место, чтобы поговорить с кем-то важным. И если кто-то его вдруг застукивает за этим делом, сотрудник делает важный вид и принимается расхаживать из угла в угол с трубкой у уха.
Чаще всего таким местом у нас становился конференц-зал, где хозяйничал Миша. Его попугаичий мозг удивительным образом запоминал целые фразы и интонации, а затем выдавал их к месту или не к месту.
Таланты болтуна Миши тоже были чрезвычайными. Он прекрасно рассуждал о продажах на уровне лучших менеджеров, преимуществах малоэтажного строительства, а также смеялся, пел и красиво матерился. Особо ему удавалась речь одного из начальников одного из отделов продаж — Анастасии Максимовны.
— Аха-ха-ха-ха-ха! — заливался он ее высоким голосом. — Рыба копченая? — И рассеянно добавлял: — Тысяча чертей!
Гасконскому лексикону попугая обучил бывший владелец еще в те времена, когда Миша был птенцом. Он часто сам говорил с людьми подобным образом. Должно быть, очень любил Д’Артаньяна.
Но фанатом «Зенита» и алкоголиком Миша стал уже у нас. Впрочем, что еще делать в вечно рыдающем Петербурге, на который лишь одна футбольная команда, а депрессия настолько проникает в сердца, что остается только отчаянно бухать. Вся наша компания болела за «Зенит» и пила по-черному. Кричалкам Мишу обучили дизайнеры, а на алкоголь подсадило руководство, которое вечерами обсуждало светлое будущее страны в конференц-зале. Мише за компанию наливали то коньяк, то водку, то виски. Но коньяк больше всего пришелся ему по вкусу. Помимо прочего, руководство весьма изысканно материлось, а Мише нравились звучные выражения, и он их с удовольствием брал в оборот.
Шел двенадцатый день нового года, когда Семен Алексеевич решил собрать руководство для обсуждения самого главного вопроса истории человечества — «Где деньги?» Этот экзистенциальный вопрос волновал его весь прошлый год, а сейчас встал особенно остро, так как заказов не было, а отделов продаж было уже три. И хотя в другое время все присутствующие по отдельности точно знали, что и как надо продавать, в чем проблемы предприятия и в какую сторону нужно развиваться, на сегодняшнее совещание все, включая начальников всех отделов продаж, пришли какие-то грустные, без огня в глазах и без ответа на главный вопрос.
Атмосфера в конференц-зале была гнетущей, и казалось, что выражения хмурых ртов отрывались от лиц, плавали и искажались в густом тумане сигаретного дыма.
Собравшиеся сидели за большим столом, уставленным чашками кофе и пепельницами, Семен Алексеевич встал в полный рост, а Миша тем временем принялся важно расхаживать по ветке.
— Всех приветствую, — начал Семен Алексеевич. — Сегодня я собрал вас, чтобы обсудить финансовые итоги…
— Давайте выпьем! — вдруг громко перебил его Миша.
Все обернулись в сторону вольера, и кое-кто даже осмелился улыбнуться.
— ...финансовые итоги уходящего года, — стараясь не обращать внимания, сказал Семен Алексеевич. — Вы знаете, что в прошлом году мы сдали два жилых…
— Да ты *** (нецензурная брань)! — внезапно возразил попугай. — Водки можно! Тысяча чертей! И пивка потом шар-рахнуть.
Все уже, не стесняясь, смотрели на вольер, но владелец упорно продолжал:
— Так вот, мы ввели два квартала, ведем строительство еще...
— Наливай коньяку! — предложил Миша. — Ку-ка-ре-ку-у!
— Миша, хватит! — не выдержал Семен Алексеевич, собравшиеся ржали в голос.
— Да ты *** (нецензурная брань), щен-нок! — возмутился попугай. — Не «Кур-рвуазье».
— Это ты мне? — обиделся владелец.
— Тысяча чертей! «Зенит» — чемпион! — привел неопровержимый довод Миша.
— Так вот. Мы ведем строительство многоэтажного квартала и проектно-изыскательские работы еще по четырем пятнам в разных районах Ленобласти. — Семен Алексеевич был горд, что договорил фразу до конца. Он выдохнул, глотнул кофе, раскрыл рот.
— О-о-о-о, единогла-а-а-зое такси, — пропел попугай по слогам и добавил: — Аха-ха-ха-ха-ха! Рыба копченая?
— Сам ты рыба копченая! — Семен Алексеевич не выдержал и рассмеялся сам.
— Давайте выпьем! — снова предложил попугай. — Коньяку! И водки можно.
— Тысяча чертей! — сказал владелец. — Хватит. Несите коньяк! И рыбу копченую. Бог с ней.
— А пивка потом шар-рахнуть! — со знанием дела заключил Миша.
P. S.: Компания, в которой живет попугай Миша Боярский, работает до сих пор.
Этот рассказ из сборника «Дневники офисного планктона». Подписаться на другие рассказы из сборника можно по ссылке