Даже если программист в нашем офисе не пах сам по себе, в помещении, где он гнездился с коллегами, стоял изрядный смрад. Там и грязные носки, и потные подмышки, и «доширак», и засохший в кружке кофе.
В самом начале моих офисных перипетий я трудилась в конторе, разрабатывающей сайты. Как вы понимаете, программистов в таком месте — как солдат на параде Победы у стен московского Кремля. По совместительству они были еще и айтишниками, и пахли все как сами по себе, так и в совокупности. Открывая дверь в их компьютерное царство, ощущаешь, как в лицо бьет обратная тяга, откидывающая на полметра назад.
Однажды в этом помещении оказалась новая сотрудница Марина. Увидев ее впервые выплывающей из компьютерного полумрака на свет, я вспомнила о Ремедиос Прекрасной. Марина была такой тонкой, изящной и чистой, что даже у меня перехватило дух. Высокая, стройная, грациозная и совершенно неземная. Я быстро представила ее среди коллег-программистов, презирающих чистую одежду, и моя фантазия принялась рисовать акварелью нежную кувшинку в зеленом болоте, помидорку черри среди томатов «бычье сердце», кружевные стринги на сушилке с семейными трусами в клетку.
Едва касаясь пола, она приближалась ко мне, и я вспомнила, зачем пришла.
— Привет! Мой комп все время виснет и перезагружается. Не посмотришь?
— Я? — неожиданно низким голосом спросила Марина. — Мальчиков попроси, — сказала она и ушла, виляя тем, что у нее было на месте хвоста.
К слову, все эти кувшинки, помидорки и стринги были необязательны, чтобы вообразить тот контраст, в котором находилась Марина. Достаточно было того, что мы работали в здании бывшего завода. Это сейчас подобные заведения облагораживают и придают им индустриальный шик. Но тогда наш, к слову сказать, «офис» представлял собой огромный цех, на двери которого красовалась ржавая табличка «Цех № 5». Он был разделен белыми пластиковыми перегородками на разные помещения, в которых располагались отделы: торгаши, программисты, дизайнеры, контентщики, сопровождение, ну и руководство. Про себя я эти помещения называла коробками.
Ремонт был сделан только в коробке у руководства. На стенах там были голубоватые обои в модный рубчик, с них глазели два окна, которые в нашем цеху считались эксклюзивной опцией, был постелен паркет и стояли два огромных, обычно пустующих стола.
Все остальные мы сидели в побеленных когда-то давно гашеной известью стенах. Наши столы стояли на бетонных полах, на которые наспех постелили желтый линолеум. Особо радовали высоченные потолки, с которых местами свисала арматура. Не офис, а праздник какой-то. Со временем в цеху № 5 поставили еще несколько перегородок, образовав тем самым коробку, в которой появились микроволновка, раковина, холодильник, чайник и посуда. Это место назвали кухней.
У нас — контентщиков — в коробке тоже было окно. С одной стороны, это было понтом, так как мы могли курить прямо в него и отвлекаться на что-то еще кроме потолочной арматуры и едва побеленных стен. Но, с другой стороны, окно выходило на поросшую колючей травой тропу, пролегающую между цехами, и кирпичную красную стену. Тот еще пейзаж.
А у программистов из примечательного была длинная лестница на стене, ведущая к запаянному люку, который открывал ворота, видимо, в рай. Марину посадили прямо под этой лестницей. Наверняка ей в голову могла прийти мысль явиться на работу на высоченных каблуках. Но зачем, когда пол устлан желтым линолеумом, а рядом с твоим рабочим местом лестница, ведущая в запаянный люк?
Иногда, глядя на кирпичную стену, я думала, как я вообще здесь оказалась?
Как мы все здесь оказались?
Ответ был прост. Мы, а всего нас было сорок человек, готовы были идти куда угодно за владельцем и руководителем конторы Марком Валерьевичем.
Марк Валерьевич в прямом смысле знал, как жить. С рождения ему сопутствовал успех во всем, за что бы ни взялся. Он отлично плавал, занимался борьбой, стрелял из арбалета и танцевал классические танцы. В его арсенале значилось математическое, юридическое и еще какое-то образование. Он знал, как подкатить практически к любой женщине, и делал это почти все время. Из его телефонной книги вытекали номера красоток, как из переполненного пивного бокала вытекает пена. Он часто в них путался, но не терял азарта.
— На тебе много одежды? Снимай оставшуюся, я сейчас заеду, — начал разговор по телефону Марк Валерьевич, когда мы с ним однажды возвращались со встречи с клиентом.
На это Марку Валерьевичу ответила начальник налоговой, с которой его связывали отнюдь не романтические отношения. Об этом он сообщил мне, сбросив звонок и смеясь над нечаянной шалостью. Подозреваю, что начальник налоговой тоже была впечатлена мощью его харизмы.
Марк Валерьевич был демократичен, весел и не соблюдал никаких рабочих графиков. Мы — его сотрудники — тоже вели себя шаляй-валяй. Раньше одиннадцати на работу, кроме меня и уборщицы, не являлся никто. Так же, по желанию, сотрудники покидали рабочие места. Если клиент обозначал дедлайн, Марк Валерьевич бил тревогу, и все ответственные за проект работали даже по ночам в авральном режиме.
Итак, мы делали сайты. Если вы в те времена работали в месте, где делают сайты, и при этом не являлись программистом, вряд ли вы знали о сайтах много. Гораздо печальнее то, что клиенты вашей компании знали о них еще меньше. В те самые двухтысячные люди еще общались с помощью устной речи, договаривались о сделках в банях, а заключали их в переговорных.
Я тоже ни черта не знала о сайтах. На этой работе я, как и всегда, писала тексты. В нашей коробке нас было двое. Я и моя коллега Таня, с которой мы за три года выкурили не одну сотню сигарет. Таня была настоящей петербурженкой. Жила в двушке на Ветеранов с мужем, сыном, блокадницей бабушкой, капитаном корабля дедушкой, двумя котами и собакой. Она грамотно и витиевато изъяснялась, была в меру православной и предпочитала всем остальным напиткам водку. Таня классически красила волосы на тон темнее своего естественного оттенка, носила юбки чуть выше колена и, в общем-то, была довольно скучной девушкой. Но раз в пятницу, когда мы «набирались» в ближайшем баре, Таня жгла так, что по понедельникам она стыдливо не смотрела мне в глаза.
— А кто не пьет? — утешала я ее вопросом классика.
Как бы делая сайты, я защищала свой мозг от лишней информации, касающейся преимущественно немытых программистов. Марина, конечно, была исключением. Ее облик сверкал самой чистой чистотой, с которой я сталкивалась. Однако в душе она оставалась настоящим программистом, и лучше бы ей было не открывать рта, потому что оттуда обычно раздавалась шокирующая приличных людей лексика.
— С хера ли банька рухнула? — как-то раз сказала она Тане на просьбу пойти починить проклятую железяку. — Перезагрузись.
Однако в ней была какая-то необычайная загадка. Как-то раз у нашего цеха припарковалась красная спортивная штучка, из которой вышел бодрый самец, почти что Джейсон Стейтем, в лопающейся от мышц рубашке-поло и брюках, тоже лопающихся от напряжения ягодиц. Он бойко миновал все препятствия на пути к нашему офису, взглядом открыл дверь с табличкой «Цех № 5» и озарил всех нас ярким сиянием успеха. На его лице читалось приветствие: «Здравствуйте! Я — ваш бог!»
На пороге Джейсона встречал Марк Валерьевич с Мариной, они закрылись в «руководящей» коробке. Позже к ним присоединились программисты, дизайнеры, а потом и я. Джейсон продолжал сиять, глядя на Марину. Марк Валерьевич улыбался так, будто только что выиграл в лотерею пару миллионов, и тоже смотрел на Марину. Лицо же Марины выражало брезгливость, она мрачно смотрела на прячущих взгляд программистов.
Все собравшиеся здесь люди обсуждали детали сайта за пятьсот тысяч. В те времена такая сделка считалась солидным кушем, и разумеется, Марк Валерьевич чувствовал себя победителем.
Выйдя из коробки, Джейсон особо долго прощался с Мариной и предложил ей как-нибудь пообедать вместе.
— Обед мне точно обойдется дешевле, — пошутил он неловко.
Когда за ним закрылась дверь, Марина спросила:
— Вы серьезно продаете это шаблонное решение за такие деньги? Конкуренты же засмеют.
— А у нас нет конкурентов, — самоуверенно заметил Марк Валерьевич. — Клиент же не знает, как правильно. Мы ему расскажем.
— Да вы охренели… — сказала она и ушла.
Корпоративные сайты тогда еще считались роскошью, в ходу были сайты-визитки, собранные на коленке за три часа. Этому клиенту Марк Валерьевич только что впарил почти что сайт-визитку.
Про Марину думали всякое. В основном предполагали, что такая «породистая» девушка должна трахаться тоже с кем-то «породистым». Мне было как-то неловко думать о ней как о лошади, но, черт, я тоже все время думала, с кем же она трахается.
— Как думаешь, с кем она спит? — спрашивала я Таню в очередную пятницу, когда она допивала свой потный графинчик.
— Наверное, с «шишкой» какой-то, — говорила она со знанием дела.
— А чего она в нашем цеху тогда делает?
— Может быть, работа нравится…
Но на новогоднем корпоративе мы заподозрили неладное. Рыцарь всех наших сердец, ради которого мы каждый день ходили на работу в цех № 5, красавец Марк Валерьевич пришел с Мариной. Он галантно усадил ее за стол, подливал ей шампанское и подкладывал закуски. Затем мы увидели, как они танцуют. Все мы дружно решили, что именно Марк Валерьевич оказался тем самым породистым жеребцом, седлающим Марину. Она же была прекрасна как никогда и смотрела на Марка Валерьевича покровительственно.
— Вот же ********! — в сердцах сказала Таня, наливая водки и держа наготове вилку с наколотым корнишоном.
— С другой стороны, она ведь может молчать во время процесса, — предположила я.
Не только мы с Таней недоумевали. Все глядели с удивлением на эту парочку. Особо было жаль программистов. Они хоть пахли и грубили, тем не менее тоже были людьми. Вероятно, для них это тоже стало новостью.
Корпоратив ознаменовал окончание года и праздники. Все ушли на каникулы, встретили очередной Новый год в луже под елью, пропили премии, а одиннадцатого января вышли на работу. В этот день нас ждал сюрприз — Марина оказалась в кабинете с двумя окнами, за соседним столом с Марком Валерьевичем. Правда, Марка Валерьевича одиннадцатого января не было. Зато был приказ, согласно которому Марина стала исполнительным директором.
Этого же одиннадцатого января в их общий кабинет друг за другом по одному заходили руководители всех отделов. Они выходили обескураженными, но в целом довольными. Пошла и я. Марина сидела в кожаном кресле, которое подчеркивало ее снежно-белый костюм и жемчужные шарики в ушах.
— Так, ну что у нас в работе? — начала она разговор со мной и, не дожидаясь ответа, перечислила все проекты, над которыми мы работали, и стадии их готовности. — В целом меня все устраивает в текстах, но надо найти место для нового клиента. Там крупный сайт. Завтра расскажу подробнее. Если надо, ищи себе еще человека. Есть вопросы?
— Нет.
— Тогда давай за работу. — И принялась читать бумаги на столе.
Да, деликатности ей определенно не хватало, зато она была четкой и очень красивой.
Вернувшись в коробку, Таня мне выдала оперативную сводку, полученную по вино-водочным каналам во время каникул.
— Марина не спит с ним, — сказала она с победным видом, почти что давясь собственными словами. — Он ее взял управляющей. Она по первому образованию программист, а еще у нее эмбиэй. Представляешь?
Слово «эмбиэй» в те времена звучало невероятно модно. Мы с Таней мало знали о том, что означает эта аббревиатура, но понимали, что она должна вызывать трепет.
— А к программистам ее посадили, чтобы она узнала получше об их работе, — закончила Таня свою сплетню.
«Какое редкое сочетание красоты и мозга!» — громко подумала я в ответ.
Марк Валерьевич не появился и на следующий день, и через неделю мы тоже ничего о нем не знали. Но нам было не до этого. Мы были в работе и не обращали внимания на такие пустяки, как отсутствие генерального директора. Хотя нет. Таня о нем вспоминала.
— Может быть, она его приковала к стене и кормит быстрорастворимой лапшой? — выдвинула она в очередной раз идею о судьбе Марка Валерьевича, тоскливо глядя на кирпичную стену с сигаретой во рту.
С тех пор, как Марина стала исполнительным директором, в работе были все. Никто не слонялся со скукой по цеху, ни у кого не ломались компьютеры, ни один сотрудник не пытался повиснуть на потолочной арматуре, изображая из себя Танго и Кеша, и ни одна живая душа не пыталась выломать запаянный люк у программистов.
Марина участвовала в работе каждого отдела. Без налета эмоций на лице она ставила задачи, контролировала процессы и требовала решений. И еще случилось кое-что важное.
В первый понедельник после новогодних праздников программисты зашли в свою коробку и отлетели на три метра от обратной тяги. Их окутал запах моющих средств и первозданной чистоты. На выходных компьютерные владения подверглись тщательной уборке.
— Воняете, как бомжи, — услышали мы грубый голос Марины. — Еще раз кто-то из вас явится на работу вонючим или увижу сраный «Доширак», весь отдел будет уволен. — И ушла.
С тех пор ни у кого на столах не было грязных кружек.
— Ох, не кончится это добром, — вздыхала опытная Таня, глядя в очередной раз в кирпичную стену. — Не может быть у нас так хорошо.
Тем временем у компании появились два крупных клиента, мы были по уши в работе. Удивительным образом компьютеры работали бесперебойно, и нам больше не нужно было ходить к программистам.
Хотя стоило бы. Однажды в кухонной коробке мы с Таней столкнулись с двумя незнакомыми парнями, пьющими кофе. Они выглядели застенчивыми, но довольно ухоженными.
— Здравствуйте! — начала я. — Мы работаем в контент-отделе. Меня зовут…
В это время лицо одного из них стало удивленным, он украдкой улыбнулся, и я чуть не упала, увидев знакомые черты.
— О боже! Вас не узнать! — только и сказала я.
Это были наши вымытые программисты.
Они не пахли, были выбриты, причесаны и в чистой одежде.
После обеда я зашла к ним. Оказывается, у них в коробке были настоящие столы, а не груда системных блоков с винчестерами вперемешку с журналами, кружками и пепельницами. Кто-то явил столы миру, а вместе с ними и кресла с компьютерами. Здесь появились урны, вешалка для верхней одежды. Чистота была идеальная, а на лестнице, ведущей в небо, появились цветочные стикеры.
— Это все Марина, — как бы оправдываясь, сказал один из них, чьи длинные засаленные волосы и борода остались в прошлом.
— Нет, не к добру это, — сказала на это Таня. — Не могут так работать люди.
Марина же продолжала находить новых клиентов, заключать с ними договоры и контролировать производство. Поначалу ее порядки напрягли сотрудников. Не все были готовы работать в новом режиме, приходить на работу к десяти и уходить в семь. Но со временем всем понравилось работать спокойно, без авралов. В общем, все к ней стали относиться с уважением и старались выполнять поручения. Она давала простор для творчества и не навязывала свое видение.
Мы с Таней тоже были рады ей и задавались вопросом, как человек — хрупкий человек — за один месяц навел порядок в таком бардаке, как наш?
Ответа мы не находили.
— Может быть, все дело в ее грубости? — как всегда, задавала философский вопрос Таня. — Была бы хрупкой барышней, ничего бы не вышло.
— Таня, она самая хрупкая барышня из всех, кого я встречала.
Марк Валерьевич позвонил мне, когда заканчивался февраль.
— Привет! Ну как там у вас? — прозвенел он весенней капелью.
— Здравствуйте! Просто прекрасно.
— Скоро приеду. Вчера из Таиланда прилетел. Как там Марина Аркадьевна? Работаете? — захихикал он в трубку.
— Работаем, с Мариной очень комфортно.
— Отлично! Завтра буду, все обсудим, — и сбросил звонок.
Следующим утром неожиданно выпал белый снег. У нашей кирпичной стены неизвестно кто слепил снеговика с мошонкой, яйцами и хреном, но без носа и рта. Наверное, главное в снеговике все-таки не это. Таня взирала на него с печалью, когда мы услышали, как в цех вошел Марк Валерьевич.
— Ого! А что это у нас тут происходит? — узнали мы его голос. — Десять утра, и все на работе? Невероятно.
Он проходил между коробками, смотрел на рабочие места сотрудников, вглядывался в лица. Он загорел до коричневого цвета и казался совершенно чужим. Судя по эмоциям коллег, казалось так не только мне. Отвыкли мы от Марка Валерьевича.
Марина с утра уже была на работе. Мы завершали первый этап большого проекта, и все отделы были загружены. Марк Валерьевич зашел в их общий кабинет, и скоро мы услышали его крик:
— Что ты сделала с компанией? Я тебе оставил ребенка. А ты что сделала? Как здесь теперь работать? Ты что натворила? Это так выглядит рабочая обстановка? Здесь же стало невозможно работать. Какого хрена? — не унимался директор.
— Ты с пальмы упал в своем сраном Тайланде, что ли? — не предавала себя Марина.
— Что это за договоры? Кто это будет делать? — не унимался Марк Валерьевич. — Мы же не выгребем. Никто этого не выгребет.
— Программисты и дизайнеры справятся со всем, — отвечала она.
— Никто ни с чем не справится. Дура!
Марина выдержала паузу и ответила:
— Иди к херам, Марк! В жопе алмазов нет, — сказала Марина и вышла из кабинета.
Больше мы ее не видели.
— Я ж говорила, ничего хорошего из этого не выйдет, — сказала на это Таня, выкуривая сигарету и глядя на снеговика. — Не может быть все так хорошо.
Марк Валерьевич пригласил Марину на работу, чтобы она навела порядок, но оказалось, что сам он в порядке работать не может.
P. S. Через неделю наш цех № 5 вновь погряз в хаосе, а из коробки программистов стало вонять, как в прежние времена. Заключенные Мариной договоры мы с грехом пополам исполняли до конца года, едва не влетев на бешеную неустойку.
P. P. S. А еще через три года Марина Аркадьевна стала главой филиала международной IT-корпорации. Мы узнали об этом из «Делового Петербурга».
Этот рассказ из сборника «Дневники офисного планктона». Подписаться на другие рассказы из сборника
можно по ссылке