Кто он, герой нашего времени, и как сочинять во сне? Что оздоровит российское кино?

Беседуем с Юрием Арабовым, кинодраматургом, писателем, поэтом, заведующим кафедрой драматургии ВГИК имени Герасимова, Заслуженным деятелем искусств РФ, многократным обладателем наград Каннского кинофестиваля, «Ники» и «Золотого орла».

 - Юрий Николаевич, с 1994 года вы руководите кафедрой драматургии ВГИК, а преподаёте в alma mater с 1992-го. Как изменились студенты?

-  Принципиально они никак не изменились. Треть поступивших в институт, - люди, которые не знают, зачем пришли, и просто убивают время, расслабляясь. Треть - циников-карьеристов, которые хотят взять от кино деньги и славу. И треть – идеалисты, мечтающие оставить свой след в искусстве. Психологически и фундаментально никаких изменений нет, абсолютно всё то же самое, что было в 70-е годы прошлого столетия. Внешние изменения есть, поскольку ориентированность на девайсы отвлекает людей от чтения и, в целом, понижает их интеллект. Существуют уже исследования на эти темы, так что это не старческое брюзжание. У опытных преподов есть своя методика распознавания интеллекта: если человек может прочесть 200 страниц печатного текста, то его мышление, скорее всего, хоть как-то организовано. То есть он может концентрироваться на одной мысли и одной теме, рефлексировать и творить. А если он постоянно переключается с одного файла на другой и не может прочесть без усталости страницы две или три, то помочь ему может лишь искусственный интеллект. Это как протез для увечного.

- Не скучно с нынешними студентами?

- Мне вообще скучно не бывает, поскольку я родился и живу в России, а скучаю исключительно  от собственной глупости. А чужая глупость меня, скорее, развлекает. Работа остаётся интересной. Я делаю на ней, что могу. И часто жалею внутренне людей, которые столь неосмотрительно сунулись в кино.

- В силу их молодого возраста?

- Не только. Сейчас созревают ещё дольше, чем в 70-ых годах. Возраст зрелости постоянно откладывается. Физически дети созревают рано, а умственно ещё до 40-ти лет, по-моему, они не понимают, что происходит: кто они, какие требования - к ним... Но главная проблема - в другом: в отсутствии взаимопомощи, непонимании важности коммуникации. В кино это самое главное - артельная работа, взаимодействие с другими людьми. Сейчас фильмы производят целые города профессионалов - посмотрите на финальные титры любой голливудской картины. Но если человек настроен лишь на собственное «я» в ущерб интересам других людей… Это и есть бескультурье в глубоком смысле. По-моему, начинать жизнь нужно с очевидной мысли: «Я - никто, материал для крематория. Но стану кем-то, помогая другим и двигаясь к общей цели». Исключенное качество сегодняшних молодых - непонимание важности социальной коммуникации. Может быть, оттого, что их родители впитали в себя на генном уровне гибель привычного советского государства.

- Нет ли у вас ощущения, что современное российское кино утратило глубокий смысл?

- Какого смысла вы хотите, если продюсеры ориентированы на уже знакомые референсы? Под эти референсы, про то, что уже неоднократно было, и формируется группа молодых ребят. Они называются формально сценаристами, но пишут под диктовку продюсеров, посмотрев перед этим американский или советский «оригинал». Они пролистали один американский учебник, где написано, что положительный герой должен спасти в начале фильма домашнее животное. Они и «спасают», то собачек, то кошечек… Сейчас профессиональные люди, знающие, что дело - не в «собачках», уходят из кино, потому что работать не интересно, если с самого начала требуется посредственный результат. К тому же,  у них отобраны авторские права. Это у продюсеров называется «бессрочное отторжение прав».  И в этой ситуации не чурается батрачить только «зелёная» молодёжь бригадным методом. Раньше таким методом делалось северокорейское кино. Скажем, сценаристы фильма - бригада имени Первого мая. Но теперь эта практика перекочевала к нам, потому что Россия нацелена на прогресс. Здесь и фамилии уже не нужны. Например, бригада имени Дня народного единства смотрит американское «Чудо на льду» и делает «Движение вверх»…

- Отсюда наше кино вторично…

- Оно провинциально по своему подходу. Среди моих учеников есть один с довольно громким именем… Когда его спрашивают о референсах, он говорит, что референсов не будет, что его учили делать штучный продукт, в меру своих способностей… Но не надо полагать, что при советской власти было очень много хороших фильмов. Нет. Хорошее кино всегда являлось исключением. Другое дело, что советская власть была оригинальным явлением с устрашающей энергией, удивляющей весь остальной мир. Вследствие этого соцреализм был более самобытен, чем сегодняшние колониальные образцы спортивных чудес. Какой-нибудь Василий Губанов из фильма «Коммунист», который в одиночку валил лес, был абсолютно чужд западному бюргеру и потому интересен. Как интересно редкое животное с другого конца Земли. Надеюсь, в скором времени наш зритель наконец-то разберётся в  «тухляке», которым его кормят, и интернет-платформы помогут поставить крест на вторичности как принципе кинематографа. Ковид, кстати, в этом поможет.

- А вроде бы, министр культуры РФ Ольга Любимова обозначила ещё летом вектор российского кино на ближайшие полгода – «лёгкое», и зритель устал от проблем…

-  Любая человеческая жизнь в любой исторической эпохе есть постоянное решение проблем, личных и общественных. Если люди «устали» от этого, то они - не жильцы и для них уже готов свой гроб… Но то же Министерство культуры запустило недавно два моих проекта, каждый из которых – проблема. Как по сценарной проблематике, так и по воплощению… Так что есть слова и есть дела. Не надо думать, что министры культуры глупее нас.

- Столпы кино уходят из профессии ещё и в силу возраста. А что молодые? Что могут, чего хотят?

- Молодым пока не удаётся выразить самих себя. Не могут «поймать» и выразить сегодняшний день. Внешние приметы здесь не особенно важны, айфон ли в кадре или старенький чёрно-белый телевизор с увеличительной линзой. Но смогут это сделать (выразить) к годам 45-ти - 50-ти. Пока ими очень легко руководить именно из-за отсутствия внятных взглядов, продюсеры это любят. Любят молодую кровь, с которой можно делать, что угодно. Правда, первую картину молодые делают с отдачей. Вышестоящие товарищи смотрят, подходит ли им эта «отдача» или нет. И вторая - третья картина получается намного хуже, потому что администрация «хватает» создателей за руки и за ноги. Те, кто хочет играть по этим правилам, уходят на телевидение. В большом кино работа почти случайна, не каждый наберётся терпения выстоять длинную очередь в Министерство культуры. А на ТВ – постоянный вал производства, вполне бесполезный в творческом смысле. Потому что снимать по 10 полезных минут в день может лишь законченный профессионал. Профессионал по убийству самого себя.  Но это не трагедия, а правило. Хорошее в искусстве делается вопреки всеобщему тренду. Не умеете противостоять, не суйтесь в эту специфическую область человеческой деятельности.

- В этом году, в октябре, в Москве проходил международный фестиваль короткометражных фильмов SHNIT. Я была поражена, насколько по уровню и качеству отличается зарубежное кино от российского.

- Я понимаю, о чём вы говорите… Но  учтите один момент: короткометражные фильмы – это не индустрия. Ребята-европейцы, которые сделали хороший короткометражный фильм, попав в киноиндустрию, скорее всего, не повторят подобного успеха. Они будут перелопачены лекалами, трендами и форматом. Это не только российская проблема. Назовем это формат big mag – делаешь быстро, просто, съедобно, «индустриально», получаешь деньги и рефинансируешь их в очередной фастфуд. Голливуд выпускает исключительно «биг маги», и Европа не может от этого уберечься. А если учесть, что, в связи с ковидом, масса фестивалей не состоялась, то ресторанные блюда арт-кино (простите за кулинарные термины) могут протухнуть, не дойдя к потребителю-гурману.

- Насколько, по вашему мнению, жизнеспособен скринлайф? В России его активно развивает студия Bazelevs Тимура Бекмамбетова.

- Настолько, насколько жизнеспособен Голливуд.  Не каждый разберёт, что конфеты сделаны из жирозаменителя. Главное - яркая обёртка, которая привлекает к себе внимание. Положительная сторона студии Тимура - работа с компьютерной графикой, которая временами превосходит американские аналоги. Это прямой путь к созданию полновесной параллельной реальности. Но если вы спросите меня, хочу ли я в ней жить, я отвечу вполне определённо: нет, не хочу. Так же, как я никогда не хотел быть наркоманом. Потому что разницы между «гуд трипом» и «бэд трипом» для меня не существует. Надеюсь, молодые люди понимают, о чем я говорю.

- Какие новые формы мышления могут появиться в кино в обозримом будущем, чего ждать зрителю?

- Зрителю пока ничего ждать не стоит. Из-за пандемии кино лишилось круговорота «воды» (то есть денег) в «природе».  И без работы останется не только 150 тысяч голливудских сотрудников (по данным к лету), но значительно больше. Второе, как вы знаете, кино – это часть экономики. Экономика во всём мире, кроме таинственного Китая, откуда эта пандемия пошла, будет в новом году в минусе. И Россия здесь не исключение.  И третье – особые российские проблемы, о них я не устаю говорить в различных интервью.

- А как можно оздоровить отечественное кино?

- Момент первый - привлечение частных инвестиций и освобождение инвесторов от налогов. Ясно, что деньги будут «отмываться», это само собой разумеется. Но всё же эта мера даст больше свободы кинопроизводству и разгрузит Минкульт от очереди голодных до работы людей, молодых и старых. 

Мера вторая – возвращение авторских прав людям, которые делают кино, режиссёрам и сценаристам. Это забота профсоюзов, которых у нас нет. При возвращении прав, я думаю, жизнь в кино оживится, и профессионалы получат дополнительную мотивацию для своего труда.  

И третья мера – временный бесплатный показ российского кино в кинозалах. Звучит безумно, не правда ли?.. Но не я автор этой идеи. Если нас заботит проблема присутствия зрителя на русском фильме, то без этой меры не обойтись. То есть внутри кинопроката создаётся государственный сегмент, занимающийся только отечественным кино. Он не коммерческий, дотационный. Как дотационно государственное образование. У проката ведь тоже – образовательные функции, логичные для социального государства, разве не так? Не нужно обольщаться высокими сборами отечественных блокбастеров - они таинственным образом не застревают в памяти. В реальности ситуация следующая: на вступительных экзаменах во ВГИК молодые люди не могут назвать ни одного российского фильма за последние десять лет, который бы они смотрели. Ни одного! Мне можно верить. Я по своей должности сижу каждое лето на вступительных экзаменах и не перестаю удивляться. Молодые, в лучшем случае, называют фильмы Гайдая и Рязанова, которые сделаны 50 лет тому назад. Где же наши теперешние «миллионники», все эти «Движения», «Союзы», «Богатырши» и т.д.? Они куда-то исчезли, распиаренные и обласканные. Это похоже на мистику. Вместо них молодые смотрят американские сериалы производства НВО и Netflix. То есть проигрыш нашей индустрии разгромный. С сухим счётом.

- Молодые  называют советское кино, которое смотрят по телевидению?

- Да, им навязали, в частности, «Брата-1» и «Брата-2» переходного антисоветского периода.  Это для молодых «свежее». Если одно и то же крутить десятки раз, то это становится привычным и родным, как и лозунг «Америке - кердык!» из «Брата-2». Кердык-то кердык, но если смотреть что-то, то лучше американское… Ещё одно проявление загадочной русской души.

- Кто получил выгоду от ковида, так это стриминговые платформы, завоевавшие многомиллионную аудиторию.

- Они действительно «всё получили», меня даже звали работать консультантом-редактором на одну очень крупную платформу. Она всего лишь телевидение XXI века со своими плюсами и минусами. Как на телевидении, всем движет коммерция, подписка, рейтинг. И как у своего старшего брата, у платформ отсутствует образовательная и просветительская функции. Поэтому я не вижу принципиальных отличий Останкино и платформ. Последние более свободны и мобильны? Конечно. Но это свобода белки в колесе, которая бежит по кругу.

- Наблюдается очевидный расцвет сериалов, особенно, веб-.

- Сериалы приковывают зрителя, поскольку наше сознание любит рефрены. Они гипнотизируют! Прочтите любое стихотворение с рефреном, например, «Только этого мало…» Арсения Тарковского. Вы забудете всё, кроме рефрена. Последний буквально вмёрзнет в вашу память. Рефрен - это инерция, дурная бесконечность, в которой заложено отсутствие новизны. Как и привычка. Помните, «привычка свыше нам дана, замена счастия она…»? Инерция – главное свойство человеческого характера. Он не развивается, а тупо повторяет одну и ту же психическую программу, заложенную в детстве.  И эта программа, чаще всего, связана с пороком. Как говорит одна моя хорошая знакомая, «у меня – генетическая поломка». Вот почему главная задача психолога-терапевта - разорвать  круг повторений в человеческом характере. Это само по себе очень опасно. Человек, лишённый возможности повторять, может умереть в прямом смысле…. О чём мы сейчас говорим? Да о манипуляции. Манипуляции с сознанием. Повторение – главная манипулятивная техника, делающая из человека растение. Потому что эта техника находится в гармонии с тем, как каждый из нас устроен изнутри. И сериалы-рефрены успешно этой техникой пользуются, делая из зрителей рабов.

- Попасть на стриминговые платформы считается круто!

-  У всех – семьи, кредиты, нужно покупать машины, квартиры… Это то же самое манипулирование. Навязать избыточное потребление как главную потребность. И когда она становится инерцией, то никакой кредит в банке не покроет ваших постоянных расходов.

- Должно ли кино возвышать?

- Я не знаю такого термина. Я знаю другое слово - «усилие». Жить – с усилием, любить – с усилием, творить – с усилием и думать, думать…  Если хотите, чтобы тело служило вам, тренируйте его. Если хотите, чтобы мозги служили вам, делайте то же самое. Читайте «заумь», например, стихи Мандельштама, смотрите «замороченное» кино, решайте «неразрешимые» вопросы, как делали ваши предки. Разгружать мозги будете в старости в доме для престарелых. Установка на отдых, разгрузку - это ещё одна манипулятивная техника, делающая из вас рабов, жвачное животное. Но отличие - в том, что корова даёт молоко. А вы не дадите никому ничего. А то, что возьмёте, в могилу с собой не утащите.  

- Тарковский писал об этом, что зритель при просмотре кино должен хорошенько потрудиться!

- Я разделяю эту точку зрения. Разгружаться нужно выпивкой и прогулками. Семьёй, работой и любовью вы не разгрузитесь, поскольку это ответственность. Разгрузка в кино – функция лишь комедии, да и то не всякой. Проблема - в том, что большинству людей уже нечего разгружать, они всё потеряли.

- Насколько влиятельна современная кинокритика?

- В массе своей она обслуживает киномонополии: интересы производителей, прокатчиков и околокиношных семей. Влиятельная киносемья - это специфическое явление по обе стороны Атлантики. Если семья - «в силе», то критика ублажает её, как может. Но главное, она популяризирует тренды. Раньше тренд назывался трафаретом, штампом. Сейчас к этим словам не прибегают, потому что они обозначают сущность явления. Критики похожи на официантов, которые доносят блюдо до посетителей ресторанов. Они могут блюдо принести холодным, не подать к нему кетчупа и даже наплевать в него по дороге к столику, если это «будет надо». Позиция многих - присоединяться к победе и отмежевываться от поражения. Естественно, я говорю о критиках «без лица». Других, которые помогут тебе и зрителю понять, что ты сделал, всегда  немного. Особую касту представляют те, кто работает на международные фестивали.

Тренды фестивальные немножко отличаются от таковых в киноиндустрии. В фестивальный тренд входят понятие имени (оно должно быть знакомым, с которым связан прошлый успех), толерантность (приветствуются, в частности, национальные и сексуальные меньшинства как тема фильма и его производители) и определённый стиль. С этим соседствует феминистическое кино, изготовленное женщинами и для женщин. Оно пока не надоело, поскольку слабый пол борется за своё доминирование (не путать с равноправием, здесь явно иное явление). Если продукция действует вне этих трендов, критики, как правило, многозначительно молчат. Они сегодня наёмники. Как и основная киношная братия.

- Ха-ха! Юрий Николаевич, любому критику самому страшно попасться вам на острый язык. Однако же при поступлении к вам в магистратуру в рекомендованном списке литературы значится и кинокритика.

- У нас были и остаются блестящие аналитики кино. Умная критика - это как оптика на глазах зрителя и создателей. Без неё ты рискуешь ослепнуть и ходить по улице с деревянной палкой, простукивая пространство вокруг. А по поводу острого языка… «А что я такого сказал?!» - как спрашивают в одной советской кинокомедии. Про своих коллег, режиссёров и сценаристов, я могу выразиться «острее», да только стоит ли?.. Пусть камень бросит тот, кто сам без греха.

- Ваши стихи потрясают богатством средств художественной выразительности и глубиной.

- Как поэт я формировался в остроконкурентной среде Парщикова, Жданова, Еременко, Пригова, Дорогомощенко и других… Где-то за спиной маячил Виктор Соснора, Дон-Кихот литературы, то ли гений, то ли графоман….  Их было человек 10-15 крайне одарённых людей, которые разделяли взгляд на то, что поэзия – дело  специальное. Чтобы читать её, нужны особая подготовка и знание контекста. Для «Только этого мало…» ничего знать не надо. Как и для «Я помню чудное мгновенье…» Но мы не считали это поэзией. И мы проиграли. Потому что примитивный молоток всегда лучше тонкого скальпеля. Молотком может орудовать каждый. А скальпелем даже гвоздь не забьёшь.

- Что читать любите?

- Я люблю весь корпус русской классической литературы, знаю кое-что из мировой. Люблю Льва Николаевича Толстого. Но сегодня я читаю, в основном, всякую информационно-справочную литературу в образовательных целях. Помимо всего прочего, я люблю философию и психологию. И конечно же, как литератор я знакомлюсь с творчеством современников, в основном, отечественного разлива.

- И оно вам нравится?

- Скажу иначе. Литература в России была и есть. Проблема - в том, что она перестала играть в обществе значимую роль. И если вы как литератор не участвуете в издательском проекте (так называется здесь коммерция), то выглядите весьма бледно.

- Изучая человеческую натуру столько лет, к каким размышлениям вы пришли? Вы вообще оптимист?

- Я реалист. Но я выгляжу часто как идеалист, потому что всегда предпочитаю заниматься тем, что мне интересно. Я называю это практическим взглядом на жизнь – не хочу заниматься тем, от чего мне скучно даже, за большие деньги. Что касается человека, в нём есть разные этажи: божественный, или богоподобный, с ним связаны любовь, верность, честь и бескорыстность. А есть то, что блестяще сформулировал Зигмунд Фрейд. Теория Эроса-Танатоса – это теория на все времена. Человек – неутомимая машина по добыванию наслаждения. Но таинственным образом наслаждение, по теории Фрейда, равно смерти. Добывая Эрос, мы добываем собственную смерть. И сегодняшние наскоки на старика Зигмунда вызваны одним – глубоким бескультурьем. Моралисты ничего не читают и мало что знают. Другое дело, что у Фрейда есть просчёты. В частности, он ошибся в причинах возникновения неврозов. Он считал, что основа их – подавленные сексуальные желания. Но сегодняшняя цивилизация опровергла этот тезис. Сексуальные желания раскрепощены, они стали прибыльным бизнесом, но неврозов возникло ещё больше.

- Где же - выход?

- В творчестве и самореализации. Это и есть духовная жизнь. Времени на неврозы не остаётся. А та шизофрения, которая в тебе существует, преобразуется в музыку, стихи и фильмы. Другой вопрос, кому это интересно, кроме тебя. Но даже при ответе «никому» ничего не меняется. Вы – в седле и «в форме», потому что сочинительство - это как тренажёрный зал. А если ещё у тебя есть какой-то читатель, то, как говорится, жизнь удалась. Интересы вообще держат на ногах и не дают расслабиться. Даже вдохновение к деньгам…

- Вдохновение к деньгам? Это неожиданно.

- Я знаю вдохновенно влюблённых людей. В деньги. Это по-настоящему страстный роман, грандиознее «Ромео и Джульетты». И самое интересное в нём - психология денег как метафизической субстанции. Они ревнивее женщины и не прощают измен. То есть любовь к деньгам должна быть вашим единственным увлечением. И, кроме того, они не любят неоправданных трат.  Вот почему деньги лучше вообще не тратить. А что касается их требований к вашему интеллекту, то вы должны быть тупы и брутальны. Умников вроде меня эта субстанция не выносит…

- Вы верующий человек?

- Да.

- Но ведь жизнь преподносит столько поводов разувериться…

- Догматическая вера может рассыпаться от действительно одного простого вопроса. Например, отчего Бог не наказывает зло и как бы ему потворствует? Согласитесь, что ответ «это делается для вашего же духовного блага и по вашим грехам» мало кого может успокоить. Тем более, что святые люди, как известно, часто кончали свою жизнь под пытками. Андрей Болконский незадолго до своего смертельного ранения воскликнул: «Почему Бог на небе терпит всё это?!» Но вера как процесс богопознания не рассыплется никогда. У меня - второй вариант. Я исповедую лишь то, что есть в моём личном опыте. Мне повезло, я знаю, например, что такое чудо. Этот разрыв причинно-следственных связей, который называется чудом, я видел три или четыре раза в жизни. Что касается личности Христа, то я считаю, что в нём сконцентрирован наиболее полный опыт богопознания, не отрицающий опыт других культур. Просто опыт христианства наиболее полный. Конечный ли он, есть ли в нём «всё»? Это вопрос открытый. Думаю, что любая человеческая жизнь вносит в этот опыт множество примечаний. И в этом плане мне жить даже интереснее, чем в молодости.

- Как это?

- Да, ведь в молодости человек сконцентрирован только на себе. А в моём возрасте, если человек не страдает маразмом, сознание более открыто, потому что себя ты более-менее знаешь. А окружающий мир играет в сознании острее своими отблесками и цветами.

- А как вы пишите, Юрий Николаевич: долго ли примеряетесь к теме, ищете героя, делаете ли заметки?.. Короче говоря, каков ваш творческий метод?

-  Написания сценариев? Профессия сценариста – не писать, а придумывать. Месяц – замысел, месяц – сценарий, итого - два. На референсы (уже бывшее) я не ориентируюсь, а наоборот отталкиваюсь от них. Я временами владею особенностью «бодрствовать» во время сна, когда сам этого захочу. И самые удачные сюжеты приходят в это время. Это не самореклама, просто некая возможность, к которой я иногда прибегаю. Обращаться к ней часто не следует. Она не только созидает, но и разрушает. Частое «выпадение в астрал» – верный путь к аутизму.

- Но ведь нужно успеть соскочить с кровати, взять ручку, бумагу и записать!

- Можно в глубине, в мозгах, иметь кластер, где отобразится образ-видение. 

- Как считаете, кто герой нашего времени?

- Если говорить о власть имущих, то это манипулятор. Раньше правили насилием, теперь же – манипуляцией сознанием через интернет и масс-медиа. Информация подменяется «компетентным», «особым мнением» о ней. Лучше, чтоб оно было остроумным. Харизма манипулятора зарабатывается формулой Достоевского «чудо, тайна, авторитет». Информация говорит фактом. Манипулятор говорит интерпретацией, которая делает исходную информацию неузнаваемой. А что касается «героев», на которых эта мешанина направлена, то это городские хипстеры со средним достатком самого разного возраста.  

Одна из главных «фишек» манипулятора от власти - не рассуждать в терминах добра и зла. Вместо них выдвинуто другое  - «эффективность». Но эффективность для чего?  Для меня и для Потанина «эффективность» разная и вряд ли сойдётся в своём смысловом значении.

- Эффективность для отчётности….

-  С добром и злом нет такого разброса, эти понятия определяются корпусом мировой культуры. В том числе, и античным, дохристианским. Так что «эффективность» по сравнению с ними - ещё одна манипуляция человеческими мозгами. Я считаю, что добро и зло более конкретны.

- Всё же чем герой сегодняшнего дня отличен от героев других эпох?

- Например, знанием того, что такое война, генетической памятью. Сейчас слово «война» заменена словом «войнушка». И люди, оперирующие этим словом, похожи на своеобразных кастратов. Например, поколение битников или  поколение рок-н-рольщиков 60-ых годов все помнили потери и нужду, в этом смысле они были полноценными людьми. В Англии карточки на сахар отменили, кажется, в 1958 году. Четверо «битлов» формировались воспоминаниями о бомбардировках. Они знали, что это такое.  И естественно, это отразилось в их музыке. Здесь вообще нет патетики, и мажорная интонация соседствует с минорной, делая настроение музыкальной ткани неуловимым.

- В СССР истинным героем был Юрий Гагарин…

- Да, Гагарин был героем исторического времени моего детства, так же, кстати, как Никита Хрущёв. Оба были авангардистами. Один летал в космос и не увидел там Бога. А другой хотел трансформировать сталинизм в нечто новое, за что последний и вытер о Хрущёва ноги в сегодняшней России.

- Когда думаешь об истории, ощущение такое, что никто никому не интересен.

- Если герой России Хабиб представляет нынешнюю культуру, то кому это может быть интересным? Мордобой интересует лишь подростков. Тех, кто до 100 лет останутся драчунами и ни во что другое не прорастут. Мне больше по душе формула Высоцкого: «Бить человека по лицу я с детства не могу…»

- А что вам нравится из современного кино?

- Из последних десяти лет… Я считаю, что «Меланхолия» Ларса фон Триера - очень серьёзная картина, так же, как «Рассекая волны». Фильмы Звягинцева «Левиафан» и «Елена» смотреть нужно, это интересно. Фильмы Сокурова существуют для тех, кто понимает живописную природу кино, его образно-визуальную структуру.  Фильмы молодых, их дебютные картины, конечно же, тоже нужно смотреть. Мне нравится «Теснота» (за исключением последних 20 минут), нравится «Витька-чеснок»… Но все эти работы уходят в землю, как вода. И те же студенты в разговоре практически их и не вспомнят, а назовут очередной телесериал, скорее всего, весьма посредственный. 

- У вас сложилось давнее сотрудничество с Александром Николаевичем Сокуровым. Как найти своего режиссёра?

- Никак. Это всё дело случая, судьбы, стечения обстоятельств. Повезёт – найдёте, не повезёт, как это, в основном, бывает – станете наёмником, о которого вытирают ноги, и вас усадят в последний ряд кинотеатра во время премьеры.

- Какие заповеди своих наставников во ВГИКе вы пронесли через всю жизнь?

- Я противник заповедей, за исключением десяти заповедей и Нагорной проповеди. Я помню, всё, что говорил Фигуровский, мой учитель драматургии. В основном, это было крайне забавно. Он вдалбливал, что нужно писать «кровью чужого сердца». Хорошо сказано! Он умный был человек. Но я не разделяю мнение о «чужой крови». Своя кровь более актуальна, если даже она холодная. А что касается заповедей из американских киноучебников, то их знает теперь любой двоечник. И повторяет, как мантру, ложь о природе человека. И главной ложью  является то, что характер человека меняется и что твоя жизнь находится в твоих собственных руках. Они утверждают, что без этого не сделать хороший фильм. Однако «Головокружение» Хичкока или «Зеркало» Тарковского сняты без всего этого, без развития характеров и совсем по другим принципам.

- А вы любите людей?

- Да.

- А что вам нравится в людях?

- То, что в любой момент они могут подставить подножку. И твои представления о мире всерьёз обогащаются.

- Что сложнее всего в жизни, по-вашему?

- Жить непредвзято, свободно и творчески. Творческая жизнь – одна из самых сложных на свете. Ну, и конечно, любить другого. Любовь и творчество, я думаю, связаны. Как трудно любить другого, так же трудно быть независимым творческим человеком.

- Музыку какую любите?

- Классику, в основном, романтиков: Бетховена, Шопена, Чайковского. И, конечно же, слушаю весь корпус рок-музыки, начиная с 60-ых годов, в том числе, и современный инди-рок. Джаз люблю лишь выборочно, без диксилендов и прочей эстрады.

- Что бы вы сказали себе, 30-летнему?

- Интересуйся внешним миром, а не только собственным пупком. И не избегай страдания. Оно формирует душу. Специально к страданиям стремиться не надо, но без понимания страдания ты никогда не станешь художником, да и вообще окажешься скотиной. Личная же свобода не существует без обязанности и ответственности. И опять же - перед другими людьми.

- Спасибо. До новых встреч!

 Фото из архива Ю.Н. Арабова.