В этом году Клуб Лидеров, некоммерческое сообщество предпринимателей, отмечает 10-летие с момента своего объединения. Много это или мало? Каждый день в течение этих 10 лет предприниматели вели и продолжают вести свою деятельность в России. Они создают крупные и малые предприятия, процветают и прогорают, теряют надежду, столкнувшись с проблемами, и вновь обретают её. Не стоят на месте, двигаются вперед и все вместе развивают экономику нашей страны - платят налоги, создают рабочие места, меняют нашу жизнь к лучшему. Клуб лидеров объединяет собственников бизнеса и руководителей крупных компаний из более 40 регионов России. В год 10-летия мы хотим рассказать о том, кто эти люди. Кто они, современные лидеры российского бизнеса.

Дарья Трубицына: о промышленной безопасности и возможностях женщины в российском бизнесе

- Как вы обычно представляетесь незнакомой аудитории? Как рассказываете о себе?

Я – Дарья Трубицына, директор по развитию группы компаний "ВостЭко и Горный Цот". Наша компания находится в Кемерово. Это семейный бизнес, он существует с 1992 года и уже третье поколение нашей семьи развивает его.

Сфера нашей деятельности - промышленная безопасность и всё, что с ней связано в шахтах и на горнодобывающих предприятиях. У нас несколько направлений деятельности. Первое – это научные разработки, научный инжиниринг. В штате у нас работают редкие специалисты - аэрологи, кандидаты и доктора наук. Мы решаем любые научные и прикладные задачи, связанные с запыленностью на промышленных предприятиях. Занимаемся исследованиями, работами в области проектирования объектов энергогенерации, развиваем научные разработки свои или сторонние до конечного продукта, востребованного в промбезопасности.

Ещё одно направление деятельности - производство приборов контроля газа и запыленности для промышленных предприятий, а также систем обеспыливания. Собственно, основной профиль у нас – это, как раз борьба с пылью на производстве.

- Кто ваши конкуренты в России, за рубежом? И как ваша компания себя чувствует на их фоне?

- Конкуренты, конечно же, есть. Основным нашим конкурентом является предприятие «EMAG», которое находится в Польше. Если сравнивать их научную базу с нашей, они -полугосударственная компания с государственным и частным капиталом. Поэтому у них, конечно, возможностей больше, чем у нас, больше испытательных стендов и лабораторий. Мы всё-таки небольшая семейная компания. У нас всего 100 человек в штате, и мы живём только за счет собственных средств. Но что касается конкуренции внутри России, то в принципе аэрологов - людей, которые занимаются изучением процессов пыли, особенно угольной пыли в России, осталось всего 7 человек. Из них двое – это мои родители, учредители и совладельцы компании. Концентрация научных кадров у нас: мои родители и их коллеги, которые занимаются прикладными исследованиями в области промышленной безопасности, позволяет нам создавать конкурентные продукты. Поэтому мы чувствуем себя уверенно на рынке.

- Кто ваши клиенты?

- Сначала мы делали приборы только для угольных шахт. Особенность наших приборов в том, что они производятся во взрывозащищенном исполнении и, соответственно, безопасны в эксплуатации на опасных производственных объектах. Сейчас мы расширяемся, производим серию приборов, которые покупают обогатительные фабрики, горные комбинаты, компания «Алроса», добывающая бриллианты, и те предприятия, деятельность которых связана с пылью. Лаборатории, которые занимаются замерами запыленности - это наши основные клиенты. В этом году мы начали выходить на международный рынок, стали производить приборы на экспорт. Сейчас работаем с Казахстаном, планируем выйти на Польшу и Китай.

- Вы привлекаете инвестиции? Компаний или государства?

- Нет. Мы работаем из собственных оборотных средств. Иногда подаем заявки на гранты и субсидирование. Получали субсидии Минпромторга на разработку. Но, как правило, вкладываем собственные средства компании.

- И сколько нужно вложить чтобы изобрести или модернизировать прибор?

- Любое изменение, даже обычного прибора промышленной безопасности, в среднем составляет 5-7 миллионов рублей. Это связано с разработкой (затраты на материалы, сырье и лабораторные испытания), а также с сертификацией, это самое дорогое. Любое изменение прибора сразу должно пройти сертификацию. Его надо провести по всем инстанциям, оформить все документы – это примерно полтора миллиона рублей. А создание нового прибора стоит существенно дороже. Ну, в среднем, от 10 до 15 миллионов рублей стоит создания прибора для промбезопасности с «нуля» до какого-то хорошего серийного образца, который можно показывать клиентам.

- А по срокам?

- Создание нового прибора занимает 5 лет. А модернизировать можно за год.

- Вы живете в Кемерово. В России говорят, что чем дальше от Москвы, тем более консервативно общество, медленнее течет время и тем сложнее делать бизнес.

- Ну да, есть такое. Все тенденции на рынке разработчиков приборов промышленной безопасности именно такие: сначала что-то слышим в Москве, через 3 года доходит до регионов. В регионах сложнее работать. Все крупные угольные компании имеют головные офисы в Москве или Санкт-Петербурге, соответственно, тенденции на промбезопасность, на новые регламенты, новые приборы они узнают и принимают очень быстро. Но вот потом, обратное согласование и внедрение, пилотирование в регионах происходит намного дольше, чем могло бы. Гонку региональным разработчикам выдержать очень сложно.

Не каждая компания может себе позволить 5 лет делать прибор, а потом еще три года ждать его внедрения. Это слишком долго.

- Что же делать? Не планировали переехать в Москву всей компанией?

- Ну нет! У нас всё завязано на том, что наши приборы в угольных шахтах работают здесь, в Кемерово. Нам удобно держать сервисные центры рядом с приборами, то есть тоже здесь. Нам в Кемерово удобнее.

Мы открыли московский офис для коммерческой деятельности, но переезжать не будем.

- Спрошу про науку. Кроме бизнеса вы, получаете, «двигаете науку». Вообще, учитывая, что ваши родители, учредители компании, ученые, тема о «былой славе Советской науки» болезненная для них?

- В 90-е годы, когда ученым перестали платить зарплату за их деятельность, люди стали искать способы выживания. В нашей семье аэрологией занимался еще мой дедушка. Мои родители – это второе поколение. Соответственно, когда в научном институте в 90-е гг. прекратили платить, многие просто поменяли навсегда вид деятельности и ушли из науки. А мои родители открыли свой бизнес и продолжили заниматься различными новыми технологиями в сфере аэрологии. Для них этот бизнес был не только про «выживание» во времена перестройки, но и способом самореализации.

Сейчас наука, конечно, развивается, не сравнить с 90-ми. В наши дни она получила толчок. Но если посмотреть повнимательнее, то она вся прикладная. Очень много технологий, разработок в области искусственного интеллекта, роботов и так далее. Это всё прикладная наука, понимаете, базис этих научных исследований был заложен еще в советское время. Людей, которые занимаются фундаментальной наукой, а особенно за свои собственные средства, я вообще не знаю. Их совсем маленький процент остался. Если посмотреть по количеству патентов и разработок в России, то она лидирует сейчас в единственной сфере – в ядерной. Там огромный приток и разработок и научных кадров. И все. Все остальные сферы не исследуются.

Официально РАН объявила, что в России значительно снизилось количество кандидатов наук по всем научным направлениям, особенно по фундаментальным. И увеличивается возраст ученых. Они либо защищаются в более старшем возрасте, либо это те, кто защитился давно, еще в девяностых годах, и долгие годы занимается технологиями.

- А что у вас?

- До пандемии коронавируса мы стабильно вкладывали один процент на научные исследования. Мы изучаем процессы пылеотложения по сети горных выработок. Проводили исследования в шахтах. Но второй год уже такой возможности нет. И в связи с ковидными ограничениями и в связи с падением экономики.

Ну в принципе, нужно сказать, что наука осталась на хорошем уровне. В России очень много гениальных инженеров и ученых, но просто это всё настолько сейчас разрозненно, что собрать их очень сложно. В нашей сфере - аэрологии мы стараемся и изучать все современные исследования, и отслеживать все научные тенденции, и держать где-то поблизости всех специалистов и экспертов. У себя в штате мы собрали кандидатов и докторов наук - 15 человек. У нас получился хороший маленький научный институт.

- Можете дать прогноз, например, на ближайшие 5 лет? Что будет происходить в российском бизнесе, и как будет развиваться ваша сфера?

- Очень сложно сказать, что будет происходить в России на рынке промышленной безопасности. Рынок развивается и меняется лавинообразно: то резкие спады, то подъем до пиков. Мы ждем, в первую очередь, перехода на цифровые технологии все большего и большего числа предприятий и цифровизации бизнеса как такового. В сфере промышленной безопасности эти перемены очевидны.

На горных предприятиях всё также зависит от волны развития ковида и, соответственно, ковидных ограничений. Вся инвестиционная активность предприятий затормозилась. Потому что невозможно внедрять новые разработки без испытаний, а весь прошлый год мы ничего не могли испытывать из-за карантина. Вот сейчас, если в сентябре не будет новой волны коронавируса, мы надеемся на подъем.

У основных наших потребителей – угольщиков очень хорошие цены на уголь. За год они сформировали какие-то запасы. И мы очень надеемся, что это позволит им расширить инвестиционную программу. Хотим активно работать с ними.

Ну и, собственно, мы видим, как крупнейшие игроки уверенно планируют на ближайшие 5 лет и строительство частных железных дорог, и расширение строительства новых предприятий и так далее.

- Это внушает оптимизм?

- Да! У крупных игроков все будет в порядке. Сложнее всего сейчас приходится малому и среднему бизнесу. Как он будет восстанавливаться? Нам самим очень тяжело. Мы по себе видим, что все расходы и издержки крупных клиентов всё равно сваливают на малый и средний бизнес.

- Какие планы у вашей компании на ближайшие 5 лет?

- Рассчитываю и надеюсь, что выйдем на международные рынки и увеличим продажи. Не просто вернемся на доковидный уровень, а стабилизируем компанию, увеличив продажи пятикратно. Очень рассчитываю, что мы сможем бизнес диверсифицировать и не только с угольщиками работать, а выйти на непрофильные для нас предприятия, расширять клиентскую базу и предлагать наш продукт  компаниям с разными направлениями бизнеса.

- Зачем Вы вступили в Клуб лидеров? Что даёт членство в клубе?

- Я состояла в разных клубах и бизнес-сообществах - пустая трата времени! Иногда книжку, газету совсем нет времени почитать, жалко время на тусовки тратить. А здесь по-другому все устроено Мне нравится, что в клубе проходят мероприятия, встречи с людьми, которые способны принимать решения в действующих отраслях. Приходят министры, топ-менеджеры корпораций, люди из различных фондов – доступ к ним есть, вопросы можно задать напрямую. Но главное, конечно, это круг общения! В Клубе лидеров мне нравятся люди, которые находятся на одной волне. У всех разные бизнесы и разные объемы финансирования бизнеса, разная прибыль, но у людей примерно одинаковое видение, одинаковые проблемы и, соответственно, одинаковый подход к их решению. Помогают и как эксперты и как друзья. Мне очень нравится, что если задать любой вопрос членам клуба, тебе найдут на него ответ в тот же день. Это может быть какая-то личная просьба, вроде «ребята, помогите найти контакты такого-то человека», а может быть какая-то помощь в решении непростого бизнес-вопроса. Когда люди занимаются бизнесом и видят реальные бизнес-кейсы, это всегда гораздо полезнее, чем сотни любых мастер-классов, где тебя чему-то обучают.

Люди хотят делать бизнес, поменять мир вокруг себя, много инициатив у ребят в плане развития страны, сохранения исторического наследия, благотворительностью занимаются.

- Вы - молодая женщина, блондинка. Как эти составляющие влияют на «ведение бизнеса в России»? Женщинам проще или сложней?

- В такой сфере бизнеса как наша – промышленная безопасность - женщине сложнее однозначно. Да и вообще, мне кажется, женщинам в бизнесе всегда тяжелее, чем мужчинам, всегда были перекосы: доносить свою мысль сложнее, заставить поверить в свою идею сложнее, и с зарплатой не в пользу женщин дела обстоят. Еще сложность заключается в том, что женщина должна балансировать между семейной жизнью и бизнесом. Очень непросто достичь баланса, тяжело не ущемлять интересы семьи.

Чтобы быть женщиной в бизнесе, нужно обладать довольно-таки стальным характером.

Хотя, надо сказать, в последние годы ситуация стала меняться. В столице точно стали больше смотреть не на то, как ты выглядишь, а на твои профессиональные и личные качества, на твой опыт и бэкграунд.

В регионах пока ситуация не изменилась. Но я жду, когда этот тренд придет и к нам.

У меня есть один рецепт. Я его практикую. Есть какие-то двери в бизнесе, которые мужчина открывает с первого раза. А женщине нужно в неё стучать и стучать.

Так вот, надо стучать! Иногда раз 10. Главное знать, что любую дверь можно открыть. Точно!

интервью подготовила Мария Маханова