Орсон Петерсен: глава 2/1

Пока лифт поднимал Савченко на четвертый этаж, Олег успел двадцать пять раз сжать анальный сфинктер. Он делал так перед важными встречами, когда нужно было настоять на своем или выдержать пресс. Этому приему его научил один довольно известный бизнес тренер. Когда лифт остановился и дверь сложилась вправо, Савченко был уже спокоен. Он уверенно прошел по этажу к кабинету Арнольда, остановился в приемной, достал свой смартфон и начал копаться в настройках.

— Кто там? — спросил Олег секретаршу, не отрываясь от экрана гаджета.
— Там все. — ответила девушка.

Савченко сунул телефон в карман куртки и вошел в кабинет. Внутри были все те же и Реваз Пипия. Высокий, холеный мужчина с орлиным профилем стоял за спиной у Рудольфа и с видом разоблачителя посмеивался, пока тот разглядывал какие-то бумаги, разложенные на столе. Реваз был одним из четырех племянников криминального авторитета — Шалвы кутаисского по прозвищу Лукум, который являлся давним другом ныне покойного Анатолия Железняка. Вероятно, в момент становления империи Геопрома, Анатолий нуждался в связях подобного рода, но это был тот случай, когда партнеры по бизнесу стали хорошими приятелями. Сам Шалва по законам воровского мира не имел права работать и владеть чем-либо, не мог завести семью. Но для своих любимых племянников Лукум желал иной судьбы. Он потратил немало сил, чтобы ввести родню в круг толстосумов, поближе к легальным источникам обогащения. Он планомерно укреплял связь между своими племянниками и детьми Железняка, делал их семьей, во всяком случае старался сделать. Специально созданная под нужды Геопрома, компания братьев Пипия регулярно отхватывала жирные подряды на возведение объектов в различных проектах Железняков. Стоит отметить, что ни Реваз, ни его братья не имели строительных компетенций и все четверо номинально являлись юристами. Законниками они стали по наставлению всё того же дяди Шалвы, который, к слову, последние пять лет находится за решеткой.

— Видишь, видишь?! — тыкал в цифры Реваз.
— Мда… — удивлялся Рудольф.

В этот момент он выглядел, как человек постигший некую истину: широко открытые глаза и придурковатая улыбка. Арнольд тем временем стоял у окна, сложив руки за спиной, Генриетта слушала разговор старшего брата с Ревазом, полковник с дивана наблюдал за тем, как Галина при помощи очередной “отвертки” скручивает барьеры в своем мозгу. Савченко с порога уловил запах серьезных проблем.

— Добрый день! — втиснулся он в общую атмосферу.

Присутствующие, наконец, обратили на него внимание.

— Здравствуй, Олег. Проходи. — предложил Арнольд и занял свое место в кресле руководителя.

Он лишь мельком взглянул на своего ставленника и тут же опустил глаза. Савченко направился к столу, попутно снимая куртку. Он повесил её на спинку стула и сел.

— Не такой уж он и добрый, впрочем. — возразил Олег самому себе. — C другой стороны, не говорить же “злой день”, правильно? Нельзя терять оптимизма, я думаю.

Кажется, это была робкая попытка воодушевить собравшихся, приободрить их. Так или иначе призыв был встречен непробиваемыми лицами и отскочил, как горох от стенки.

— Извините, что я в таком виде… Был уже на пути к комбинату, когда получил сообщение от тебя, Арнольд. Пришлось развернуться и ехать сюда. После совещания сразу на фабрику. Выясню, что там да как.

— Да, правильно. — согласился Арнольд. — Ситуацию нужно держать под контролем.

Он достал ручку из нагрудного кармана и принялся задумчиво водить ею по бумаге. Есть такая категория людей, любителей порисовать во время важного разговора. Очень удобно, кстати, когда не хочется смотреть в глаза собеседнику. Мирное, успокаивающее занятие прямо посреди урагана.

— Жара. — констатировал Олег и машинально, коротким движением оттянул майку от тела в районе груди.
— Дааа. — согласилась Генриетта, сдув с пунцовой щеки локон волос.
— Когда я поднимался, заметил, что какие-то незнакомые мне люди переворачивают офис. — поделился наблюдением Савченко. — Они роются в бумагах, ищут что-то. Кто-нибудь в курсе, что происходит?
— Олег, мы решили провести аудит. — сообщил Арнольд.
— Аудит? Кхм. С чего это вдруг?
— Ну, пожар… — мялся молодой человек.
— С пожаром я разберусь. Какое отношение это имеет к остальным делам?

— А что ты так волнуешься, Олег? — перенял инициативу Рудольф. — Проведут аудит, нормальное дело. Если всё в порядке, волноваться не о чем. А пока ты лишаешься права подписи. Все платежи по всем контрактам останавливаем до результатов проверки.
— Понятно. — сквозь зубы процедил Савченко. — То есть вы вот так просто решили взять и остановить всю работу? А со мной вы не хотели это обсудить?
— Ну, вот обсуждаем сейчас.
— Там тонны бумаг. Проверка затянется на месяцы.
— Ну почему? Может, и быстрее.
— Вы просто размазали меня. — багровел Савченко. — Распяли, как Христа. Воткнули барьер на пустом месте.
— Ты не волнуйся так, Олег. Сделай глубокий вдох.
— Не впаривай мне эту дичь, Рудольф! В чем конкретно меня подозревают? И почему здесь Пипия?
— Мы попросили Реваза провести аудит. Он и его команда сделают это.
— А, ну понятно.
— Будь добр, окажи им содействие.
— Реваз решил отомстить мне за то, что я не дал ему подряд на пятый корпус?
— Чего? — возмутился Пипия. — Че ты несешь? Ты не знаешь, что такое месть. Ты думал, что можешь у всех на виду красть миллиарды у моих друзей? У моей семьи, считай.
— А ты не охренел часом?! Какие миллиарды?
— Так! — вмешался Арнольд. — Коллеги, сбавьте обороты, пожалуйста.
— Вы отвратительно строите, и дорого, и долго к тому же — не унимался Савченко. — поэтому я вас и вывел из проекта, а ты решил мне ответить проверкой. Ну-ну.
— Ой, молодец какой! — театрально усмехнулся Реваз. — Красиво! Просто браво! Придумал ответку на ходу и даже не заморгал. Артист! Заплачь еще.
— Сам плачь, актеришка.
— Украсть миллиарды на строительстве квартала тебе удалось. Очень всё прекрасно сделал. Мы когда бумаги смотрели даже восхищались. Это надо уметь целыми миллиардами выносить. Талант! Нет слов, красавец!
— Ты бы перестал так часто повторять про миллиарды… Не нужно вводить людей в заблуждение. Ты сейчас занимаешься крючкотворством, понял? Слушай, проверяй. — махнул рукой Олег и переключился на Арнольда. — Меня это не пугает. Потеряем кучу времени на бесперспективную затею, только и всего. Интересно будет увидеть лицо Реваза, когда он облажается. В очередной раз.
— Это ты облажаешься в очередной раз. — парировал Пипия.

Но Савченко уже не реагировал на Реваза, он смотрел только на своего непосредственного начальника. А тот продолжал что-то рисовать.

— Только прошу допустить меня к результатам проверки и дать возможность комментировать в случае необходимости. Все-таки нашим новоявленным аудиторам не приходилось руководить крупными компаниями, они элементарно могут многого не знать. Эти вам наговорят, я чувствую.
— Думаю, это справедливо. — ответил Арнольд. — Реваз, тебе нужно все внимательно проверить. Олег будет помогать. Необходимые документы запрашивайте у него.
— Мы всё проверим, — кивнул Реваз. — Мы проверяем настолько бумаги подробно…

Не успел он договорить, раздался громкий смех. Галина вдруг начала надрываться от хохота. Присутствующие, как один, уставились на нее.

— Я знала мужика, который говорил где-кое… — сквозь смех произнесла она.

Воспользовавшись заминкой в разговоре, Олег обратился к Арнольду:

— Я выйду ненадолго, сделаю несколько звонков. По поводу пожара. — уточнил он.
— Конечно. Мы ждем от тебя новостей.

Олег вышел из кабинета. Его куртка осталась висеть на стуле.

✂

Коростышевского разбудил настойчивый трезвон смартфона. Голова раскалывалась, во рту пересохло, кости ныли от жесткой ночевки. Он с трудом поднялся с пола, сел на кровать и ответил на вызов.

— Алле, Стас, а ты где? — спросил встревоженный мужской голос.
— Который час? — ответил вопросом Станислав.

Он вдруг обратил внимание на засохшие капли парафина и комки грязи на полу, как раз в том месте, где минувшей ночью находился призрак.

— Половина двенадцатого. Ты еще дома?!

Станислав опустился на паркет, сковырнул воск и растер его пальцами.

— Да, да, лечу. - ответил он в трубку.
— Немедленно! Я пока всем скажу, что…

Не дав мужчине договорить, Коростышевский сбросил звонок и помчался в ванную.

🛁

После душа Рубио заварила себе чай и уселась за стол перед раскрытым ноутбуком. Почтовый сервис уведомил о новом сообщении. Письмо было с сервера Геопрома, но имя отправителя Диане ни о чем не говорило — [email protected]. Она обратила внимание, что в копии стояли братья Железняки, некто Вавилов и Савченко.

✉

Диана!

Ностоятельно просим подготовить вас к утру понедельника подробные отчеты о проделанной работе за все время работы над “эко кварталом”. И объяснить куда вы дели два миллиарда!

✉

— Ностоятельно? О работе за время работы… Два раза “работа” в одном предложении. Подготовить вас? Серьезно? — говорила Рубио сама с собой.

Она выбрала контакт в смартфоне, произвела вызов и включила громкую связь.

— Алле? — ответил молодой женский голос.
— Привет, Саш! Прости, что беспокою в выходной.
— Ничего страшного.
— Я на минутку. Кто такая Пипия? Или кто такой Пипия?
— Кто прости?
— Я не уверена. Эм… Некто Пипия. Это кто-то из Геопрома…
— Среди менеджеров таких нет.
— Хм…

Диана положила телефон на стол, открыла в лэптопе новостную ленту и сразу же наткнулась на сообщения о пожаре на фабрике бруса.

— Вот хрень! — не сдержалась она.
— Что случилось? — спросила Александра.
— Сегодня утром у Геопрома сгорел склад бруса.
— Вот хрень! — отреагировала собеседница.
— Они ведь должны нам денег?
— Да! За полгода.
— Это большая сумма.
— Приличная, это точно.
— А скажи мне, пожалуйста, акты за этот период подписаны с их стороны?
— Абсолютно всё подписано.
— Так! В понедельник с самого утра начинаем долбить. Хорошо, Саш? Ты бухгалтерию, а я руководство. Мы должны вернуть наши деньги, пока там не началась заварушка.
— Поняла, сделаю.
— Как семья?
— Всё в порядке. Спасаемся от жары на даче.
— Ну, отдыхай, не буду задерживать.
— До понедельника.

Рубио набрала Савченко, но тот не ответил на вызов.

✉

Уважаемый(ая) Пипия!

Прошу прощения не знаю вашего имени, ведь мы не представлены друг другу. Из письма я даже не смогла понять мужчина вы или женщина. Как впрочем не поняла и сути вашей просьбы. По условиям договора Геопром получает подробные отчеты ежемесячно! С момента начала работы над проектом, то есть четыре года. Все работы закрыты актами. Какие еще отчеты вам нужны? Вы, вероятно, просто ошиблись адресом?

✉

Отослав письмо всем участникам переписки, Диана закрыла ноутбук и направилась к гардеробу. Она сбросила с себя халат, раздвинула зеркальные створки шкафа и начала ворошить белье в поисках нужных трусиков. Последние пять минут принесли ей сразу несколько тревожных новостей. В голове Рубио, словно назойливые мухи, жужжали мысли: “Документы. Что с документами? Там порядок. Надеюсь. Два миллиарда? Откуда такая цифра?”

— Пипия какая-то! Твою мать!

Разобравшись с нижним бельем, Диана принялась выбирать блузку. “Два миллиарда?! Да у них весь проект стоит три с половиной, и на восемьдесят процентов уже построен и продан. Хм. Это аргумент. Какие два миллиарда? Что там происходит? Почему Железняки в копии? Почему Савченко не отвечает? Кто такая Пипия? Не хотят отдавать долг? Суд? Гадство. Проблемы!”.

— Твою мать! Пипия какая-то.

🚧

Савченко вернулся в кабинет в разгар оживленного выступления Реваза. И, судя по тому, что Пипия смолк, как только заметил Олега, речь шла именно о нем.

— Нужно ехать на комбинат. — сообщил Савченко и стянул со стула свою куртку. — Туда уже направляются коллеги. Соберем совещание, оценим ущерб, к вечеру, думаю, будет более подробная информация и какой-то план действий.
— Да, Олег. — согласился Арнольд. — поезжай.

Это был второй раз за день, когда глава компании взглянул на своего управляющего и теперь уже тот опустил глаза. Савченко мельком увидел рисунок босса: оскалившаяся голова добермана, со слюной на клыках и острыми шипами на ошейнике, а рядом — котенок в луже мочи.

Олег попрощался и вышел. Когда он покидал приемную, его окликнул Вавилов. Полковник прикрыл дверь кабинета и с проницательным прищуром и лукавой ухмылкой приблизился к Олегу. Его огромная, плечистая фигура полностью накрыла Савченко своей тенью.

— Надеюсь, не нужно напоминать, чтобы ты никуда не уезжал и не пытался снять деньги со счетов? — бесстрастно спросил Вавилов.
— Даже так?
— А как ты хотел? Речь об уголовном преступлении. Будет следствие.
— Да нет никакого преступления.
— Вот и отлично. Не делай резких движений. Мы поняли друг друга?
— Вы меня, кажется, - нет, а я вас точно – да.

Полковник усмехнулся, похлопал Олега по плечу и вернулся в кабинет к остальным.

🕧

Коростышевский буквально влетел в съемочный павильон. Увидев его, группа, пребывающая в состоянии вынужденного безделья, тотчас оживилась и незамедлительно взялась за работу.

— Простите, простите, простите… — сыпал Станислав на бегу.

Взмокший и растрепанный, он неуклюже семенил своими иксообразными ногами к декорациям.

— Все по местам! — скомандовала помощница режиссера.

На площадке Стаса уже дожидалась гримерша. Пока Коростышевский восстанавливал дыхание, она приводила в порядок его лицо. Биолог стоял в луче света с закрытыми глазами и наслаждался моментом. Эта часть съемочного процесса нравилась Станиславу больше всего. Кисточка, которой женщина водила по его потной физиономии, была мягкой и приятно пахла.

— Ты даешь, старик!

Стас приоткрыл глаза и увидел перед собой своего товарища — Игоря Манчина — худощавого мужчину лет сорока, нескладного, взъерошенного, в огромных очках.

— Ты чего вытворяешь? — возмутился Игорь, вынул руку из кармана и поправил оправу.
— Прости, дружище, ерунда какая-то. — ответил Коростышевский, стараясь не шевелить губами, чтобы не мешать художнице наносить грим.
— У вас синяк на лбу. — заметила женщина и добавила пудры.
— Видишь, Игорь, доказательство налицо.
— Доказательство чего?
— Похоже, у меня был обморок.
— Кошмар какой. — проявила сочувствие гримерша.
— Да! Ночью шел к кровати, и не дошел. Рухнул на пол. Хорошо, что нос не разбил, когда падал. Удачно упал, я считаю. Шишка вот только на лбу, тело затекло и голова гудит. Игорь, ты можешь, как ведущий антрополог страны, предположить что-нибудь?
— Ты умираешь.
— Ха-ха, мы все умираем, если так подумать.
— Да, но тебе недолго осталось. Потому что ты толстый и старый.
— Сходите обязательно к врачу! — вмешалась гримерша.
— Непременно. — ответил женщине Стас. — Это лучший совет! Вот, Игорь, учись доброте и заботе.
— Ага.
— Не злись, друг. Прости, я виноват. И в то же время я не виноват.
— Ладно. — остыл Манчин. — Правда что ли в обморок упал?
— Тип того.
— Ну, ты это, как ты? Как чувствуешь себя?
— Кисточка Вероники творит чудеса.

Гримерша улыбнулась.

— Кто у нас первым номером? — спросил Коростышевский.
— Иранская потомственная ясновидящая.
— И какая у неё суперспособность?
— Уверяет, что чувствует, где деньги.
— Знаешь, я почему-то не сомневаюсь, что она чувствует, где деньги.

Включился полный свет. На фоне белой циклорамы загорелись огромные неоновые буквы: “Миллион за чудо!”. Яркие приборы, установленные по периметру площадки слепили глаза и сильно нагревали и без того душное помещение. Операторская группа начала тестировать движение стрелы.

— Ну и жара сегодня, — посетовал Станислав. — Вашей пудры, Вероника, надолго не хватит.
— У меня еще есть.
— А если она сможет найти чемодан с деньгами? А, Игорь?
— Из сотни чемоданов? Три раза подряд?
— Ну, а вдруг?
— Тогда я поверю в духов, наверное.
— Ну, да. Это будет весело.
— Очень весело.
— Все на исходную! — скомандовала помреж.

❛⤧❜

Рубио сидела на заднем сиденье комфортабельного такси и перечитывала письмо от Пипии. Она задумалась ненадолго, а затем снова набрала Савченко.

— Перезвоню. — ответил тот и сбросил вызов.

Олег как раз усаживался в свой джип. Убедившись, что рядом с машиной никого нет, он решил проверить качество записи, которую сделал в кабинете Арнольда. Весь разговор с момента его отлучения фиксировался смартфоном, предусмотрительно оставленным в кармане куртки. Опасно проделывать подобные номера со столь могущественными людьми, но Савченко отважился на этот шаг, как только заподозрил неладное. Он хотел выяснить реальные помыслы руководства, а не довольствоваться дипломатическими увертками. Cобственно, для этого он и выходил с совещания.

С первых же слов стало понятно, что запись сильно искажена. Звук был гулким и не все фразы отчетливо прослушивались. Олег поиграл с громкостью, потыкал в разные фрагменты файла, но везде картина была примерно одинаковой — запредельное количество низких частот, мешающих разобрать разговор.

— Так!

Савченко отложил телефон, завел машину и рванул со стоянки.

Константин Архипов

Константин один из лучших звукорежиссеров страны, работающих в кинопроизводстве. К двадцати шести годам он удостоился нескольких престижных наград киноиндустрии. У Архипова была своя студия на Проспекте Мира, в которой он проводил большую часть времени. Он записывал звук, монтировал звук, сводил, разводил, обрабатывал и тому подобное. Он был настоящим мастером своего дела и имел идеальный слух. Он мог слышать то, что большинству людей просто не дано услышать. Он знал о звуке если не всё, то многое. Константин был действительно помешан на звуке и кроме звука его мало что интересовало. Хотя нет. Было еще кое-что, что характеризовало этого молодого человека: активная гражданская позиция. Архипов придерживался либертарианских взглядов. Волюнтаризм, помноженный на романтический склад его личности, в сумме давал взрывного пассионария, регулярно участвующего в акциях протеста и прочих политических ивентах. Константин был крайне чуток к несправедливости и пользовался любой возможностью покритиковать власть.

В эту субботу Архипов работал. Он сидел в удобном кресле за огромным пультом и колдовал над приборной панелью. Из смежной шумоизолированной комнаты, через глухое многослойное окно за ним наблюдала приятная блондинка в больших наушниках. Константин нажал на какую-то кнопку и кивнул девушке. Это был сигнал к действию. Блондинка повернулась к микрофону и, за какие-то доли секунды вошла в роль этакой распутницы. Внезапно возникшая легкомысленность в позе, игривый взгляд и похотливая ухмылка явно намекали на сластолюбивую особу.

— Расскажи мне откуда у тебя такое прозвище? — томно произнесла она. — Клубничн… — запнулась девушка. — Тьфу *****(слово на “б”)! — уже не в образе ругнулась она и посмотрела на звукорежиссера. — Прости.

Константин остановил запись и включил интерком.

— Ничего, ничего. Не торопись, там есть люфт. Сделай вдох и скажи это. Давай.
— Уже в десятый раз… Сука… Что *****(слово на “б”) за...?! Прости, Костя. Это какая-то хрень! Реально. Клубничный член, клубничный член, клубничный член. — репетировала блондинка. — Клубничный член. Твою мать! Клубничный член.
— Слушай, что-то клубники захотелось… В холодильнике свежая лежит. Может, сделаем перерыв? Перекусим, и с новыми силами продолжим, а? Тебе нужно отдохнуть, мне кажется.
— Ха-ха. Клубника, говоришь? Ну, давай.

Беззвучно включился экран смартфона: Архипову звонил Савченко.

— Хм. — удивился молодой человек и ответил. — Ничего себе!
— Привет, Костя!
— Вот так так.
— Слушай, я по делу.
— Валяй.
— У меня есть запись… Эм... Там помехи какие-то, не могу разобрать голоса. Можешь посмотреть?
— А что там?
— Ну… Разговор один.
— Когда меня в последний раз просили сделать нечто подобное, речь шла о взятке. — усмехнулся Константин. — Шучу.
— Ну… — мялся Олег. — это тоже, знаешь, деликатное очень дело. Только между нами, ладно?

Уловив настороженный тон Олега, Костя перестал радоваться.

— Присылай, конечно, сделаю, что смогу.
— Спасибо! Потом поболтаем, лады? Спешу, прости.
— Конечно.

☀

Коростышевский в хорошем настроении давал комментарии на камеру, отвечая на вопросы ведущего.

— Станислав, вот вы, как наш главный скептик, что можете сказать о работе Нэсрин?
— Будем считать, что я главный, поскольку я председатель комиссии скептиков, а так я не главный, конечно. Все члены жюри настроены одинаково скептически.
— Конечно, конечно.
— Что касается иранской ясновидящей… Женщина очень… колоритная. — улыбнулся Станислав. — Устроила прекрасное шоу. Как она фантастически машет своим ножом, или это восточный кинжал. Я не уверен... Джамбия, может быть... Точно не скажу. Она использует его как рентгеновский аппарат. Как бы сканирует нужные области. Выглядит это очень зрелищно! И взгляд у неё такой пронзительный. Когда наши глаза встретились, казалось, что она смотрит мне прямо в мозг. Неким магнетизмом эта ясновидящая обладает, безусловно. То есть началось всё очень хорошо. — иронизировал Стас. — Ну, а потом, собственно, вы и сами всё видели: первая попытка с треском провалилась, она обозвала всех баранами и потом еще чего-то такого наговорила…
— Вы еще узнаете силу Нэсрин! Берегитесь, бойтесь джадукяр Нэсрин! — дополнил ведущий — Так она говорила.
— Да, ну и там еще что-то было про космос и материю. У меня даже ассоциаций нет, откуда пляшут тени на стене. Из каких дремучих сказочных лесов доносится отдаленное эхо. Ну, и далее, и далее, и далее. Там все такое.
— Посмотрим, как пройдет вторая попытка.
— Да, посмотрим. Вот, как некое действо, некий спектакль, наблюдать за этим достаточно интересно.
— Спасибо, Станислав! Мы вместе со зрителями будем внимательно следить за новыми испытаниями иранской чародейки Нэсрин.

🔈

Костя навис над кухонным островом рядом с шипящим электрочайником, ожидая, когда закипит вода. Лена в это время сидела за столом и выбирала из плетеного лукошка клубничку посочнее.

— Нам осталось записать пару предложений и всё — настраивал актрису звукорежиссер.
— Хорошо, а то у меня уже язык заплетается.
— Лен, а ты потом сильно спешишь?

— Так, у меня отменилась съемка в центре. Очередной митинг оппозиции видите ли, ожидаются столкновения с полицией. А я из-за этих протестов не заработаю, между прочим. То есть, заработаю, конечно, но не сегодня. Скажи мне, чего им не живется спокойно? Что на сей раз стряслось?
— Эм…
— Нет, ну правда, Кость, чего им вечно надо, а? Они эту справедливость и свободу используют, как возможность встать на голову и феерично испражняться себе на лицо, причем обязательно так, чтобы забрызгало всех вокруг. ‬Какая-то кучка маргиналов считает, что они умнее всех.
— Эм…
— Ну что, разве я не правильно говорю? Пусть идут работать, лоботрясы.
— Знаешь, давай сейчас не будем о политике, ладно? Меня эта тема сильно заводит. Лучше вернемся к работе. Получается, у тебя есть время?
— Есть.
— Можешь помочь? Нужно озвучить голую женскую грудь. Это для пятой сцены.

Девушка улыбнулась, вздернув брови.

— То есть, как это озвучить грудь? Ха-ха, меня такому не учили.
— Ну, я просто запишу твою грудь на микрофон.
— Голую?
— Ну, да.
— Если бы это был не ты, Костя, решила бы, что меня пытаются соблазнить.
— Хах. Ну, нет.
— Ты так сказал “нет”, будто меня в принципе нельзя хотеть, типа: “ну, нееет”. — состроила брезгливую гримасу Лена. — Обидно, блин.
— Не устаю поражаться актерам. У вас очень богатое воображение, и еще вы дико мнительные. На самом деле я так сказал, потому что у меня есть девушка. Ты прекрасна и безусловно привлекательна, но я однолюб и верен своей подруге.
— Ой, как мило. Тогда ладно.

Бурление в чайнике достигло пика, раздался щелчок реле. Архипов залил кипяток во френч пресс.

— Мне просто интересно, — продолжила Лена. — А что, грудь звучит как-то по-особенному? То есть, скажем, рука или нога звучат иначе?
— А как же? Конечно.
— Хм.
— Я тебе больше скажу, разные груди звучат по-разному. У вас с Таней они, кажется, похожи. Навскидку.
— У меня побольше.

Константин присмотрелся со своего места к бюсту Лены. Та развела руки в стороны, чтобы не закрывать обзор.

— Ну как? — уточнила она.

— Идеально! Хоть и побольше, действительно. — уточнил Архипов. — Таня вернется только через неделю, это долго…

— Давай, сделаем, если надо. Тебе доверяю, как врачу.
— Ты меня выручаешь, спасибо!
— На всякий случай… Ты ведь помнишь, что я знаменитая актриса, да?
— Слушай, я, правда, ценю это.
— Ладно, одно дело делаем.

Раздался короткий сигнал смартфона, Константин взглянул на уведомление. Пришло письмо от Савченко с прикрепленным файлом.

📺

Несмотря на яркое солнце за окном, в комнате Алехандро Рубио-Мотидзуки было темно. Световые клинки кое-где протыкали наглухо задернутые шторы, и в этих тонких шпагах виднелась безмятежно падающая пыль.

Отец Дианы сидел в мягком кресле и сосредоточенно пялился в экран телевизора. Он неотрывно следил за эфиром, при этом трансляция шла в беззвучном режиме. Алехандро выглядел, как типичный затворник преклонного возраста: непричесанный, небритый, в потертом халате. Между его правой ладонью и подлокотником прятался пульт дистанционного управления. Алехандро держал это оружие наизготове, как заправский стрелок с дикого запада — свой револьвер. В дрожащем над кнопкой пальце чувствовалось то же напряжение, что и у славных героев вестернов перед пальбой. Только вместо заряженного кольта — пульт, вместо курка — “mute”.

И хотя сам Рубио-Мотидзуки имел слегка запущенный вид, в его комнате было чисто и уютно. Здесь определенно поддерживался порядок. Не самим Алехандро, конечно же, он был слишком слаб для уборок и прочих активностей. Лежать и сидеть — это всё, что позволяла мужчине его злая немощь. Вот уже несколько лет он страдал от неустановленной формы деменции, отягощенной проблемами с ногами. Человеку в таком состоянии требуется присмотр и уход. Обеспечить нужные условия дома не представлялось возможным, поэтому Диана устроила отца в один из лучших пансионатов Подмосковья. Здесь у больного старика была сиделка, хорошее питание и свежий воздух.

Из-за своей болезни Алехандро многого не помнил, и многое путал. Чтение быстро утомляло глаза, тремор рук не позволял писать. Общение также давалось с трудом: при контактах с людьми, он, в основном, мычал или протягивал “а”, и лишь изредка использовал испанские или японские словечки по старой памяти. Только Диана могла понять его, и только её он узнавал. Редкие прогулки в кресле-каталке, и бесконечный телевизор — вот, собственно, и все его радости. Дочь регулярно навещала отца, и только ради этих моментов он, кажется, и продолжал жить.

На экране замелькали картинки роскошных деревянных домов в финском стиле. И тут стрелок не сплоховал: палец старика мгновенно вдавил кнопку в пульт. Возникший закадровый голос бодро призывал зрителей присмотреться к “Эко-кварталу”. На морщинистом лице Алехандро вспыхнула азартная ухмылка, будто именно этой мишени он и дожидался, и был доволен, что вовремя среагировал. Дело в том, что ролик, вызвавший столь “бурную” реакцию у мужчины, был произведен компанией “ДАР”. Оттого-то Рубио-Мотидзуки и пялился часами в бестолковый ящик, чтобы не пропустить очередной повод для гордости за свою принцессу. Эфир продолжился новым увлекательным экспериментом программы: “Миллион за чудо!”. И в этот момент открылась дверь — на пороге появилась Диана.

Её силуэт, обрамленный солнечными лучами, застыл в дверном проеме в решительной позе Колосса Родосского, только вместо факела и драпировки плаща, она держала пакеты, доверху набитые провиантом. Алехандро лишь прищурился от упавшего на него яркого света.

— А темно-то как!

Своим энергичным голосом и такой живой интонацией Диана быстро прикончила атмосферу покоя в этой келье отшельника.

— Пап, а ты чего в темноте сидишь? Привет!

Она поставила пакеты на стол, открыла холодильник и принялась раскладывать по полочкам принесенную еду. Диана обращалась со здешней тишиной безо всякого уважения: стучала каблуками по полу, шуршала целлофаном, гремела ящиками кухонных шкафов. Она будто специально производила шум, отпугивая таким образом уныние и печаль.

— Как ты смотришь эту белиберду? — улыбнулась она, услышав о состязании магов. — Неужели нравится?
— Аааа. — негромко промычал Алехандро.
— Ты голоден? Хочешь, приготовлю что-нибудь? Пасту с креветками? Рис с печенкой? А хочешь свежайший хрустящий багет с ветчиной, сыром, с черри, с салатом, а? Как ты любишь.
— Ааааа. — протянул отец.
— Перфекто! Я же знаю, что мой папа любит. Папа любит бокадильос! К гадалке не ходи. Читаю твои мысли не хуже экстрасенсов. Сейчас всё будет.

Диана подошла к отцу и склонилась к нему. Она поцеловала его в щетинистую щеку и заботливо пригладила волосы на голове.

— Надо тебя постричь и побрить. Срочно! Ха-ха. Видок у тебя колоритный, конечно. Ты опять в этом халате?! — только заметила дочь. — Я же привезла тебе новый. Неисправимый человек. Ох, папа, папа. Тебе холодно? На улице жара. Давай, я открою окошко? Ненадолго хотя бы, давай? Нехорошо, когда воздух спертый.

Не дожидаясь ответа, Диана протиснулась между креслом и кофейным столиком, добралась до окна, раздвинула шторы, впустив в комнату ясность, и открыла форточку.

— Муи бьен! Проветрим помещение.

Она вернулась к столу и взялась за готовку.

— Пап, персонал жалуется на тебя. Говорят, ты отказываешься выходить на улицу, не хочешь выполнять процедуры. В чем дело? Пап, надо гулять, слышишь? И уколы надо делать.
— Ааааа.
— Ты меня не подводи, пожалуйста. Ты ведь самый ответственный человек из всех, кого я знаю. Единственный вменяемый человек из всех. Откуда этот деструктив? Демарш какой-то непонятный.
— Ааааа.
— В общем, ты это… Прекрати хулиганить, ладно?
— Аа.
— Обещаешь?
— А.
— Я на тебя рассчитываю.

Зазвонил телефон. Это был Савченко. Диана промокнула руки бумажным полотенцем и ответила на звонок.

— Да.
— Надо встретиться. Не сейчас. Вечером.
— Хорошо.
— Я приеду к тебе в офис.
— Ладно. У нас проблемы?
— Ну… *****(слово на "б")… — Савченко тяжело вздохнул на том конце соединения. — Да, есть проблемы. Обсудим.
— Это из-за комбината?
— Ну, не только. Давай при встрече…

Диана отложила смартфон, вскрыла упаковку с ветчиной и принялась раскладывать тонкие слайсы на хрустящий хлеб. “Твою мать!” — подумала она.

— Пап, послушай, мне сегодня придется уехать пораньше. Я тебя покормлю и поеду, ладно?
— Аааа.
— Но! Я приеду завтра. Погулять сходим. Как тебе такой план?
— Аааа.
— Ну, и отлично.

🙈

Джип Савченко мчал по пустой трассе в сторону области. Олег смотрел на дорогу и перемалывал злобу стиснутыми зубами. Его гнев заполнял собой весь салон автомобиля и, просачиваясь сквозь приоткрытые окна, вываливался наружу. Олег нажал на кнопку на панели, и все четыре окна захлопнулись, предварительно пшикнув. Савченко включил кондиционер.

— Копейкин набрать, — командно произнес он.

Из колонок раздались гудки.

— Слушаю, Олег Васильевич. — ответил мужской голос.
— Копейкин, скажи честно, ты смерти моей хочешь?
— Не понял, Олег Василич.
— Что же ты *****(слово на “б”), Андрей, так красиво на ютубах рассказываешь какая у нас замечательная сосна, что она не проводит огонь ни хера, а она, падла, тварь, сгорела *****(слово на “б”) за час? За час, **(слово на “ё”) твою мать! Двадцать три гектара! *****(слово на “б”)!
— Ну, Олег Василич, — попытался возразить мужчина.
— Как это могло произойти, можешь мне объяснить? Что с огнеупорными покрытиями?
— Мы не используем.
— Как это не используем?!
— Ну, во-первых, на эти покрытия плохо ложится лак и краска. С клиентами это оговорено. Во-вторых, они улучшают показатели процентов на пять всего, сосна и без них плохо горит.
— Так что же она сгорела, *****(слово на “б”)! — переходил на крик Олег.
— Подозреваю, что дело в опилках. Сухие опилки они как порох, Олег Василич. Клей свежий вероятно тоже как-то сработал… Мы будем разбираться с этим, конечно. Но…
— *****(ерунда) полная, Андрей! — Савченко тяжело вздохнул. — Говно какое-то!

В этот момент автомобиль Олега на скором ходу обогнал темный кабриолет с молодой парой. Савченко дернул руль, но быстро выровнял управление.

— *****(слово на “б”)! — Олег ударил в клаксон. — Твари! — прошипел он сквозь зубы. — Андрей, ты здесь?
— Да, Олег Василич.
— А кстати, где ты?
— Я-то?
— Ну не я же!
— С семьей на море.
— Ааа. Отдыхаешь, значит?
— Я собирался вылететь сегодня, но билеты были только на завтра.
— Ну-ну.
— Олег Василич, я честное слово просто не могу вылететь.
— Всё с тобой ясно, Копейкин. Ты… Барьер. Понял ты кто? Кажется, я ошибся в тебе.
— Не ошиблись, Олег Василич.
— Да? Чем докажешь?
— Ну, во-первых, с пожаром все не так уж и страшно, потому что сгоревший брус был застрахован...
— Секунду, ты хочешь сказать, что вся продукция была застрахована?
— Да! Это было ваше распоряжение. С самого начала моей работы вся продукция подлежит обязательному страхованию.
— Это точно? Что еще?
— Оборудование не пострадало. Люди тоже. Мы пока не можем понять причину пожара. Вроде не поджог, судя по камерам, но непонятно. Территория большая, за всем не уследишь. Следователи уже разбираются на месте. Из страховой завтра подключатся к расследованию. Вы со своей стороны тоже можете их поторопить с этим делом. Лишним не будет.
— Допустим. А по контрактам что?
— Я уже со всеми поговорил, все с пониманием. Штрафы будут, но незначительные, учитывая ситуацию. Загрузим комбинат на полную мощность и уже через пару месяцев восстановим нормальную работу.
— Это неплохо. Не-пло-хо. Ладно. Но репутационные потери будут серьезными. Столько сил потратили, убеждая народ, что брус не горит…
— Ну, он горит, конечно же, просто плохо проводит огонь.
— Короче, Андрей, нужна внятная версия произошедшего. То, что мы будем говорить людям, которые, очевидно, будут над нами ржать. Ты понял?
— Да.
— Я пока не буду комментировать ничего. Скажу, что мы ждем официальной версии пожара.
— Да, Олег Василич, это мудро.
— Мудро, *****(слово на "б"). Дипломат тоже мне.
— Я искренне, Олег Василич. Вы же меня знаете.
— Сколько у тебя осталось отпуска?
— Четыре дня.
— Четыре дня. Короче, Андрей, досиживай свой отпуск с семьей и берись за дело.
— Спасибо, Олег Василич! Я все время на связи, всем отвечаю.
— Ладно.

🚽

Коростышевский вошел в мужской туалет и закрылся в кабинке. Он расстегнул пиджак, развел борты в стороны, прижал их локтями к своим бокам и принялся за ширинку. Он посмотрел вниз, чтобы получше прицелиться. Со лба на живот упало несколько крупных капель пота, оставивших на голубом хлопке рубашки темные засечки. После двух пробных выстрелов тихо зажурчала струя. Стас закатил глаза от облегчения и протянул выдох. Из соседней кабинки донеслись покашливания. Стас брезгливо принюхался. За перегородкой погремел держатель рулона, пошуршала бумага, громыхнула педаль мусорного ведра, сработал сливной бачок, побрякал о пряжку металлический язычок, прожужжала молния. Затем щелкнул шпингалет, хлопнула дверца, постучали каблуки, пошипела вода в кране, погудела сушка для рук, посвистел пневматический доводчик. Станислав остался в туалете один.

— Ааа, — в голос выдохнул он. — Ох…
— Ту, ту, ту. — послышалось из соседней кабинки.

Коростышевский вздрогнул и уперся руками в стенки сортира. Высвободившаяся из под контроля струя обрызгала унитаз и пол вокруг него.

— Стасик, — прошептал женский голос. — Ту, ту, ту…
— Мама? — кое-как слепил два слога побледневший биолог. — Мммм... — проскулил он.
— Выслушай меня, сынок.

Коростышевский спешно завершил процедуру, заправил штаны и буквально вырвался из кабинки.

— Где ты?! — сжав кулаки прикрикнул Стас.

Он решительно осмотрел туалет.

— Где ты есть, черт подери?!

Никого не обнаружив, взбешенный Станислав направился к раковине. Он открыл кран, выдавил на ладонь жидкого мыла и начал судорожно намывать руки.

— Этого мне еще не хватало! Бред!

— Ту, ту, ту… — послышалось снова.
— Да, заткнись ты уже! Чтоб тебя, мама! Оставь меня в покое! — крикнул он. — Это мужской туалет, в конце концов!

В этот момент в уборную вошел осветитель из съемочной группы. Под его изумленный взгляд, Станислав выбежал в коридор.

🙎

Лена стояла около стула в глухой комнате, обитой деревянными панелями и поролоновыми уплотнителями пирамидальной формы. Эти серые пирамиды напоминали шипы в пыточной камере, они угрожающе торчали из стен хотя в сущности были мягкими и угрожали только лишь звуку. Девушка была уже без блузки в тонком кружевном бюстгальтере. Она молча следила за тем, как Константин устанавливал микрофоны.

— Можешь садиться. — сказал он.
— Лифчик снять?
— Да, сними.

Без долгих раздумий Лена расстегнула замок на спине, скинула бретельки с плеч и бросила бюстгальтер на диван к блузке. Девушка нарочито кашлянула и стыдливо прикрыла оголенную грудь рукой. Константин чуть пододвинул к ней стул. Лена села на край, выпрямив спину и втянув и без того плоский живот. Несмотря на пикантность обстановки, молодой звукорежиссер действовал, как настоящий профессионал: не хихикал, не ерничал, не пытался флиртовать с эффектной актрисой, он был серьезен и очень спокоен.

— Откинься на спинку, пожалуйста. — попросил он.

Лена выполнила.

— Ага, хорошо. Опусти руку, я приставлю микрофон.

Девушка подчинилась.

— Вот так? — уточнила она, поборов першение в горле.
— Да, отлично, спасибо!

Константин пододвинул стойку и направил звукоснимающее устройство прямо на вздернутый сосок Лены.

— И что я должна делать?
— Помнишь эту сцену?
— Прекрасно помню эту сцену. Там грудь в кадре пару секунд всего.
— До и после груди у меня звуки сарая в основном: скрипы, железяки, кожа… Ну, знаешь, насыщенно так… И я хочу на эти секунды обнаженки сделать такой как бы провал по шумам и фонам и оставить только звук груди. И чтоб мурашки на коже было слышно. И как все тончайшие волоски вздымаются. И сердцебиение пробивается через молочные железы и кожу. И слышно как кровь бежит по венам. Хочу пульс уловить.
— Ага, то есть я должна быть раздухаренной как бы?
— В общем, да. Ты должна раскрыться. Отдаться чувству. Тут речь не просто о сексе. О любви, скорее.
— Трогать себя можно?
— Нет. Желательно никаких телодвижений не производить. Это лишние звуки.
— Надо пофантазировать, короче говоря.
— Да!
— Поняла тебя. Ладно, давай пробовать. Дашь мне время на разгон?
— Конечно. Я включу запись, а ты поживи тут. Потом нужный кусочек возьму.
— Погнали.

Архипов удалился из звукоизолированного кабинета и зашел в смежную комнату, туда, где располагался звукорежиссерский пульт. Он разместился в кресле напротив огромного монитора и надел наушники, скрывшись за черными амбушюрами от посторонних звуков. Лена наблюдала за его действиями через окно. Костя был подключен к её атмосфере и слышал все, что происходило в кабинете. Учитывая, что кроме редких морганий актрисы там ничего не происходило, он слышал всё, что не происходило. За видимой безмятежностью Лены, её молодой организм буквально гремел оркестром. Нужно было только прислушаться. Константин нажал несколько кнопок на пульте, подкрутил реле и в его наушниках отчетливо зазвучал скрытый под тонкой кожей девушки мир. Архипов ударил по пробелу на клавиатуре и программа пустилась фиксировать звуковую волну.

— Запись пошла. — тихо произнес он и отпустил кнопку интеркома.

Лена прикрыла глаза и расслабила плечи. Загорелся экран смартфона Константина. Он взглянул на уведомление. “Новости есть?” — пришло сообщение от Савченко. “Еще не брался. Занят немного. Вечером сделаю.” — ответил Костя. “🙏” — незамедлительно отреагировал Олег. К этому моменту сердцебиение Лены заметно усилилось. Константин слышал участившееся дыхание девушки и все её причмокивания так, словно она вылизывала его ухо. Он вдруг подумал, что эти слюни, похожие на хлюпающую слякоть, хорошо подойдут к другой сцене, где герои идут по мокрой грязи. Архипов подкрутил контроллеры и, чуть поразмыслив, открыл в смартфоне свою страничку в социальной сети. Он написал короткий пост:

𐆒

Жизнь кажется такой пресной... Люди буквально подсели на новости. Как не позвоню кому-нибудь — Есть новости? Нет. А-а-а, ну ладно. Вчера же только была отличная новость. Ну, это вчера… А сегодня, значит, нет новостей? Мы словно кричащие вороны: Новости есть? Новости есть? Есть новости? Какие новости?

В ожидании новостей. Всегда. Ваш Костя.

𐆒

Архипов взглянул на Лену. Та, кажется, не на шутку разошлась: она уперлась руками в края сиденья, выгнула спину и, покусывая нижнюю губу, слегка вздрагивала. Снова включился экран смартфона. Пришло уведомление из социальной сети. Константин вошел на свою страницу. Под его постом появился комментарий: