Орсон Петерсен: глава 2/2

Рубио ехала в такси. Ветер настойчиво атаковал Диану через приоткрытое окно: бил её по лицу и трепал воротничок блузки. Смартфон сообщил о поступлении нового письма. Это был ответ Пипии. И снова в получателях значились все руководители Геопрома.

✉

Диана,

Меня зовут Реваз. Я мужчина если вы до сих пор не сообразили. По просьбе руководства компании Геопром я и моя команда проводим полный аудит компании. Вы можете шутить сколько угодно вам влезет, но вам придется предоставить нам все же все документы и объяснить куда вы дели два миллиарда!!! Потрудитесь объяснить пропажу денежных средств!!! Хотя мы и так уже видим, как вы их украли. 😂😂😂 Вы настоящий талант, профессионал своего дела. Аплодирую стоя! Деньги вы украли очень ловко. Не забудьте подготовить отчеты, о которых я писал раньше.

✉

— Вот гандон! — не сдержалась Диана.

Она произвела вызов и какое-то время слушала гудки. Наконец, в трубке послышались звуки семейного праздника: смеялись дети, галдели взрослые, негромко играла музыка.

— Алле, Саш.
— Да, привет, еще раз.
— На минутку.
— Без проблем.
— Еду в офис. Мне нужны все документы по Геопрому. Где их искать?
— В шкафу рядом с моим столом. В папках: клиенты, договоры, акты. Всё там.
— Послушай, Саш, у нас с документами точно порядок?
— Абсолютно. К чему такая спешка? До понедельника не ждет? Я бы всё подготовила.
— Нет. Мне нужно вникнуть самой.
— У нас всё нормально?
— Всё отлично, не переживай. Отдыхай. Но я, может, еще позвоню сегодня, если вопросы будут.
— Звони, конечно.

✉

Уважаемый Реваз!

После вашего последнего письма у меня сложилось впечатление, что вы новичок в нашем деле, и не вполне понимаете каким образом ведется документооборот. И еще… Я бы попросила выбирать выражения, иначе можно запросто схлопотать повестку в суд за оговоры и оскорбления. Перестаньте заниматься казуистикой, возьмите себя в руки, и напишите какие именно сведения вас интересуют. Какие конкретно документы вызывают у вас вопросы?

✉

Рубио отослала сообщение всем, кто был в копии.

😈

Савченко въехал на территорию комбината и припарковался в тени, у охранного пункта. Там же стояло еще несколько машин: полицейский седан, вспомогательные пожарные автомобили и пара гражданских джипов. Олег спрыгнул с подножки на гравий и взглянул на небо. Над дымящейся лесной биржей барражировал вертолет. Навстречу Савченко вышел молодой охранник в униформе.

— При тебе случился пожар? — с ходу начал Олег.
— Да.
— И что ты сделал?
— По инструкции: вызвал пожарных, поставил в известность начальство.
— Какое начальство ты поставил в известность? — играя желваками на скулах заводился Олег.
— Позвонил всем, чьи телефоны указаны в памятке.
— *****(слово на "б"), а моего номера в этой памятке нет?
— Ваш не нашел.
— Ладно, поговорим еще. Открой мне кабинет Копейкина.

Охранник ушел за ключом. Савченко смотрел ему вслед и мысленно материл молодого сотрудника. Пришло уведомление. Олег вынул из кармана смартфон и прочитал только что полученное письмо. Это был ответ Дианы Ревазу.

— Молодец! — оценил он содержание.

Когда вернулся охранник, Савченко разглядывал припаркованные машины.

— Этот давно приехал? — спросил он, указав на новенький темно-синий джип.

— Минут пятнадцать назад.
— Ладно, давай ключ.

Олег направился ко входу на комбинат. У дверей его встретила рыжеволосая миловидная девушка в очках.

— Охранник воняет борщом каким-то и кислым потом. Тормоз. — пожаловался Савченко. — Ну что там, Юль?
— Там? Пепелище. Жарища. Люди какие-то ходят, смотрят.
— И всё? Ради этого могла бы и не приезжать.
— Да меня вот только пустили посмотреть. Как я поняла, Вавилов распорядился разместить посты на подъездах, чтобы не пускали журналистов, видимо. На перекрестке стоят бойцы, на другом въезде тоже кто-то стоит. Мне пришлось доказывать, что я сотрудница компании. Только после этого разрешили проехать.
— Да, меня тоже проверяли.
— Никто ничего не говорит. Минут пятнадцать назад главный пожарный приехал. Спрашивал тебя.
— Пригласи его в кабинет Копейкина. Я буду там.
— Поняла.

Олег прошел через безлюдный цех к чугунной лестнице, ведущей в остекленную антресоль, и поднялся наверх. В кабинете было душно и пахло древесиной, поэтому Савченко оставил дверь открытой. Он осмотрелся, включил вентилятор, торчащий на длинной ножке прямо посреди помещения, выложил на стол все, что было в карманах брюк: смартфон, ключ от машины, мятую салфетку. Затем уселся в рабочее кресло Копейкина, откинулся на спинку и прикрыл глаза. В полной тишине он проделал очередные двадцать пять сжиманий ануса.

Звук приближающихся шагов сопровождался железным стоном ступеней и перил. “Бууум”, “бууум” — звучало всё громче. Виски Олега пульсировали с нагнетанием темпа. На пороге возник высокий, плечистый мужчина в летней форме подполковника МЧС с кожаной папкой в руке. Под редкими, уложенными назад волосами, блестела гладкая кожа. У его квадратной головы было типичное подполковничье лицо: чисто выбритое, румяное и абсолютно незапоминающееся. Выражение этого лица, впрочем, было узнаваемым: к таким, устрашающим своим бесстрастием минам, все давно привыкли. На клапане нагрудного кармана эмчеэсовца красовался шеврон с вышитой фамилией: “Топилин”, и инициалами: “И. Д.”. Из-за широкой фигуры подполковника выглядывала обеспокоенная Юля.

Савченко поднялся с кресла и бодро, на полусогнутых ногах направился встречать начальника службы пожаротушения. Он протянул Топилину руку. “Этот всегда крепко жмет” — подумал Олег — “Надо сильнее давить, они это уважают”. Подполковник напряг кисть так, будто хотел выдавить сок из руки Олега. Савченко не уступал и тоже приложился с душой.

— Проходи, Игорь Дмитриевич. Юля, а ты езжай, если что-то будет нужно, я позвоню.
— Принято.

Помощница удалилась. Топилин вошел в кабинет и встал напротив вентилятора. Он сунул папку под мышку, достал из кармана брюк сложенный платок и промокнул лоб и шею.

— Выпьешь чего-нибудь, Игорь Дмитрич?
— Нет.

Савченко оглядел бар Копейкина.

— Есть виски, коньяк…
— Нет.
— Как скажешь. Ну, что там у нас?
— Катастрофа, что.
— Ну, ладно, у вас и неподшитый воротничок катастрофа. Серьезно, что там?
— Там ******(звездец). Полный.
— Прямо так?
— Закрою я вас нахер. — устало произнес Топилин. — Вот здесь вы у меня уже сидите. — мужчина провел ладонью над головой, чтобы продемонстрировать где у него уже сидят. — Ничему вас жизнь не учит. Мне это надоело. Вы только орете, что вас кошмарят без конца. А сами ведете себя как враги. Бизнесмены сраные.
— Я понимаю.
— А толку-то, что ты понимаешь?
— Ну, может, все-таки не закрывать, а обязать, например, устранить какие-то проблемы, скажем, или как-то так? Какие варианты еще есть?
— Мы что, в игру играем, где варианты предлагают? Ты представляешь, если бы пожар перекинулся на лес?
— Ну, Игорь Дмитрич, не перекинулся же.
— Вы мне таких проблем создали. Ты знаешь сколько стоит вылет вертолета?
— Не из своего же кармана вы этот вылет оплатили. К слову о своих карманах… Геопром готов финансово посодействовать в вашем нелегком деле. Персонально вам оказать помощь, например.
— Чего? Ты вообще соображаешь, что говоришь?
— А чего такого?

Топилин нахмурил брови, с опаской оглядел кабинет, кивнул в сторону двери и направился к выходу. Савченко последовал за ним.

Они вышли за территорию комбината и прошли по тропинке до сосновой рощицы, не говоря ни слова. Топилин сорвал с ветки хвойную иголку, растер её пальцами, поднес к носу и вдохнул аромат.

— Хорошо здесь! — заключил он.
— Да.

— Телефон с собой? — спросил подполковник.

На его лице образовалась диковатая улыбка, и даже не улыбка, а оскал. Его зрачки реагировали на каждый шорох в лесу.

— Нет, оставил на столе. — ответил Олег, нагнав морщины на лоб.
— Лады, лады.
— А в чем дело?
— Береженого бог бережет, — с улыбкой оправдался подполковник.
— Вы решили, что я буду записывать наш разговор? — усмехнулся Савченко.
— Ну, всякое бывает. Вы ребята ушлые.
— В общем, разумно.
— Тут такое дело… Через неделю свадьба у дочери. Хочет в путешествие.
— Ага, путешествие это хорошо. Медовый месяц?
— Да, медовый, очень. Мы с женой думали сюрприз сделать.
— Ну, правильно. Сколько денег-то?
— Три миллиона. Рублей естественно.
— Ух, не многовато?
— А чего многовато? Мне придется огромную работу проделать, вообще-то, чтобы объяснить почему я вас не закрыл. Это не так-то просто. Там не дураки сидят, можешь мне поверить.
— Верю.
— В южном секторе у вас склад пострадал. Вы там химикаты держите? Запах едкий чувствуется издалека.
— Клей, формальдегид.
— Ну вот, потекло, скорее всего. Я химбригаду вызвал, они очистят территорию, но если Росприроднадзор узнает об утечке, всё, кирдык. Тремя миллионами ты уже не отделаешься. Решать надо очень быстро.
— Ну, тогда договорились.

И они сцепились крепким рукопожатием, а когда руки, по стандартам этикета, можно было уже разжать, Топилин решил внести ряд уточнений к договору:

— Так! Но я вас все равно закрою, формально, на девяносто дней.
— Ам...
— Работать-то вы сможете.
— А.
— Но мои ребята будут раз в месяц захаживать, так, для проформы, формально.
— Разумно. Согласен.

Лицо Топилина натянулось от широкой улыбки, кожа заблестела. Он встряхнул руку Олега и, наконец, отпустил её. Где-то рядом заработал отбойный молоток дятла. Игорь Дмитриевич осмотрелся.

— Красиво все-таки. Ничего красивее наших лесов нет.
— Согласен.
— Ну, пойдем жонглировать вашим дерьмом.

Топилин и Савченко направились к комбинату.

— Эти дети… на них не напасешься… — заметно оживился подполковник.
— Понимаю.
— У тебя дети есть?
— Пока нет.
— А у меня трое. И всем нужны деньги. Свадьбы, институты, шмотки. Это бесконечно.
— Ну, да.
— У меня сын за рубежом учится… Я тут горбачусь на его образование, пока он там наслаждается жизнью и исследует свою бисексуальность.
— Что?
— Это он мне объясняет про поиски себя.
— Хм.
— На днях его страничку в соцсети посмотрел. Этот засранец там нашу страну говном поливает.
— Да?
— Да, ты представляешь? Воры, мучители, пишет, дремучий народ и всё в таком духе. При этом от денег, заработанных здесь, между прочим, не отказывается. Знаешь, принципиальный наполовину, получается. Это они все такие сейчас.
— Ну, да.
— Недавно заявил, что хочет быть диджеем, *****(слово на “б”).
— Ух ты.
— Диджей, твою мать. Просит деньги на проигрыватели. Надо было его здесь оставить.
— Ну, это молодежь… Еще сто раз поменяет взгляды.
— Думаешь?

🗃

Диана разложила на рабочем столе не меньше дюжины упитанных папок-регистраторов. Она изучала документы с самого первого дня работы с Геопромом, дотошно сверяя цифры в допниках, отчетах и актах. Пришло новое письмо от Пипии.

📬

Диана.

Потрудитесь изучить свои же собственные липовые отчеты!!! Очень хорошо там всё видно как вы украли.

📬

— Вот, прилип… Сукин сын!

📬

Реваз.

От того, что вы, как мантру, повторяете “украли”, реальность не меняется. Вы будто намеренно вводите в заблуждение остальных участников переписки. Зачем вы это делаете мне не совсем понятно. Пока что. Я изучаю документы в настоящий момент и уверяю вас, там всё в порядке. Вы можете написать конкретно, что приводит вас в это состояние визжащей бабули? Иначе наша беседа неконструктивна.

📬

— Акты в порядке, отчеты в порядке… Чего ты ********(пристал), мудвин!

☕

Арнольд наслаждался морковным тортом в тени плетеного навеса на веранде ресторана, когда к его столику подошел Савченко. Железняк протянул ему руку. “Этот никогда не жмет, просто дает подержать свою вялую кисть” — подумал Олег, легонько встряхнул ладонь молодого босса и сел напротив.

— Приятного аппетита! — начал Савченко. — Как пирог?
— Спасибо! Это морковный торт, очень вкусный. Обязательно попробуй.
— Морковный? Я люблю морковный торт! Рекомендуешь?
— Да! Если у тебя нет аллергии на орехи.
— Орехи – это здорово!
— Да!

Олег подозвал официанта и заказал хваленный десерт. В этот момент Железняк отвлекся на переписку.

— Сейчас, — сказал он Савченко, не отрывая взгляда от экрана смартфона.
— Конечно. — кивнул Олег.

Он старался вести себя расслабленно, упирая на приятельский характер их с Арнольдом отношений. Весь этот непринужденный треп о морковном торте был необходим Савченко для того, чтобы понять всё ли хорошо между ним и Железняком. Ведь и правда, на повестке стояли вопросы поважнее какого-то лакомства. Орехи, еклмн...

За несколько лет совместной работы, между молодым миллиардером и его служащим случались по-настоящему приятные моменты доверительного общения. Дружба с боссом давала Олегу ощущение защищенности и, как ему казалось, гарантировала сохранение места управляющего. Кроме того, Арнольд был небезынтересным человеком, пусть и слегка наивным: он умел слушать, его реакции всегда были искренними, он ценил мнение Савченко и частенько спрашивал его совета. В какой-то момент подчиненный и сам прикипел к столь открытому начальнику. Да и друзей-то у Олега особенно не было.

Савченко осознавал, что его положение в компании пошатнулось, ему не терпелось поскорее узнать, что думает по этому поводу Арнольд. Но Олег никогда не начинал разговор с Железняком с рабочих тем, подчеркивая таким образом, что личное для него первично. Отношения ценнее материальной выгоды — так Савченко вуалировал шкурный интерес. Это был его способ вести дела.

— Какие новости, Олег? — спросил Железняк, дописывая сообщение.
— С комбинатом всё решаемо. Продукция была застрахована, так что серьезных потерь не будет. С клиентами разобрались. Пожарных я успокоил. Через два месяца работа будет полностью восстановлена.
— Замечательно. А в чем причина пожара-то?
— Пока нет официальной версии. Разбираемся.
— Не кстати это всё. — поморщился Железняк и отложил телефон.
— Пожар не бывает кстати.
— Ну почему же, лесные пожары, например, иногда полезны для экосистемы.
— Для экосистемы полезно, да. Еще для экосистемы полезно, чтобы людей не стало на земле.
— И мир, наконец, очиститься.
— Правда, прежде мир переживет ряд экологических катастроф. Без людей выйдут из строя всевозможные атомные электростанции, хранилища ядовитых веществ придут в негодность и тому подобное. Радиация, отравленная вода, пожары, животные, больные раком. Пройдут столетия, прежде чем планета станет чистой. Арнольд, можно спросить?
— Да знаю я, что ты хочешь спросить. Рудольф гад закусил удила. Он не понимает, что происходит. Добрые люди сели на уши. Короче говоря, ты не напрягайся особенно. Работай, пусть они проверяют. Попроверяют и перестанут.
— Думаешь? А то мне как-то тяжело в такой атмосфере недоверия заниматься делом. Давит на мозг.

Железняк вдруг выложил на стол продолговатый синий футляр с серебристым конгревом на крышке. Он продвинул его по скатерти в направлении Савченко.

— Это тебе. Подарок.

Внутри изящной коробочки блестели платиной роскошные мужские часы.

— Ничего себе! — обрадовался Савченко. — По какому случаю?
— Просто так. Носи на здоровье.
— Щедро, благодарю!

Промокнув губы салфеткой, Арнольд встал из-за стола. За его спиной тут же возникли двое громил в костюмах.

— Держи меня в курсе, Олег.

Савченко учтиво приподнялся с места.

— Обязательно!

Железняк надел солнечные очки и удалился в сопровождении охранников. Олег жестом показал официанту, что готов рассчитаться и уже через минуту услужливый молодой человек в фартуке стоял у столика с платежным терминалом. Савченко приложил к аппарату смартфон.

— Оплата не прошла. — удивился официант. — Возможно, с интернетом что-то. — предположил он. — Давайте попробуем еще раз.

Вторая попытка тоже оказалась безуспешной. Олег вынул из бумажника новенькую банкноту и протянул её официанту. Молодой человек отправился за сдачей.

Что-то подсказывало Савченко, что проблема с оплатой возникла вовсе не из-за плохого соединения. В мозгу ёрзала мысль, ужасно неприятная мысль о блокировке родного, милого сердцу счета. Олег знал, что для службы безопасности Геопрома организовать такое не составит большого труда. К тому же, это было вполне в духе Вавилова: загнать в угол, обездвижить, сбить с толку — классические удушающие приемчики силовиков. О презумпции невиновности можно даже не вспоминать. Стоит только попасть под подозрение, как будешь упакован по полной программе. Рыпаться бесполезно, поскольку возможности несопоставимы. Если, к примеру, для вас закон — это причина остановиться, для Вавилова — возможность остановить вас. Там где вы упретесь в закрытую дверь, он — снесет здание. Как бы объяснить поточнее… Он неприкосновенен для простого человека, но простой человек перед ним беспомощен. Для полковника, конечно, тоже существовали правила, но совсем другие. В основном, вседозволенность Вавилова ограничивалась лишь его здравым смыслом. Впрочем, иногда он забывал и о нем. Это уже особый тип мышления, сформированный годами беспредельных деяний.

Савченко неохотно допускал, что за него могли взяться всерьез, но перед глазами лежал раскрытый футляр с дорогущими часами — верный признак расположения Железняка. К сожалению, эти противоречивые сигналы не уравновешивали друг друга, а наоборот прибавляли нервозности. “Нет”, — думал Савченко, — “Не может такого быть”. Он отыскал в телефоне номер консьерж-сервиса своего банка и с тревогой в сердце произвел вызов.

— Здравствуйте, Марина. Почему-то не могу рассчитаться пэйпасом, у вас всё в порядке? Жду. То есть как заблокирован? Не понял. На каком основании? Так можно? Мне нужны мои деньги, я не понимаю…

Олег был готов перейти на повышенный тон, но, оглядев людную веранду, решил, что не стоит кричать при посетителях. Здешняя публика всегда отличалась высоким статусом, завтра кто-то из них может оказаться твоим клиентом или работодателем. Нельзя терять лицо.

— Секунду. — сказал Савченко в трубку и спешно покинул ресторан. — Послушайте, я платиновый клиент, вы чего там, совсем что ли? — возмутился он. — Мне насрать, что ты сожалеешь, разблокируй мой счет! Сейчас же! Да, ты можешь помочь, разблокируй мой счет! Разблокируй мой счет! А я говорю, разблокируй мой счет! Отдай мои деньги! Верни! Мои! Деньги! — свирепел Олег. — Алле? Алле? Шлюха! Тварь! Сраный… Злокипучий… Банк…

🍔

После утомительной смены съемок Станислав и Игорь ужинали в буфете при киностудии. Манчин уплетал рассольник, а Коростышевский задумчиво тыкал вилкой картофельное пюре, то и дело поглядывая по сторонам.

— Слушай. — синхронно произнесли они и улыбнулись совпадению.
— Сказали одновременно. — отметил Манчин.
— По меркам макромира – да. Но в масштабах мегамира, мира космических скоростей… Кто знает… Ну хорошо, говори ты первый. — уступил Коростышевский.

— Есть ощущение, что мухи специально прилетают ко мне в квартиру умирать: постоянно обнаруживаю их засохшие трупики на полу и на подоконниках. А еще мухи-камикадзе, которые без конца бьются об окно, хотя рядом настежь распахнутое. И самое главное — мелкие домашние мухи, фаннии, которые барражируют под люстрой в течение дня. Летают по ломанной траектории часами, нарезают квадраты или треугольники. Знаешь, у них много энергии... Полдня за ними наблюдал, пару раз прогонял, но они возвращались и продолжали свои завораживающие вот эти кружения. Я нашел несколько гипотез относительно такого поведения мух, и, мне кажется, исследований на эту тему недостаточно. Я хочу провести ряд экспериментов. Хочу точно понимать, почему фаннии выбирают центр комнаты, люстру. Проверю гипотезу с электромагнитными полями; с вихревыми потоками воздуха вокруг плафона; со свисающими предметами; не поленюсь, проверю предположение о том, что мухи тусуются под люстрой, в ожидании включения света… Ха-ха… Что еще...

Игорь продолжал увлеченно рассказывать, а Станислав — изображать интерес: он кивал, ориентируясь на интонации и мимические подсказки друга, но, кажется, не слишком вникал в суть его идеи.

Коростышевский вдруг уловил пристальный взгляд, нацеленный на него из глубины кафетерия. Он посмотрел в ответ: в углу зала, недалеко от окна, за столиком сидела рыжеволосая девочка с радужным леденцом на палочке. Она выглядела точно кукла, оставленная кем-то на стуле: абсолютно неподвижна, застывшая ухмылка на бледном лице, тяжелый, немигающий взгляд исподлобья, черный бант на медных кудряшках, пышное белое платье, лакированные туфли и кружевной чокер на шее. Если бы эта долли произносила какую-нибудь детскую считалочку при этом, сошла бы за героиню ужастиков девяностых. К слову, примерно на те годы и пришлось взросление Станислава. От такого внимания со стороны юной чудачки Коростышевскому стало неуютно, он отвернулся. “Мы на киностудии” — успокаивал себя Стас, а когда снова посмотрел на девочку, она указывала на него пальцем вытянутой руки. По спине биолога пробежал холодок. “Обычная реакция на знаменитость, видела наше шоу по телевизору…” — снова нашел объяснение он. В этот самый момент, в метре от столика ученых кто-то неуклюжий опрокинул поднос с ужином. Звон бьющейся посуды заставил Коростышевского вздрогнуть и схватиться за сердце, его лицо мгновенно покрылось испариной.

— Эээээээй, — словно из гулкого тумана возник голос Манчина. — Ты чего, старик, это всего лишь тарелка. — усмехнулся Игорь.

Стас бросил взгляд в угол зала, но там, где еще мгновение назад сидела странная девочка, никого не оказалось.

— Да, да, всё в порядке, — ответил Коростышевский. — Просто не ожидал.
— Не узнаю тебя, Стас. Не поддержал мою бредовую идею, к еде не притронулся. Ты бледноват. Голова не болит?

— Сейчас нет. Думаю, ночью у меня случился приступ аллергической астмы, из-за пыльцы, или пыли. От удушья разыгралась тахикардия и в результате – обморок.
— Кошмар.
— Кошмар, да. Забавно, Вероника, гримерша, использовала это же слово. В древнегерманской мифологии был такой зловредный дух — мара, который нападал на спящих людей. Это существо проникает в дом ночью, садится спящему на грудь и мешает ему дышать. Древние верили, что именно из-за него, мы не можем кричать во сне, когда видим что-то страшное. От названия этого духа и произошло слово “кошмар”. Во французском языке – cauchemar – нажать, надавить и прото-германский – мар, дух. В английском – nightmare – ночная мара.
— Еще англичане и американцы иногда говорят – night hag или old hag – ночная карга или старая карга. Это существо, как и кошмар, связывают с сонным параличом.
— Сонный паралич, всё верно. Ты в курсе, значит?
— Ага, читал твою книгу.
— Чего я тогда пересказываю, остановил бы.
— Я думал, ты ведешь к чему-то.
— Ну, у меня было удушье, а ты сказал “кошмар”... Неважно. Твоя идея исследовать мух – хорошая! Рекомендую также проверить версию с эхолокацией: мухи жужжат и по отражениям звука от стен определяют центр комнаты, а так как люстры традиционно вешают в центре комнаты, то возможно, это простое совпадение, что фанния летает именно под плафоном. Хотя в природе они тоже собираются вокруг выпирающих предметов: куст, камень, ветка... Обязательно посмотри недавние исследование компасных нейронов у дрозофил, и как они составляют ментальные карты пространства. Может пригодиться. Определенно у фаннии ритуал кружения связан с брачным поведением, но территориальная привязка к центру комнаты не так хорошо изучена, насколько я помню. Дерзай, вдруг найдешь что-то интересное. Но не забывай, что мухи разносят всякую заразу и в огромных количествах.
— Мда.
— И знаешь, забирай мой салат, если хочешь. Аппетита нет.
— А ведь я не откажусь.
— На здоровье.

🏢

К девяти часам город немного остыл, нагретый за день асфальт возвращал тепло. Душный июльский вечер при включенных фонарях.

Рубио стояла у центрального входа в здание, в котором находился офис “ДАРа”, и наблюдала за тем, как Савченко паркуется на другой стороне улицы. Вокруг было много людей: бубнящие кучки служащих в бейджах в местах для курения, компании праздношатающихся горожан, влюбленные парочки и иностранные туристы. Через дорогу находился вход в парк, из которого доносилась громкая музыка, или даже музыки, и визги аттракционов. Москва пребывала в летнем режиме.

Олег и Диана сухо поприветствовали друг друга и молча проследовали через холл к лифтам. До семнадцатого этажа они не проронили ни слова. Савченко жевал губу, Рубио постукивала электронным ключом по лакированному ногтю большого пальца.

— Всё так плохо? — заговорила Диана, когда лифт преодолел отметку восемнадцать.
— Что? — переспросил Олег. — Ну, я тебе так скажу, да, плохо, но пока неизвестно насколько.
— Ясненько понятненько.

Когда Диана открыла дверь, в кабинете образовался сквозняк. В распахнутые окна ворвался ветер. Стопки бумаг, разложенные на столе, поприветствовали Савченко взмахами верхних листов. Только канцелярские скрепки в уголках документов не давали им разлететься по комнате.

— Прохлада. — с облегчением констатировала Рубио и захлопнула дверь.

С двадцать первого этажа открывался прекрасный вид на город. Розовый закат растянулся над горизонтом. С улицы доносился шум фонтанов и звуки гуляющего парка. Уставший за день Савченко, мельком оценил пейзаж, уселся на зеленый честер и снова погрузился в раздумья. Диана принялась заправлять кофемашину.

— Жара. — растянула она.
— Да. — согласился Олег и дежурно улыбнулся.
— Ну, что там, Олег-кун?
— Аудит.
— И что, это проблема? Какие-то проверки периодически происходят. Разве нет?
— В этот раз ревизией будут заниматься другие люди. И у меня с этими людьми не очень хорошие отношения.
— Пипия?

Олег покивал.

— Да кто он такой, этот Пипия?! Откуда он взялся?
— Ну, он там не один, у них целый клан, и они дружат с Железняками с малых лет. Не суть. Пипии убедили Железняков провести аудит. Вот и вся история. Пожар идеальный момент, чтобы начать проверки.
— Слышала про пожар, сочувствую.
— Пожар — наименьшая из проблем. Тут всё разруливается, как ни странно. С аудитом будет сложнее.
— Думаешь, эти Пипии пытаются тебя слить?
— Значит, смотри, во-первых, мне насрать на Пипию совершенно. Он *****(тугодум), полный кретин, идиот и тварь конченная. Если Железняки поведутся на его инсинуации, значит они такие же абсолютно идиоты. При таком отношении я уже сам не хочу там оставаться. Надоело плыть против течения. Сколько можно пробивать лбом стены и терпеть бесконечных идиотов?

Диана поставила перед Олегом чашку с кофе.

— Если меня не ценят, до свидания. Это вопрос доверия. Уйду, и пусть сами разгребают свое дерьмо. Посмотрим, как они справятся.
— И что ты будешь делать? Чем займешься?
— Поеду путешествовать, буду книжки читать, медитировать.
— Понятно. Ты прикалываешься?
— Я абсолютно серьезен.
— Ты такой путь прошел, столько сил положил, чтобы сейчас просто сдаться? Там работы еще на несколько лет. Это отличные деньги, Олег. Рано пока отдыхать, нужно побороться. Чем тебе помочь? Ну же! Думай. Мы должны посадить на задницу этих выскочек!
— Прости, когда ты говоришь “мы”, ты имеешь в виду Я должен посадить их на задницу?
— Ты сможешь, Олег. Готова всячески содействовать. Я твой сайдкик, надежный напарник. Мы с тобой и не таких видали. Давай, друг, бейся.
— Ну… — вздохнул Савченко. — В документах должен быть порядок.

— В документах порядок, я всё проверила. Они блефуют.
— Уверена?
— Да! Хочешь, сам посмотри.
— Нет настроения. Ты, пожалуйста, дай Ревазу всё, что он просит.
— Еще бы понять, что именно он от меня хочет. У него жутко отвратительная манера...
— Ну вникни, прошу тебя, и дай всё, что потребуется.
— Хорошо, как скажешь. У них только по нашим делам вопросы?
— Проверяют вообще всех подрядчиков. У них задача нарыть что-нибудь. Ладно, посмотрим. Арнольд вроде за меня. Подарил часы.

Савченко продемонстрировал Рубио новый аксессуар.

— Дорогие. — оценила она.
— Очень.
— Странно, часы дарят к расставанию.
— Это точно?
— Нет, Олег, не точно, глупая примета, предрассудки. Соберись! Пипия называет суммы какие-то невероятные, меня это настораживает. Ситуация опасная.
— Ну, эти цифры, которые он называет, это бред. Тут важно понимать, что если бы речь шла о паре миллионов, никто бы не возбудился. У Реваза нет компетенций, чтобы оценить нашу работу. Он просто злой, неприятный человек, который хочет всё испортить.
— Проблема в том, что у Железняков таких компетенций тоже нет.
— Это правда.
— Ты можешь влиять на процесс?
— Только помогать.
— Не понимаю, мы же выполняем план, что им еще нужно?
— Я тебе больше скажу, мы регулярно перевыполняем план.
— Ну вот! Мы отлично работаем.
— Да прекрасно мы работаем.
— Много ли у нас в стране людей, способных поднимать такие проекты?
— По пальцам пересчитать.
— Мы всё сделали на отлично. Специалисты хвалят нашу работу.
— Правда?
— Да ты чего?! Множество хвалебных статей и отзывов. И про сам проект и про организацию работы. Рейтинг узнаваемости вырос на шестьдесят семь процентов за последние пару лет. И это не предел. Сколько премий, сколько наград мы получили… Так что…
— Можешь отправить мне всё, что есть? Перешлю Арнольду.
— Конечно.

Кажется, точка, в которой оказались коллеги в ходе беседы, несколько укрепила в Савченко ощущение собственной значимости. Всплыли причины считать себя полезным и нужным, появился повод для самоуважения. Олег встряхнулся и отпил кофе. Зазвонил его телефон. Входящий номер не определился.

— Алле. Да, это я. Да, Надежда, слушаю вас.

Олег помрачнел, встал с дивана и подошел к окну.

— Завтра? Вы и по воскресеньям работаете? Хорошо, в десять утра я у вас. Договорились, до встречи.

Только Савченко закончил разговор, зазвонил смартфон Рубио.

— Да. Добрый вечер. Все верно. Ага. Да, Надежда. Ясно. В понедельник? К вам это куда? Ага. Ну, хорошо. До свидания.

Диана положила трубку.

— Следователь? — спросил Савченко.
— Да. Они привлекли полицию? Это перебор.

Савченко покивал обреченно. Всё воодушевление от прежних успехов улетучилось вмиг.

— Но нам ведь нечего скрывать? — уточнил он. — От них лучше не бегать.
— Мне скрывать нечего. Кстати…

Диана достала из тумбочки сверток — желтый конверт, в котором лежало нечто, по форме и размерам напоминающее кирпич. Савченко молча принял брикет и убрал его в сумку.

— Олег, у вас мои деньги застряли. Нельзя ли мне их поскорее получить?
— Значит, я подписал платежи позавчера. Всё ушло в бухгалтерию. Тряси их, ладно?
— Бьен.

Ⓜ

Несмотря на большой крюк, который предстояло сделать Коростышевскому по вечерним пробкам, он вызвался подвезти Манчина до ближайшей станции метро. Какое-то время друзья ехали молча, под монотонное шипение кондиционера, с периодическим тиканьем поворотников. Игорь зевнул.

— Ты хотел что-то сказать... — начал он. — В столовой, когда мы одновременно заговорили, и ты так благородно уступил мне слово.
— Эм… Я уже не помню, о чем думал. — соврал Стас, выруливая на проспект. — Послушай, Игорь, предположим, ты увидел призрака…
— Так, интересно.
— Умерший родственник, например, явился к тебе ночью.
— Тебе явился призрак?
— Ну, почему сразу мне? Просто представь, гипотетически. Отбрось скепсис и пофантазируй.
— Окей.
— Ты просыпаешься среди ночи и видишь призрака своей бабушки, например.
— Эта старая карга ещё жива.
— Другой бабушки.
— Другую бабушку я никогда не видел. Если бы она пришла, я бы не понял кто передо мной.
— Ох… Дедушка жив?
— Нет.
— Представь, что пришел дедушка.
— Он в одежде? — уточнил Игорь.
— Что? Да, в одежде. Что за вопросы?
— Когда в кино показывают призраков, они, как правило, в одежде. Меня всегда это удивляло. Как одежда может стать призраком? Одежда ведь не умирает. Допустим, душа или призрачная субстанция имеет набор морфологических и физиологических признаков человека. Она имеет внешнее сходство с тем телом, в котором пребывала до смерти… В этом есть смысл. Иначе зрителю будет трудно понять чей призрак. Так? Но то, что призрак в одежде — совершенно нелогично.
— Хм... — озадачился Стас. — Думаю, это как-то связано с возрастными рейтингами, если говорить о кино, но я не уверен. С другой стороны, если мы допускаем существование призраков, то и логика может быть несколько иной. Вообще, это интересная мысль, но давай, чтобы не отвлекаться на гениталии, предположим, что твой дед явился в одежде.
— Давай. Честно говоря мне совершенно не хочется представлять своего деда голым. Поздняк, представил его голым. Брррр. Зачем он пришел? Хочет меня убить?
— Нет.
— Хочет что-то сказать?
— Возможно. Предположим, он пришел, что-то сказал и ушел. А потом, спустя время, еще раз пришел и ушел.
— То есть он преследует меня, но не причиняет вреда? Как тень отца Гамлета?
— Да! Что бы ты сделал?
— Так... Ну, прежде всего, я попытался бы выяснить нет ли у меня проблем с головой. Причиной галлюцинаций может быть что угодно: отравление, болезнь, нарушения в работе мозга. Может, у меня опухоль в голове.
— Предположим, дело не в этом и призрак действительно приходил.
— Это не глюк и не мистификация? То есть я, как доктор Стрэндж – ученый скептик, которому открылось знание о душе? Тогда, наверное, я бы поступил так же, как он – погрузился бы в тему. Попытался бы зафиксировать явление. Собирал бы доказательства того, что я не брежу. Видеозапись, аудио, анализ воздуха, спектральный анализ, наблюдения. Всё, что можно. Какая главная проблема наших колдунов?
— Они не способны подтвердить свои заявления.
— Конечно. Если бы у меня получилось – это стало бы научным прорывом. Доказать загробную жизнь – это даже не знаю с чем сравнить. Это новая физика.
— Ну, да.
— А что призрак мне говорил? Что-то важное? А то мы, как тот глупец, который смотрит на палец, указывающий на луну, вместо того, чтобы смотреть на луну. Или там не так…
— Я понял, о чем ты. Я не знаю, что хотел сказать призрак.

🥕💅

В квартире Архипова работал телевизор. На экране разворачивалась историческая драма в декорациях средневековой Англии. Девушка Константина — Ольга Баум, или Лёля, как называли её знакомые, — сидела на кровати, сгруппировавшись латинской “N”, чтобы было удобнее красить ногти на ногах. Сам Константин грыз морковь за рабочим столом и просматривал на десктопе ленту в социальной сети. Его внимание привлек заголовок:

Девятилетний мальчик умер от побоев. Отец изгонял из сына бесов при помощи дубины.

Константин развернул комментарии к посту:

Владислав

Да и ***(слово на “х”) с ним, господе есусе, *******(вагина) россияночки еще нарожает, очевидно же, ну. Естественный отбор. Выживает сильнейший, либералы сосадь. Мир стоит на элитаристской концепции, а не на эгалитаристской.

сегодня в 14:05

Нравится 8 Ответить

Артем Тулий ответил Владиславу

Владислав, эх жаль что это был не ты дружище.

сегодня в 14:14

Нравится 17 Ответить

Владислав ответил Артему

Фраерок, мальчик молодой, я тебе кабину за базар неровный не пацанский сломаю.

сегодня в 14:19

Нравится Ответить

Артем Тулий ответил Владиславу

Владислав, сломай .

сегодня в 14:19

Нравится Ответить

Александр Дузь ответил Владиславу

Смотри как бы тебе двушка в петилово не прописалась

сегодня в 14:33

Нравится 1 Ответить

Кремлёвский Болт ответил Владиславу

Сдохни, мразота

сегодня в 15:08

Нравится Ответить

Паша Т

Чел же тонко рофлит. Вы ****(почему) такие тупорылые?

час назад

Нравится 1 Ответить

Коста Юве ответил Паша Т

Насчет тонкости бы поспорил, разве что)

только что

Нравится Ответить

Оставив комментарий, Константин отвлекся на баннер в нижней части страницы: темноволосая красотка рекламировала бикини. Архипов быстро сообразил почему сеть подсовывает ему женское нижнее белье. Такое уже случалось, когда контекст принимал Костю и его девушку за одного человека. “Любопытный способ отслеживать интересы своей половинки” — как и в прошлый раз подумал Константин. А еще он подумал, что эта дюймовочка в углу экрана очень красивая. Архипов не удержался и щелкнул курсором по смуглому животику девушки. Она была и правда хороша: ямочка на подбородке, выразительные карие глаза, густые волосы и тело нимфы, воплотившей в себе образ живительных и плодоносных сил Земли. Четыре фотографии улыбающейся брюнетки унесли Костю в сказочную лагуну Маршалловых островов. Он успел мысленно поплескаться с незнакомкой в бирюзовых водах Микронезии, посмеяться с ней над чем-то, поиграть в догонялки и покувыркаться на горячем песке. На всё про всё ушло не больше пяти секунд, а на шестой секунде из тихоокеанской пены на белый берег вышла Лёля, точно в таком же купальнике. Она посмотрела на Костю сурово…

— Ты слышал это?! — уже в реальности обратилась к нему Ольга.
— Что? — переспросил Архипов, свернув браузер.
— Зилгурт моральный урод. Он начинает меня бесить своими сескистскими замашками. Какой-то кромешный, маскулинный харасер. Он реально уже не в первый раз менсплейнит принцессу, знаешь, так самоуверенно внушает ей то, что она и без него знает. Булли инту сабмишн, факин щет. Он еще такой жирный, фу.
— А, ну это же исторический фильм. Раньше нравы-то какие были…
— Только давай, пожалуйста, не будем его оправдывать, ладно?
— И не собирался.
— Знаю я вашу мужскую солидарность. Что же в вас этот говнистый патриархат так разросся, когда вы его чекать начнете, или ненависть настолько глубоко сидит?
— Ненависть? — удивился Архипов. — Ку-ку, это же я…
— Тогда не поддерживай его!
— Я и не поддерживаю. Знаешь, меня немного удивляет, как в одном человеке уживается ярый феминизм и фэтшейминг?
— Ты шутишь? Не смешно.
— Ты часто говоришь пренебрежительно “жирный”, фотографируешь полных людей, как, блин, нечто удивительное, посмотри свою инсту.
— Хм.
— Тебя бесят полные люди, признай это.
— Окей, почему тебе не нравится фэтшейминг?
— Я переживаю. За полных людей.
— Типа пусть жрут дальше?
— Разве ты не чувствуешь здесь связь? Это же всё об одном и том же: борьба за права женщин, борьба с расизмом, борьба за…
— Толстых?
— Да! Вот именно. Это вопрос терпимости. Дискриминация какая-то получается, понимаешь?

Вам стоит знать кое-что о Лёле, поскольку в этой истории она себя еще проявит. В свои двадцать три Ольга выглядела, как радиоактивная волнушка в осеннем лесу — свежо и натурально. Она почти никогда не прибегала к макияжу, подчеркивая таким образом свою естественность. Быть может поэтому её лицо ещё не стало блеклым, а, наоборот, казалось насыщенным жизненными соками. Млечная кожа с веснушками, а под ней будто розовый атлас; волнистое каре, напоминающее шляпку упомянутого гриба, причем не только по форме, но и по цвету — волосы были скандально-оранжевыми; большие водянисто-голубые глаза; густые черные брови; нос с горбинкой, мясистые губы, румяные щечки, и слегка оттопыренные ушки. Каждый элемент этого конструктора сам по себе смотрелся крупным, но вместе они образовывали нечто миловидное и приятное глазу. Если чуть отдалиться и взглянуть на Лёлю целиком, можно отметить: пропорциональное тело средней длины; сдобную фигурку с мощными ляжками, вздернутой попой и выпуклой грудью. За такой акцент на женской физиологии, Баум меня, наверное, съела бы. Может, и съест ещё… Очки! Лёля носит очки с минусовыми линзами в кристально-прозрачной пластиковой оправе.

Ольга — москвичка, из благополучной интеллигентной семьи, студентка факультета гуманитарных наук в престижном ВУЗе. Детство и юность Лёли прошли безоблачно, в полной любви и заботе, но статус тепличного растения был барышне явно не по душе. Влившись в студенческое сообщество, Баум прониклась идеями социальной борьбы. Ольга была начитанной, энергичной, острой на язык и готовой в любой момент вступить в бой с укоренившимися в обществе предрассудками. Протест и активизм заполняли всё её свободное время: тематические группы и паблики, комментаторские битвы с силами зла в соцсетях, всевозможные акции в защиту прав и свобод, петиции, пикеты, митинги и прочие методы сопротивления. Всё её существо бунтовало против несправедливости нашего мира. В основном, — против гендерной несправедливости, но присутствовала в её парадигме и политическая повестка. Фем-активистка, хотя, не могу с уверенностью сказать к какому именно крылу феминизма она примыкала. Завсегдатай невинных винных баров а-ля “Ноябрь”, где собираются молодые столичные интеллектуалы и интеллектуалки, чтобы за бокальчиком игристого обсудить нелегкие будни либеральной оппозиции. Постоянно использует в разговоре англицизмы и сложные словечки вроде: “дихотомия”, “дискурс”, “диалектика”, “релятивизм” и “антикумулятивизм”... Если вы не знали, то антикумулятивизм – это обратное кумулятивизму.

Ольга определенно задавака, что вовсе не делает её ужасной, а даже наоборот — забавной. Во всяком случае с высоты моих средних (!) лет она кажется именно такой – немного смешной и суетной. Шебутная московская снобка. Знаете, некоторым идет высокомерие! И Ольга в столь серьезном отношении к себе и к своим идеалам, была хороша… остро сексуальна, я бы сказала. Этот её суровый взгляд и вечно возмущенные губы… Так и хочется занять их делом (фраза может показаться двусмысленной, извиняюсь, я имела в виду, что занялась бы с ней сексом… а вы что подумали?). Возможно, именно эту сексуальность и полюбил Костя. Они познакомились на одном из холодных зимних митингов, и вскоре революционная романтика переросла в романтику любовную. К весне Лёля переехала к Косте. Вместе они уже три года.

Архипов запустил программу для работы со звуком. Секвенсер открылся сессией под названием: “Savchenko”. Константин нажал на пробел, зазвучала гулкая запись, присланная ему Олегом. Костя покрутил несколько ручек эквалайзера и речь стала гораздо отчетливее.

И хотя читателю уже знакомы все участники разговора, Архипов слышал эти голоса впервые. Не считая Савченко, конечно. Фрагмент начинался с того места, где Олег под мнимым предлогом покидает совещание.

— Видели, как он занервничал? — звучал голос Реваза. — И сразу на меня так стрелы переводит. Циничный вообще человек.

— Что будем делать с Савченко? — поднял вопрос Рудольф. — Полковник, есть варианты?
— Секунду. — ответил тот.

В разговоре возникла пауза, продлившаяся куда дольше секунды. Константин перестал хрустеть морковью и прибрал звук телевизора, чем привлек внимание Лели.

— Эй! — возмутилась она.
— Тих!

На записи послышались шаги. Открылась дверь. Скрип. Затем дверь захлопнулась. Снова шаги. Скрип, на сей раз кожи. Натренированный слух Архипова позволял ему практически безошибочно вообразить место действия. По шумам и отражениям он детально представил комнату, в которой велась запись. Он определил оживленность улицы за окном, размер помещения, наличие мебели, расстояние между участниками беседы, и даже их примерный возраст. Архипов знал из какого дерева сделан пол, какая подошва у туфель полковника, насколько тяжела дверь и прочее. Он буквально видел происходящее ушами. И уж конечно чувствовал атмосферу заговора.

— Показалось. — объяснил свои действия Вавилов. — Всё в порядке, наша дискуссия конфиденциальна.
— Можем продолжать?
— Да!
— Как поступим с Савченко?
— А мы уже работаем по нему: телефон слушаем, почту читаем, деньги ищем. Счета, недвижимость, машины. Ему некуда деваться. Если станет дурака валять, будем по-плохому решать.
— Арнольд, ты согласен, что с Олегом пора кончать? — хладнокровно давил Рудольф.
— Ну… — мялся брат.
— Значит, так. Надо по-тихому вывести Савченко из игры, пока он не успел наломать дров. И всех контрагентов проверить. Тут без сговора не обошлось.
— Без проблем. — подытожил полковник.
— Я тут подумала — вступила Генриетта — Может мне стать певицей?
— С ума сошла? — возмутился Рудольф. — Хочешь, как макака прыгать где скажут? Только нищеброды мечтают о сцене. Забудь.
— Как грубо. Зачем с таким пренебрежением? Можно просто нищие.
— И чем это лучше?
— Получше, чем нищеброды. Бутерброды какие-то.
— И что плохого в бутербродах?
— Во-первых, в хлебе много калорий. Это вредно и плохо для фигуры.
— С тобой всё ясно. Я против пения, в общем.

Константин остановил запись и задумался. Затем сдвинул плейхэд на несколько тактов назад и снова включил воспроизведение:

— Можем продолжать?
— Да!
— Как поступим с Савченко?
— А мы уже работаем по нему: телефон слушаем, почту читаем, деньги ищем. Счета, недвижимость, машины. Ему некуда деваться. Если станет дурака валять, будем по-плохому решать.
— Арнольд, ты согласен, что с Олегом пора кончать?
— Ну…

Костя отложил огрызок морковки, выбрался из-за стола и подошел к окну.

— Это что? — спросила Лёля. — Какой-то новый фильм про очередных абьюзеров?
— Да не, это не фильм.

Внимание Архипова привлек незнакомый черный седан, припаркованный прямо напротив подъезда. Машины соседей Костя хорошо знал, поскольку регулярно, в качестве тренировки слуха, угадывал автомобили по звуку, некоторые даже записывал для своих бесчисленных фонотек. Этот неблагонадежный седан Архипов видел впервые. В салоне было темно, но с водительской стороны, из окна торчала рука с тлеющей сигаретой. Константин хотел было позвонить Савченко, но вспомнил о прослушке и передумал. Вместо этого он отправил Олегу сообщение: “перезвони мне с другого номера! важно!”.

🚙

Джип Савченко мчал по загородной трассе в сторону дома, когда пришло сообщение от Архипова.

— С какого другого номера! — заводился Олег. — Где мне взять другой номер?! Черт!

Он отбросил телефон на пассажирское сиденье и в сердцах стукнул ладонями по баранке.

— Черт! — повторил он. — Бизнес, *****(слово на “б”)! Бизнес на ***(слово на “х”). *******(слово на “х”, скрещенное с “бизнес”) *****(слово на “б”)! Как же вы достали твари ******(трахнутые). Когда же вы кончитесь, *****(слово на “б”)?! Враги ******(сексуально агрессивные). Бизнес, *****(слово на “б”). Ху из зис *****(слово на “б”)?! *******(трахнутый) в рот! Бизнесмен на ***(слово на “х”). Сукаааа. *****(возглас на “е”). ********(прекрасный) бизнес. Просто ********(прекрасный) *****(взглас на "ё"). На ***(слово на “х”) *****(слово на “б”). Бизнес на ***(слово на “х”). Всё на ***(слово на “х”) *****(слово на “б”). Бизнес.

Олег набрал воздух в легкие, задержал ненадолго, затем спокойно выдохнул и сосредоточился на дороге.

читать главу 2 (часть 1) читать главу 2 (часть 3)