🥳
Архипов разместился в хвосте электробуса, поближе к двери, чтобы в случае необходимости быстро покинуть салон. В данный момент Константин больше опасался не Гавриила, а контролеров — их появление было куда вероятнее.
До центра Москвы доехал без приключений. В районе манежной площади движение застопорилось. Весь транспорт встал, и даже выделенная под общественные колеса полоса оказалась закупорена. Причина остановки находилась где-то впереди, за чередой таких же электробусов. Понять в чем дело не представлялось возможным. А ведь там что-то происходило… Режим полной остановки не такое уж и частое явление. В час по чайной ложке, — бывает регулярно, но полный стоп — ситуация не вполне типичная.
День был жаркий и душный, благо в салоне работал кондиционер. Правда, спустя десять минут без движения, водитель отключил вентиляцию и открыл двери.
- — Ты смотри! — остановился рядом с электробусом прохожий.
Простой на вид мужичок, с обычной стрижкой, в глаженых брюках, в клетчатой рубашке с короткими рукавами. Он принялся восторженно изучать экстерьер электробуса. Затем подошел к первой двери, заглянул в салон и захихикал…
- — Это где такие делают?! — праздно поинтересовался он у водителя.
Тот пробубнил что-то в ответ.
- — Наши? Челнинские? Ха-ха-ха. — засмеялся чудак, поднял большой палец вверх и совершенно счастливый побрел дальше.
Он либо приезжий, либо городской сумасшедший, либо последние двадцать лет пролежал в коме… одно из трех, или два из трех, а может, и все три.
- — Москва выходи! Москва выходи! Москва выходи! — послышались скандирующие голоса.
Пробка загудела, пассажиры прильнули к окнам. Архипов спрыгнул с подножки на тротуар. А вот и причина остановки. Там впереди, тысячи митингующих с плакатами, транспарантами и флагами стекались к манежной площади. Константин, как намагниченный, потянулся в сторону демонстрантов. Он встроился в их поток и усилил их хор. Сначала, тихо и робко, а потом во весь голос.
- — Больше молчать нельзя! Больше молчать нельзя! — гласил следующий лозунг.
В эту простую мысль Константин вкладывал всё напряжение последних дней. Он остервенело выкрикивал общую мантру, выдавливая из легких весь воздух; его пульс второй раз за день взвинтил темп; рефрен бил по ушам; ноги отстукивали ритм… Я переживаю за парня, у него может случиться передозировка адреналина.
Многотысячная толпа концентрировалась на площади и пока не двигалась дальше, а только впитывала в себя новую кровь. Бурные реки людей впадали в стоячую воду. Приливные волны расходились грозными сейшами. Их рокот сотрясал окна близлежащих зданий. Протест голосил и бил кулаками небо. Погода будто слышала их и начинала сердиться. Напряжение копилось в воздухе. Вдалеке сверкнула молния, громыхнул гром. Похоже, и дождь собрался пройтись по центру Москвы. Правда, неясно в каком качестве — протестующего или разгоняющего. К нулевому километру вдруг примчался задиристый ветер. Он приволок свежесть, а вместе с ней и густые серые тучи. Он прогнал духоту и отметил собравшихся гусиной кожей. У протестующих волосы встали дыбом… бгг.
Костя не мог просто стоять. Как истинный ценитель атмосфер, он быстро заводился от антуража. Он чувствовал себя киногероем, бросающим вызов злу. Масштаб постановки тянул на зубодробительный эпос. Сюжет Архипова требовал действий. Как именно применить себя он не знал, но искал идею в окружающих. Он пробирался сквозь народ, будто преодолевал вязкое болото, смотрел на лица, слушал разговоры, ловил дребезжания струн, припевы надрывных песен, и гул пластмассовых горнов. Протест бурлил.
Впереди мелькали салатовые жилеты с надписью “пресса”. Пока одни выражали гражданскую позицию, другие работали — вели свои репортажи. Словно стайки кашмирских луцианов, журналисты синхронно поворачивались от одного спикера к другому. Лидеры оппозиции делали заявления перед камерами, подробно разъясняли цели акции, выдвигали требования. Костя вникал в вопросы, вникал в ответы. Все его мысли находили здесь подтверждение. Он укреплялся во мнении, что мнение тут одно на всех. Архипов резонировал с этим клокочущим человеческим морем, был его заряженной частицей. Он улыбнулся, и в этом момент ему на лоб свалилась первая капля дождя.
“Мазуров!” — подумал Костя и машинально хлопнул ладонью по карману брюк, где обычно дремал его смартфон. Будь у него телефон, первым кому бы он позвонил был бы Андрей Мазуров. В сложившихся обстоятельствах помощь Андрея казалась наиболее ценной. Хорошая новость заключалась в том, что Мазуров с высокой долей вероятности мог находиться здесь, в самой гуще событий.
Костя принялся изучать представителей прессы, а точнее, брендированные ветрозащиты на их микрофонах. Наконец он нашел корреспондента того же издания, в котором трудился и Андрей.
- — Простите! — протиснулся к нему Константин. — Извините! Я ищу вашего коллегу, Мазурова, он здесь?
- — Возможно, а вы кто? — напрягся журналист.
- — У меня для него срочная информация! Я не псих, честное слово. И не “эшник”. Он меня знает.
- — Так свяжитесь с ним, в чем проблема?
- — Я без телефона. Так получилось. Прошу, позвоните ему, скажите, что его ищет Архипов. Пожалуйста. Это очень важно и очень срочно. Вопрос жизни и смерти.
Журналист нехотя произвел вызов, спросил что-то, выслушал ответ.
- — Стойте здесь, — передал он Косте. — Андрей подойдет через десять минут.
🤠
проблемы индейцев шерифа не волнуют
Долгий разговор Реваза с представителями следственного комитета можно свести к двум тезисам: во всем виноват прежний руководитель, то есть Савченко; и Геопром устранит все последствия аварии за свой счет. В фигуру Олега тут навтыкали изрядное количество иголок: он воровал, он пренебрегал техническим регламентом, он не платил рабочим, он в бегах, он исчадье ада. Всех собак повесили. Следователей, кажется, устроила нарисованная Пипией картина. Пока во всяком случае. Есть крайний, есть раскаяние, есть расплата. На том и разошлись.
Прежде чем идти на следующие переговоры, Реваз решил заглянуть к финансовому директору. Финдир — особая должность в компании: назначается непосредственно Железняками и подчиняется напрямую им. Примерно так же, как и управляющий — одна параллель.
Что нужно знать о главном финансисте Геопрома? Он очень не любит расставаться с деньгами. Неважно что это средства организации, а не его личные, просто он так устроен: радуется приходам и грустит, когда нужно платить контрагентам. Ему физически неприятно выписывать крупные чеки, он чувствует себя неуютно, когда цифры на счетах компании худеют. Свои резолюции на платежных документах он ставит крайне неохотно, придираясь по каждому пункту. Савченко, например, приходилось отдельно для финдира обосновывать траты. Даже самые мелкие расходы проверялись с болезненной дотошностью. Без заветной закорючки Леонида Сергеевича в компании мало что могло сдвинуться с места. Наверное, таким и должен быть финансовый директор — патологическим жмотом. Владельцам от этого спокойнее.
- — Леонид Сергеич, приветствую! — вошел в кабинет Реваз. — Есть вопрос важный.
- — Валяй!
- — Можете мне объяснить, че за проблема с зп рабочим?
- — А что там?
- — Ну, они полгода не получали деньги. Вы к окошку подойдите, посмотрите, что на улице творится.
Леонид Сергеевич выбрался из-за стола и подошел к окну. Невысокий, коренастый. Немного за сорок. Посреди головы поблескивала широкая плешь, тщательно, но тщетно скрываемая волосами с боков.
- — Батюшки, а с какого это объекта? — удивился собранию финансист.
- — Я не знаю. На каком объекте у нас полгода не получали зарплату?
- — А, ну это, наверное, стройка моста на ТТК. СМУ Геопром. Скорее всего. Это городской подряд. Город платит с задержками. Такое бывает.
- — Полгода?
- — По-разному, по-разному.
- — Они требуют бабло, че мне им говорить?
- — Пусть ждут.
- — Сколько ждать-то?
- — Как город заплатит. Мы не кредитная организация.
- — Кхм.
- — Короче так, чтобы ты понимал, я режу косты по всем статьям. У нас сейчас большие затраты на устранение последствий пожара и аварии. Это раз. Второе, я вынужден искать два миллиарда, которые, как уверяют твои аудиторы, *****(слово на "б"), увел Савченко. И знаешь что, я их не вижу, прикинь! Все документы бьются плюс минус. Но это ладно. По твоей милости у меня прибавилось проблем, и теперь каждый платеж будет буксовать, пока я не буду уверен на миллион процентов, что всё в порядке. Процедура сильно усложнилась.
- — Миллион процентов не бывает.
- — То есть понимаешь, да, насколько всё затормозиться? И за это надо сказать спасибо кому? Правильно, тебе.
- — Вы просто обозначьте примерно хотя бы, сколько им еще ждать? Мне надо рабочим че-то пообещать, иначе они снесут забор к херам и ворвутся в здание. В переговорной трое сидят. Делегаты ****(возглас на "ё"). Ждут решения.
- — Идем.
Леонид Сергеевич решительно вышел из кабинета и направился в переговорную. Реваз последовал за ним.
- — Какой объект у вас? — с ходу спросил финдир, закисших от долгого ожидания, рабочих.
- — Это… тоннель на западе, на ТТК. — ответил Руслан.
- — СМУ Геопром вас нанимал?
- — Ну да.
- — Значит так, СМУ Геопром выступает подрядчиком города. Что такое подрядчик представляете, да? Прекрасно. Город платит с задержками. Вам придется подождать.
- — А как? Иди голодный работай? Эт че? Нормальный условий нет, деньги не платит. Эт че? Ты тоже зарплата шесть месяц не получил?
- — Больше шесть месяц. — поправил товарища Фарид.
- — Больше шесть месяц! — исправился Руслан. — Ты тоже не получил зарплата больше шесть месяц?
- — Вы, конечно, нас извините, — деликатно вступил Африкан. — Но мы работаем, выполняем всю работу как надо. Хорошо делаем, не как китайцы. В грязи по самые уши, по двенадцать часов. Позвольте узнать, где наши зарплаты? Вы-то зарплаты получаете, наверное?
- — Я понял. — остановил его Леонид Сергеевич. — Если, скажем, я получаю зарплату без задержек, это не значит, что… как тебя зовут-то?
- — Африкан.
- — Это не значит, что… Африкан? Ха-ха. Не дразнили?
- — Зачем должны были дразнить?
- — Не суть. Так чем конкретно ты занимаешься на стройке?
- — Я проходчик.
- — Короче, ходишь туда-сюда, мусор убираешь, так? Примерно так же, как моя домработница. Это и обезьяна сможет, если надо. Штука в том, что экономика работает следующим образом – такие как мы приносим деньги и платим таким, как вы, понял? Знаешь, я дам тебе книжку “финансы для чайников”, ты прочитаешь и поймешь что к чему.
- — Кому ты платишь, эй? — заводился Фарид. — Никто из нас не полючиль. Больше шесть месяц бесплатно ишачим.
- — Поступим так! Сколько вам троим должны денег?
- — Нам? — уточнил Руслан.
- — Да, конкретно вам троим сколько должны?
- — У меня писот тыщ, Африкан триста писят тыщ…
- — И мне тоже писот тыщ. - добавил Фарид.
- — Значит так, сейчас пойдете в бухгалтерию, и вам троим выплатят ваши зарплаты.
- — А другим?!
- — Давайте вы дослушаете сначала, а потом будете вопросы задавать, идет? Вы трое получите ваши зарплаты, плюс премии за то, что выступаете в роли инициативной группы и так прекрасно улаживаете конфликты. Переговорщики из вас хоть куда. Премия за антикризисный менеджмент, назовем это так. Потом вы пойдете и убедите народ разойтись. Скажете, что всё решили, но надо еще подождать. Работа на стройке должна возобновиться, это понятно?
Рабочие переглянулись.
- — Договорились? — давил Леонид Сергеевич. — Ребят, забастовка только усугубит ваше положение. Перекрытие дорог, затруднение работы муниципальных служб и тому подобное… это правонарушение. Чем грозит? Правильно: штрафы, лишение патентов и депортация. Идите в бухгалтерию, вас там будут ждать.
Через пятнадцать минут Руслан, Фарид и Африкан, разжившиеся пухлыми конвертами с наличкой, спускались в лифте. В кабине кроме них никого не было. Они ехали молча, словно воды в рот набрали, а фоном играло приторное саксофонное соло какого-то древнего хита. Они получили свои деньги, но радости на их лицах не наблюдалось.
🖼 🥀 🍄
Коростышевский открыл дверь своей квартиры. Тишина. Он прошел, не разуваясь, огляделся. Кухня, гостиная… всё чисто. На очереди еще один очаг аномалий — спальня. Первое, на что Станислав обратил внимание — работающий осциллограф, размещенный на кровати. Прибор без остановки фиксировал показания датчиков, по темному экрану бежала непрерывная зеленая волна. С тяжким чувством безысходности Стас выключил аппарат.
Дальнейший осмотр комнаты ученый производил уже по стандартной схеме, сканируя взглядом контрольные точки. Картина на стене — уменьшилась до размера спичечного коробка. Розы на обоях — на каждой осталось по одному лепестку, остальные осыпались. Коростышевский реагировал на изменения непривычно спокойно, обреченно. Он, кажется, уже устал удивляться, и пугаться тоже.
Книга. Форзац. Мухомор. Стас полез в смартфон искать Елеазара. Он быстро нашел сайт салона народея и записался на прием.
📰
Опенспейс редакции, в которой работал Мазуров, располагался на четвертом этаже отреставрированной мануфактуры прошлого века. Высокие потолки с неприкрытыми инженерными коммуникациями, большие арочные окна, обнаженная кирпичная кладка. Как бы аскетичный лофт, на деле — качественная стилизация под аскезу. Повсюду столы с перегородками, компьютеры и прочая периферия. В обычные дни здесь полно народу, но сегодня большая часть сотрудников трудится “в поле”. Массовые акции протеста требуют много рабочих рук. Освещение — журналистский хлеб.
Андрей посадил Костю за свободный стол, разрешил воспользоваться компьютером, а сам отправился в кабинет главного редактора. Архипов пытался войти в свой аккаунт в соцсети, перебирая в памяти возможные пароли. Краем глаза он следил за тем, что происходит между Мазуровым и главредом. Офис редактора отгораживался от остального пространства прозрачной стеклянной стеной. Кое-что даже можно было услышать, учитывая, что разговор велся на повышенных тонах.
Андрей навис над столом своего руководителя. Он кричал, размахивал руками. Как понял Костя, Мазуров настаивал на том, чтобы его материал об исчезновении Савченко был опубликован немедленно, а не через несколько дней. У редактора, судя по всему, было иное мнение на сей счет.
Ливень колотил по окнам. Пасмурная погода делала вечер темным. Архипов успел промокнуть, пока они с Андреем добирались сюда. Косте было зябко и хотелось есть. Ура! Пароль подошел. Лента, лента… как же он соскучился по своей ленте. Дорвался до неё, как голодающий до сочной рульки, и принялся с аппетитом поглощать информацию.
- — Что я пропустил? Что пропустил? — бубнил себе под нос Архипов.
Ему хотелось читать о протестах, хотелось быть в курсе событий, в которых он и сам успел поучаствовать. Азартному болельщику требовалось знать, как дела у его любимой команды, и какой на данный момент счет. Ну, знаете, сколько человек пришло, сколько арестовано и прочая информация подобного рода.
Лента пестрила фотографиями и видео с акций оппозиции, проходящих сразу в нескольких городах страны. Толпы людей. Массовые шествия. Душераздирающие картины задержаний. Пафосные речи. Смех. Крики. Страх. Смелость. Трусость. Восхищение. Ужас. Правда. Ложь. Возвеличивание. Порицание. Агрессия. Споры. Ругань. И вот, Константин доскролил до поста своей ненаглядной:
Ольга Баум в настроении, когда оказалась права
ООН: половина женщин в развивающихся странах не могут самостоятельно распоряжаться своим телом, не могут самостоятельно решать, стоит ли заниматься сексом, пользоваться противозачаточными средствами, или обращаться за медицинской помощью.
у меня всё
Марк Городецкий
у очередной фемки клинический недотрах
час назад
Нравится 0 Ответить
Елена Антонова ответила Марк
ой, мля, дотрахиватель нарисовался. к чему ты тут влез со своим стручком?
час назад
Нравится 3 Ответить
Марк Городецкий ответил Елена
к вашему сведению, далеко не стручком. и я никуда не влезал. если бы я влез, вы бы почувствовали))) в глупые споры не вступаю. до свидания.
час назад
Нравится 0 Ответить
Елена Антонова
обиделся, маленький? ну ничего, подуй и всё пройдет
час назад
Нравится 7 Ответить
Костя лайкнул пост своей девушки, лайкнул комментарии Елены, хотел было написать гневный ответ Марку, но воздержался. На самом деле он просто отвлекся. На рекламный баннер. Его любимая модель в купальнике нашла его и вне дома. Архипов мечтательно погладил её груди курсором мыши. Потом губы…
- — Так! - взял он себя в руки и, выпрямившись, принялся писать сообщение Лёле.
“Ягодка моя” — написал он и тут же стер. “Солнышко...” — снова удалил. “Сладкая попочка...” — опять не то. “Как ты? нормально устроилась? у меня проблемы со связью, могу отвечать с задержкой. всё оказалось серьезно, как я и думал. за мной приходили какие-то чуваки непонятные. еле ноги унес. не волнуйся, сейчас я в безопасности более-менее. думаю, надо выдержать паузу, переждать бурю. постарайся не светиться в сети пока что, не звони никому и, наверное, не пиши. они походу отслеживают всё. это не паранойя, я уже убедился. так что будь максимально осторожна. а лучше вообще отруби телефон на время. как только прочитаешь это сообщение, удали. я у себя тоже удалю. как только пойму, что могу безопасно выехать к тебе, сразу же рвану. целую. люблю.” — отправил он.
- — Я пишу заявление об уходе! — шумно вышел из кабинета главреда Мазуров.
Он энергично приблизился к столу, за которым сидел Константин, схватил лист бумаги, ручку и начал что-то писать. Он был на взводе. В дверях кабинета показался главный редактор. Седой дядечка в трикотажной жилетке поверх рубашки. Рукава засучены. На шее, на цепочке, болтались очки.
- — Каждый раз одно и то же, Андрей! Ты когда-нибудь перестанешь выносить мне мозг, или нет!
- — Здрасьте. — робко кивнул Костя.
- — Здравствуйте. — ответил редактор. — Это вы у нас жертва нападения?
- — Эм… да.
- — Надеюсь, вы не сильно пострадали?
- — Эм… отделался парой царапин. Я в норме, спасибо!
- — В какой норме! — возразил Мазуров. — Железняки отправили к нему убийц. Им, очевидно, не кажется, что материал недоработан, раз они готовы пойти на кровь ради записи, но это ладно… О какой норме может идти речь, когда жизнь человека под угрозой? Это ты можешь сутками вымарывать… что ты там вымарываешь, можешь тянуть, ковырять в носу…
- — Вот, как по-вашему, сколько мне лет? - обратился главред к Косте.
- — Эм… пятьдесят семь? — несмело предположил тот.
- — Мне сорок пять! Моя младшая дочь называет меня дедом! Эта работа меня доконает. Андрей! Ты слышишь меня? Мы еще не всё проверили, я не могу дать материал без резолюции юристов. Хочешь, чтобы мне яйца открутили?
- — Я сомневаюсь, что они у тебя есть вообще. — ответил Мазуров и протянул главреду листок.
- — Что это?
- — Я увольняюсь.
- — Ну, не горячись ты, старик, остынь. Ну, пожалей ты меня.
- — Жалость это не ко мне.
- — Какой же ты… — сдержался редактор. — Вечно выкручиваешь мне руки. Вы все выкручиваете мне руки. Постоянно! Манипуляторы! В последний раз я иду тебе на уступки, слышишь? В самый последний раз!
- — Меня это устроит.
- — Выйдет твой материал утром, доволен?
- — Ну, допустим, доволен.
- — Ты мне должен, Андрей!
- — В смысле? Я делаю свою работу.
- — Ты меня понял, не надо ля-ля!
Главред закрылся в кабинете, громко хлопнув дверью. Мазуров подмигнул Косте.
- — Ну ты как? — спросил он.
- — Терпимо.
- — Попробуем пробраться в твой гостиничный номер, заберем вещи, если они еще там. Заодно поговорю с охраной. Может, удастся раздобыть записи с камер…
- — Давай попробуем.
- — Поживешь у меня на даче, пока всё не успокоится.
- — Ладно.
- — И про уродливых тварей я удаляю! — крикнул через стекло главред. — Весь абзац!
- — Нет. — возразил Мазуров.
- — Да!
- — Нет.
- — Не нет, а да!
- — Нет.
- — Да!
- — Не-а.
- — Да-а! Да! Да! Да!