Восьмой день после пожара
💰🕵
Ъ: Железняки подают в суд на издание, обнародовавшее запись их разговора с подчиненными. Иск о распространении недостоверной информации, порочащей честь и достоинство… 09:00 ✩
А: “Вырвано из контекста”... Следователи не обнаружили на записи признаков преступления. Дело не заведено. 09:10 ✩
Г: Попытка шантажа. Стали известны новые подробности в истории с исчезновением менеджера Геопрома. Фем-активистка Ольга Баум требовала у Железняков… 09:12 ✩
Ж: Нет тела, нет дела. Савченко по-прежнему не найден. Опубликованная запись не содержит признаков преступления, считают следователи… 09:21 ✩
Р: Успешный звукорежиссер Константин Архипов и его девушка вымогали деньги у Железняков. Адвокаты семьи обратились в полицию с заявлением о попытке шантажа… 09:37 ✩
В: Братья Железняк назначили вознаграждение за помощь в поиске бывшего сотрудника… 09:45 ✩
L: Миллиардеры пообещали награду за помощь в розыске Савченко. “Он, как член нашей семьи” — заявил Арнольд Ж. — “Мы хотим его найти. Помогите н… 09:50 ✩
M: Феминистка О. Баум и её молодой человек шантажировали Железняков… 09:52 ✩
🍳
божий дар и яичница
Ночка у Арнольда выдалась бессонной. Тело требовало гибернации, но мозг был против. Неугомонный ум хотел думать: вспоминать день, представлять розовую гризайль в закатном свете, мечтать о грядущем, хотел сочинять ответы на вопросы воображаемых интервьюеров, хотел фантазировать о встрече с Яной, хотел предполагать реакции общественности на финт и выпад Геопрома, хотел мусолить новость о сестре. А тело, между тем, едва могло пошевелиться от усталости. Катастрофический диссонанс. В такие моменты все слишком мягко и чересчур твердо, жарко и холодно, и простыня измята, и подушка не взбита, и одеяло… ПОЧЕМУ ОНО ТАКОЕ!!!
Несколько раз за ночь Железняк вылезал из постели, чтобы взглянуть с балкона на уже полностью собранный каркас беседки. Потом он ложился, закрывал глаза, ворочался, открывал глаза, лез в планшет разглядывать фотографии Дашковой, потом проверял ссылку на стрим со стройки (ему хотелось понять, как видится процесс формирования яйца глазами его госпожи). Ближе к пяти утра удалось отключиться.
Он любил завтракать на веранде, на свежем воздухе. Размеренность жизни усадьбы здесь ощущалась более всего. Садовники ровняли кусты, конюхи возились с лошадьми, плотник приколачивал рейки к забору, маляр подкрашивал ставни, прислуга наводила чистоту в доме… Словом, обычная дневная суета в поместье. Набор стандартных действий, напоминающих, что конец света еще не наступил. Каждый, кто проходил мимо веранды, желал Арнольду Анатольевичу доброго утра и приятного аппетита. Раньше он принимал это как должное и почти никогда не отвечал. Но сегодня Железняк улыбался доброжелателям, благодарил их, и тоже желал добра.
Арнольду подали глазунью с поджаренными тостами, как он и просил. Вдалеке, у пригорка, возвышался каркас яйца и на тарелке яйцо, но в другой фазе существования. Железняк видел в этом иллюстрацию жизненного цикла. Я вижу другое: яйцо и яйцо — не одно и то же.
Несмотря на недосып, настроение у Арнольда было рабочее. В планах на сегодня: начать и закончить этап обрешетки. На стройплощадке уже лежали огромные деревянные лепестки эллиптической формы. Их разложили на земле, вокруг стропил, абсолютно симметрично. Выглядело, как распустившийся цветок.
💢
- — По-моему, очевидно, что ты больше не можешь здесь оставаться и должен немедленно покинуть мой дом. — без колебаний заявил Мазуров.
- — Я понимаю твой гнев, но… — оправдывался Архипов.
- — В смысле “гнев”? Никакого гнева нет, только разочарование. Ты как Берия – потерял доверие.
- — Позволь мне всё объяснить! Я непричастен к шантажу, это моя подруга… Она неплохой человек, просто перемкнуло что-то. Я был не в курсе её плана. Я бы не стал так делать!
- — Ну запись-то была у тебя? И мне её слил тоже ты. Понял, что денег срубить не выйдет…
- — Вообще всё не так! Ну, как тебе объяснить!
- — Короче, это уже не имеет никакого значения. Твоей жизни ничего не угрожает. Убивать тебя не станут, в этом нет смысла. Дело передано в полицию, с ними тебе и придется разбираться. Так что, давай, уходи.
- — Не дай бог кто-то заподозрит тебя в пристрастности, да? Для тебя это хуже всего.
- — Чего?
- — Я понял, что ты за человек. Ты стараешься быть последовательным, быть справедливым во всём, и поэтому не даёшь спуску даже близким. Я видел, как ты общаешься со своими друзьями и коллегами. Только они подумают, что могут расслабиться рядом с тобой, перестать фильтровать базар, ляпнуть необдуманную хрень, ты тут же ставишь их на место. Ты даже себе поблажек не делаешь, что о других говорить. Поэтому ты ходишь на все митинги, участвуешь во всех акциях. Вечно лезешь на рожон, чтобы никто ничего не мог тебе предъявить, якобы ты такой справедливый на словах, а делом не доказываешь. И даже если тебе не хочется, ты вписываешься и идешь. Твоя совесть чиста. Это гигиена высшего порядка. Ты молодец, но быть твоим другом тяжело. Приходится соответствовать. Но, знаешь, есть в этом какое-то высокомерие. Такая непогрешимость… для всех пример.
- — Прекрасно, ты о чем вообще? И мы с тобой не друзья, и не были.
- — Мне казалось мы сблизились, надеялся, что ты дашь мне шанс всё объяснить, поможешь разобраться, но ты не прощаешь ошибок, я понял. Это, блин, жестоко. Ну ладно, что ж…
- — Так, короче, Константин, я не понимаю, че ты городишь, и желания выслушивать эту ахинею тоже нет. Вот тебе тысяча рублей на дорогу, будь здоров. — протянул купюру Мазуров.
- — Я верну. — принял деньги Константин.
- — Ну, это вряд ли. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь еще увидимся.
Архипов поднялся со скамейки, огляделся в поисках своих вещей, но вокруг не было ничего, что принадлежало бы ему. Собирать было нечего. Он просто спустился с крыльца и побрел к калитке.
- — А Савченко-то пропал. — сказал он напоследок и ушел.
👨🏼💼 💼 💍
Бывают такие люди, которые могут сообщать плохие новости никак при этом не затрачиваясь. Эмоционально, имею в виду. Они не подключаются к адресату, не сопереживают его проблеме, а просто вываливают всё как есть, без подготовки. Вот и семейный распорядитель Железняков был как раз из таких. Вы помните его, он делил наследство Анатолия. Такой… рыжий. В прошлый раз я его не представила, — Малец Сергей.
Примерно в полдень он приехал в дом, где жили Галина и Генриетта. Хозяйка принимала распорядителя в гостиной. Он сидел на краю кресла, придвинув к себе журнальный столик, и выкладывал из портфеля файлы с документами. Галина расположилась рядом, на диване.
- — Выхожу из дома, — с воодушевлением делился Сергей. — И в голове всплывает слово: “рейтузы”! Думаю, так, стоп, а как пишется-то это слово… и всё, как заболел… ха-ха. Думаю, ну всё, не успокоюсь пока не выясню. Вы знаете как пишется?
- — Рей-тузы. — вяло подыграла Галина.
- — Точно! Сел в машину, сразу полез в словарь. И точно, — рейтузы! Честно, всю жизнь был уверен, что “ритузы”... век живи, век учись, правильно говорят.
Малец болтал без умолку и потел без остановки. Возможно, дело в природной болтливости юриста и в жаре, но не только… Полагаю, причиной перевозбуждения дяденьки была Галина. В её присутствии многие мужчины теряли самообладание. Вот и Сережа валял дурака. Впрочем, раньше он никогда не пытался быть обаятельным с ней, но сейчас что-то изменилось. Он вдруг осмелел, будто принял осмелин, если такой существует. В действительности, он знал кое-что о новом статусе Галины и, быть может, поэтому решил, что у него появился шанс на сближение. Нелепые попытки Мальца очаровать даму, вызывали у неё лишь насмешку, которую он ошибочно принимал за удовольствие. Галина пропускала мимо ушей большую часть трескотни Сергея, при этом смотрела прямо на него. Малец не догадывался, что собеседницу заинтересовали не глупые байки из жизни клерка, а одна деталь в его одежде… Распорядитель был в голубой рубашке с короткими рукавами. В области правого плеча ткань странно выпирала. Какой-то неестественный бугорок посреди хлопчатобумажной равнины. Будто там пряталась вторая голова распорядителя, только маленькая. Галина не сразу поняла, что это след от плечиков. Очевидно, сорочка висела на неподходящих плечиках и ткань деформировалась. С этим горбиком он и ходил.
- — Ага, ага, ага…. — упорядочил бумаги Малец. — Можно пригласить Генриетту?
Галина попросила прислугу уведомить Генриетту о том, что её ожидают, и уже через несколько минут девушка присоединилась к встрече. Растрепанная, заплаканная и, судя по взгляду, жутко сердитая. Настолько сердитая, что даже не стала переступать порог комнаты. Она встала в дверях, прислонившись к косяку, скрестила ноги и сложила руки на груди.
- — Значит, в свете открывшейся информации, — перешел к официальной части Сергей. — Рудольф и Арнольд распорядились подготовить соглашение, которое поможет урегулировать финансовый вопрос. Поскольку Генриетта не является дочерью Анатолия, она не вправе претендовать на наследство, это понятно, надеюсь. Та часть наследства, которая была направлена на её счет, будет возвращена и разделена между прямыми наследниками. Между Арнольдом и Рудольфом в равных долях. Есть два варианта развития событий. Первый: Генриетта и вы, как её опекунша, не соглашаетесь добровольно вернуть деньги, к примеру… За этим последует судебный процесс, который вы проиграете и останетесь ни с чем. Вариант номер два: вы соглашаетесь вернуть наследство. В этом случае вам будет позволено и дальше жить в поместье, плюс вы и Генриетта будете получать ежемесячное жалованье, соответствующее вашим привычным тратам. Это щедрое предложение, скажу честно.
- — Второй вариант нас устроит. — быстро определилась Галина. — Что нужно сделать?
- — Подписывайте мировое соглашение, и на этом всё. Можете ознакомиться с текстом.
Галина принялась изучать документ.
- — А вот это про замужество, это что? — спросила она, указав на сомнительный пункт в соглашении.
- — Так, ну, если кто-то из вас выходит замуж, жить в этом доме уже не сможет. Жалование останется пожизненно, но с домом было вот такое пожелание у наследников. Кхм.
- — Окей. Возражений нет, дочь? — спросила Галина, не глядя.
У Генриетты задрожала губа, она расплакалась и ушла.
- — Будем считать, что нет. — и Галина поставила свою подпись везде, где требовалось.
- — Ага, ага. — проверил распорядитель. — Я должен также забрать кольцо с голубым бриллиантом, которое, как я понимаю, сейчас у девочки. На этом настаивали ваши сыновья.
- — Это логично. Комната Генриетты справа от лестницы, не заблудитесь.
📴
Савченко проснулся, принял таблетки, принял душ, собрался и вышел из дома. Он планировал перекусить в каком-нибудь кафе, из тех, что заприметил минувшим вечером. Белорусская кухня. Годится. Свекольник, драники, и дзьмухаўцы с яблочно-клюквенным соусом на десерт. Олегу понравилось. С едой разобрался, что дальше?
День начался бодро, как раньше, когда Савченко руководил большим предприятием, и теперь он был готов к активным действиям, вот только дел не было, их нужно было придумать. В нем как будто вновь просыпалась жажда деятельности. Странное чувство, отдаленно напоминающее хорошее настроение. Незначительная концентрация жизненного тонуса. Сутки назад не было и этого. Олег посмотрел направо, потом налево, и прямо перед собой… чем бы заняться? Ну! По левую руку — кинотеатр, в котором он просиживал вчерашние штаны. “Снова кино?” — сомневался Олег — “Кино, так кино”. Не самое изящное решение, согласна, но Савченко был ограничен в средствах, в движениях, а следовательно и в выборе.
Большой американо без сахара, удобное кресло в последнем ряду. Мультфильм. Хм. Два часа убиты. К слову, Олег остался совершенно недоволен сюжетом. Он не понял, почему тот олень так поступил с белкой… “Чушь какая!” — заключил Савченко. Ему захотелось сгладить неприятные впечатления от просмотренной картины и он купил билет на следующий сеанс…
Снова большой американо без сахара, снова кресло в последнем ряду. На сей раз — фантастика. Еще двух часов как ни бывало. Этот фильм показался Олегу поинтереснее предыдущего, но тоже как-то… Следующие по расписанию блокбастеры, он уже видел. Все, кроме одного. Но тот начнется только через час. Олег приобрел билет и пошел в кафе коротать свободное время.
- — Большой американо? — улыбнулась милая девушка за стойкой.
- — Да! — ответил Савченко.
Бариста принялась готовить кофе, а Олег — разглядывать её сзади. Стройная блондинка чуть за двадцать, с классной попкой и бодрыми сиськами. Своим простым вопросом и приветливой улыбкой она смогла отвлечь Олега от назойливых мыслей о житие. На горизонте замаячил флирт, конечно. Пхх… люди.
- — Вы меня уже запомнили, да? — поддержал беседу Савченко.
- — Вы были вчера на двух сеансах, и сегодня уже на двух побывали, и перед каждым сеансом покупаете кофе. Я вас запомнила, да. Я не слежу за вами, это вы мелькаете у меня перед глазами.
- — Мелькаю, значит?
- — Я в общем не против. Я люблю наблюдать за людьми.
Девушка поставила на стойку большой стакан с только что сваренным кофе.
- — Не хотите корицы добавить для разнообразия? — предложила она.
- — Можно.
Из стального диспенсера посыпалась ароматная коричная пудра. Люблю этот запа…
- — Наблюдаете за людьми от скуки? — спросил Савченко.
Блондинка открыла ящик и вынула оттуда блокнот. Она положила его на стойку, как бы предложив Олегу взглянуть. Это был скетчбук с зарисовками из жизни кинотеатра: люди в забавных позах, детали интерьера, попкорн, лимонад и прочая графика.
- — Класс! — одобрил Олег. — Вы талант!
- — Всего лишь учебное задание в институте. Посмотрите на последний рисунок.
Савченко пролистал чуть дальше середины блокнота, пока не уперся в чистый лист, а на соседней странице — он. То есть, его портрет в полный рост. Печальный человек, изучающий расписание фильмов. Это было вчера, судя по куртке.
- — Я так выгляжу, да?
- — Не похоже?
- — Похоже, но очень уж грустный вид. Я произвожу такое впечатление, да?
- — Эм… не знаю, наверное.
- — Два сладких попкорна, и один соленый. — подошел к стойке какой-то мужик.
И девушка принялась наполнять ведра воздушной кукурузой.
- — Не буду вас отвлекать. — закруглялся Савченко. — Хорошего вам дня, или чего уж мелочиться, сразу жизни!
- — Спасибо! — улыбнулась блондинка. — Приходите еще.
🌳🌳🌳🌳🌳
Ох, пожалейте мой мозг. Я девушка простая, не приучена разбираться в догматах различных вероучений. Мой уровень понимания священных писаний едва ли дотягивает до самого слова “уровень”, — “у” максимум. А когда речь идет о специфическом миксе из авраамических религий и отсебятины, тут я тем более пас. Не стану ничего комментировать, просто приведу дословный текст:
- — Поднявши руки к небесам, человек спросил: “почему у меня все так плохо?”. Он, конечно, не ожидал, что с небес ему кто-то ответит, но вдруг услышал: “потому что ты не знаешь, как это – хорошо”. Человек вздрогнул и сказал: “это нечестно, я же просил тебя ежедневно о радости”. “Меня? Ты ко мне никогда не обращался. Ты меня с кем-то путаешь”. “Нет, не путаю!” - возмутился человек - “Ты же Бог!”. “Нет! Я не Бог, я Сила Небесная”. “Как так?! А где Бог?”. “Какой Бог?” - уточнили небеса. “Бог, которому я молюсь, он же там на небесах!”. “У нас не живет Бог. Твой Бог многолик и живет среди людей, раздавая страдания. Так ты его, видимо, просил”. Человек задумался: “Как так, я ему поклоняюсь, он создал землю и небеса!”. “По-твоему небеса создал Бог?” - в очередной раз уточнили небеса. “Да!” - воскликнул человек, ведь его верно поняли. “Нет, человек, нас Бог религиозный не создавал”. “Так откуда вы взялись?”. “Видишь ли, изначалие всего рождает первый свет, что именуется – Разум – он же первый световой Бог. И начинается долгий цикл мироздания. Это не религия, конечно, создавала. Человек, ты несчастен потому, что никогда, слышишь, никогда не звал Небеса, никогда не обращался к Земле, а просил радости у религиозного Бога, который превратил тебя в раба. А что по-твоему рабу положено? Радость? Это давать Ра. А Ра – это токи светил. О них ни слова в твоих религиозных книгах. Замолчал человек, а потом спросил: “А можно и мне радости? Или я должен страдать?”. Небеса улыбнулись радугой и ответили: “Радость, конечно, нужна каждому, будь счастлив, человек! И помни, ты ходишь по Земле и укрываешься небесами. Не забывай про нас!”.
Мухомор закончил читать, закрыл книжку и обратил свой взор на детей, собравшихся вокруг него в большом зале особняка. Вдоль стен топтались то ли родители этих одухотворенных спиногрызов, то ли их няни с охранниками, а может, и те и другие. Они слушали детскую проповедь Елеазара с таким же благоговением, как и их подопечные.
Из-за плеча народея выглянул Зосима с целлофановым пакетом, доверху наполненным конфетами. Он раскрыл пакет перед Мухомором, тот запустил пятерню внутрь, зачерпнул горсть и начал раздавать сладости своим юным прихожанам. Дети радостно тянулись за угощениями.
- — На этом всё, ребята, до новых встреч! Читайте книжку, которую я написал специально для вас, будьте послушны, и всё у вас сложится хо-ро-шо!
- — Спасибо! — нестройным хором ответили дети.
Взрослые присоединились к благодарности, еще и похлопали. Мухомор помахал всем ручкой и направился в свой кабинет. Зосима шел следом.
- — Что там дальше? — спросил Елеазар помощника, когда они уединились.
- — Через десять минут у вас прием, потом едем на стройку смотреть базилику, вечером стрим-прогноз по рынкам криптовалют, потом…
- — Да не части ты!
- — Понял, умолкаю.
- — Да не умолкай, не тараторь просто и всё. Странный ты человек. Суетолог. По реестру у нас сдвинулось что-нибудь? Может, чудо случилось и зашевелились чиновники? Нет?
- — Не-а, пока нет.
- — Чего же они ждут, гады? Я так хорошо обработал дочек этих. Ушли счастливые…
- — Конфирм, мейстер, они были поражены, это факт.
- — Чего же они не шевелятся тогда, чего не поговорят с отцом, а? Могли бы уже замолвить словечко-то.
- — У него окромя нас и другие дела имеются, подождем день другой, мейстер.
- — Подождем, подождем. А кто на прием придет?
- — Когда? Сейчас?
- — А когда же еще, Зосима? Помнишь, я как-то просил тебя включить мозг?
- — Было дело.
- — Ну и как? Есть подвижки?
- — Нет подвижек, вы правы, не включается. - опустил глаза помощник. - Туплю из-за жары.
- — Кто на прием придет, ау?
- — Коростышевский Станислав. — проверил расписание Зосима.
- — А вот это, вот это важно!
Коростышевского встретила одна из служек салона. В бордовой мантии, с капюшоном на голове. Она не смотрела в глаза, а только в пол, и почти не говорила — лишь сухо поприветствовала гостя и предложила проследовать за ней. Этакая смиренная монашка, выдрессированная не произносить ничего лишнего, прямо как кассир в бургерной.
Служка повела Станислава сквозь рой детей, заполонивших холл, потом дальше по лестнице, а там и до кабинета народея. Стас оглядывал особняк с некоторым изумлением. Он, кажется, не ожидал от магической фирмы подобного размаха. Волшебников, с которыми Коростышевский имел дело по долгу службы, можно было отнести к мелким предпринимателям, в редких случаях – к средним. Многие из них старались не распространяться о заработках и не кичиться ими, опасаясь интереса со стороны соответствующих федеральных служб. Здесь же, в ковене Мухомора, ощущался совсем иной подход, да и масштаб тоже. Никакого стеснения и кокетства в связи с доходностью организации и её родом деятельности. “Ничего себе!” — удивлялся мимоходом Стас. Это был не просто салон по предоставлению метафизических услуг, а амбициозный франчайзер с собственной философией. Сотрудники в мантиях, в цветах компании; аутентичный декор… и меню, надо думать, отличное от других конфессий. Серьезная заявка на религиозный культ/бренд.
Служка оставила Коростышевского у закрытой двери и ушла. Стас подождал с минуту, а затем постучал.
- — Войди! — послышался зычный голос Елеазара.
Коростышевский несмело приоткрыл дверь и просунул голову в образовавшуюся щель. Обнаружив, что Мухомор еще занят другим посетителем, Станислав тихонечко протиснулся в кабинет и зафиксировался столбом у порога. Перед глазами ученого предстала следующая картина: Елеазар в центре комнаты, а перед ним, на коленях, женщина лет сорока. Она слезно кланялась народею, целовала его ноги и без устали благодарила.
- — Спасибо, спасибо! — повторяла она. — Вы спасли мою жизнь, если бы не вы! Спасибо, спасибо!
- — Но, но, но… Поднимись! — протянул к ней руки Мухомор.
Дама встала на ноги. Елеазар приложил ладони к её лицу.
- — Ты же знаешь, я этого не люблю. Простого спасибо достаточно, ибо это спаси Бог, как молитва. А ноги мне целовать не смей, слышишь?
- — Да, мейстер, я поняла.
- — Я не идол какой-нибудь, ясно?
- — Да, мейстер. Спасибо!
- — Ну вот, а теперь ступай, и ничего не бойся! Рак не вернется.
- — Спасибо, спасибо…
Так со спасибо на устах женщина и удалилась. Станислав, наконец, смог поздороваться.
- — Щ! — поднял палец Мухомор.
Он закатил глаза, зашатался как перед обмороком.
- — Вам плохо? — обеспокоился Коростышевский.
- — Щ! — повторил колдун.
Он повернулся к Стасу спиной и сделал четыре шага до стола. Выглядело так, будто эти шаги дались Мухомору непросто — он ступал тяжело, словно превозмогая боль. Оперевшись рукой о столешницу, народей застыл, а через мгновенье задрожал всем телом, зашипел, закашлял, и выпустил черное облако дыма. Откуда именно оно выплыло Станислав не видел, поскольку Елеазар располагался спиной к ученому, как я уже и говорила, но чисто географически выхлоп необычного облака соответствовал положению рта или ноздрей народея. Дым быстро рассеялся в воздухе. Мухомор развернулся и рухнул в кресло обессиленный.
- — Ах… — выдохнул он.
- — Вы забрали болезнь у этой женщины, да? — любопытствовал Станислав.
- — Ха, ну вроде того.
- — Пропустили через себя и в виде дыма выпустили наружу, да?
- — Не так примитивно, но по сути – да.
- — Понятно. А тут не опасно дышать теперь? Рак все-таки.
- — Не опасно, не опасно. Я тебя знаю. Ты тот ученый, да? Святополк Брауншвейгский?
- — Ну почти. Станислав Коростышевский.
- — И что понадобилось скептику от “бессовестного, наглого оболванивателя доверчивых старух”? Кажется, так ты выразился на мой счет?
- — Это вы запомнили в отличие от моего имени. Впрочем, не важно.
- — Ты пришел насмехаться, ерничать?
- — Вообще-то, нет.
- — Пожалуйста, мне это нисколько не вредит. Таких как ты я вижу насквозь.
- — И что вы видите?
- — Гордыню. Много гордыни. Очень много гордыни.
Держась за подлокотники, Елеазар кое-как поднялся с кресла. Его усталость казалось хронической, будто он каждый день в одиночку противостоит полчищам демонов, и силы его не успевают восстанавливаться. В глазах – мудрость, во вздохе – принятие непосильной для простого человека ноши. Мухомор с трудом снял с себя ефод, оставшись в льняном балахоне.
- — Ох… — постепенно приходил в себя Елеазар. — Поникнут гордые взгляды человека, и высокое людское унизится… Ибо грядет день Господа… на всё гордое и высокомерное… И на все кедры Ливанские… и на все дубы Васанские, и на все высокие горы, и на все возвышающиеся холмы, и на всякую высокую башню, и на всякую крепкую стену… Падет величие человеческое и высокое людское унизится… Проходи, коли пришел, скептик, садись.
Станислав направился к столу, попутно разглядывая здешние артефакты. Елеазар разлил по чашкам свежезаваренный чай. Они уселись.
- — На-ка конфетку. — предложил Мухомор.
- — Спа… Благодарю.
Коростышевский закинул леденец в рот и запил чаем.
- — Вкусный чай. — отметил он. — Необычный вкус.
- — Так с чем ты пожаловал?
Биолог вытащил из сумки книгу и протянул её народею.
- — Там, под обложкой. — направлял Станислав. — Там надпись на форзаце.
Мухомор заглянул.
- — Во блин! — захлопнул книгу народей, будто в раскрытом виде она угрожала всему сущему. — Дальше можешь не объяснять. Как все запущено-то, а… Так-так… Узнаю почерк Ваалверифа, главного секретаря ада. Хм. А я думаю, откуда у тебя седая прядь… Не было ведь раньше.
- — Не было.
- — Книжку придется сжечь.
- — Сделаю.
- — Кто приходит к тебе, дорогой? Родственник, любовница, или любовник?
- — Мама.
- — Видно, измучила тебя, раз ты решил обратиться ко мне?
- — Есть немного. Кхм. Ну, и там ваше имя…
- — В мире духов меня знают, ничего удивительного. Так ты хочешь, чтобы всё прекратилось?
- — Очень хочу. Знаете как это сделать?
- — Дорогой, это моя работа, моя жизнь. Как, по-твоему, я знаю?
- — Знаете?
- — Ну, конечно же я знаю.
- — Как?
- — Вызовем твою матушку и послушаем, что она скажет.
- — Говорите, что делать, я готов, лишь бы избавиться от этого наваждения.
- — Допивай свой чай.
Мухомор встал с трона и пошел зажигать свечи, размещенные в разных уголках кабинета. Шторы сами собой поползли вдоль карнизов преграждать путь солнечному свету. Вскоре в кабинете воцарился мерцающий полумрак. Елеазар направился к гардеробу. Он достал оттуда мантию и облачился в неё, накинув на голову капюшон. Народей повозился еще какое-то время у шкафа, правда, неясно с чем. Из-за открытых створок Станиславу были не видны манипуляции колдуна. Он только слышал громыхание склянок, бульканье жидкости, прыски… мало ли, человек обработал руки антисептиком или еще чего.
Мухомор вернулся к столу. Он убрал всё лишнее, стянул покрывало с хрустального шара, взял Коростышевского за руку, другую водрузил на сферу и замолк. Дальше ритуал развивался по накатанной: бормотания, гаснут свечи, темнота, странные звуки, вспышки света, неоновый взгляд, искаженный голос медиума, и выпученные глаза вопрошающего.
- — Ту, ту, ту… — произнес народей. — Tu es capra…
🚧 🗣 🤼
кто ищет, тот найдет
Четыре фильма за один день и столько же больших американо. От спецэффектов звенело в ушах. Олег стоял перед зданием кинотеатра и думал, что делать дальше.
- — Это рекорд! — отвлекла Савченко та самая блондинка, что готовила ему кофе. — Четыре фильма за день! Таких киноманов у нас еще не было. Вы просто переходили из зала в зал. Это круто. К чему-то готовитесь?
- — Да нет, я здесь в командировке, никого не знаю. Было свободное время, вот я и развлекался.
- — Ближайшую неделю новинок не будет. Вы взяли серьёзный темп и посмотрели, кажется, все. На завтра придется придумать другое развлечение, ха-ха. Откуда вы?
- — Из Москвы.
- — О! Меня зовут Настя, кстати.
- — Олег.
- — Могу предложить вам прогулку. Я иду домой, если хотите можете меня проводить.
- — Да, хорошо.
Они шли примерно час. Мило болтали о том о сем. Настя расспрашивала о Москве, поскольку всегда мечтала там побывать, Олег про Минск, поскольку никогда не мечтал о нем. Так, за разговорами, Савченко проводил новую знакомую до самого подъезда. Там они обменялись смущенными взглядами, договорились о новой встрече и расстались. Интерес со стороны молодой красавицы чуть приподнял самооценку Олега. Что-то хорошее посреди ничего хорошего…
Он планировал вернуться тем же маршрутом, но заплутал. Фонари, мостики, цветущие аллеи, тихие тропинки… Савченко забрел куда-то не туда. И вдруг, обнаружил в этой “нетуде” — стадион. Ворота были открыты, никто не преграждал путь, Олег беспрепятственно проник на территорию спортивного комплекса.
При искусственном освещении пустой амфитеатр смотрелся особенно атмосферно. Савченко на мгновенье показалось, будто всё это великолепие создано лишь для него одного. Все ради этого момента. Будто сама вселенная привела его сюда, чтобы он вспомнил о своей страсти. Сердце екнуло в груди. По периметру сочного футбольного газона тянулся беговой трек с барьерами. Да еще какой! Совсем новое покрытие.
Рывок, бег, скачок, приземление, бег. Жжение в икрах и в ляжках. Легкие горят. Железный привкус во рту. Он всегда закрывал глаза, когда преодолевал барьеры, точнее — моргал в момент прыжка. Щеки тряслись. Вдохи и выдохи. Все мышцы напряжены. Как же хорошо бежать. Руки рули. Бежать легко на носочках. Ты не прыгаешь выше головы, а вытягиваешь ноги на скорости и складываешься. Ты не поднимаешься, но продвигаешься вперед. Ветер попутный. Трек пружинит. Ладони не сжаты в кулаки. Ладони лопасти. Тук-тук, тук-тук. Колотится сердце здорового мужчины. Зверь. Плечи — управляющий шатун локомотива. Мчусь на всех парах.
Впечатления замелькали в памяти Олега, стоило только выйти на трек. Он попытался поднять ногу, чтобы перешагнуть через барьер, но недремлющее люмбаго быстро усмирило его прыть. Савченко с грустью погладил препятствие и поплелся к выходу со стадиона.
Благодаря навигатору в смартфоне Олег благополучно добрался до своей улицы. Он уже входил в подъезд дома, когда за спиной раздался шорох. Савченко резко обернулся и просканировал взглядом двор (жизнь беглеца она такая, вечно на стреме). Вокруг никого. Олег заметил доску объявлений, установленную прямо напротив крыльца. Оклеенная всевозможными заманчивыми предложениями, она скромно покачивалась на тонких ногах, прямо под фонарем. Савченко приблизился. Его заинтересовало кое-что: требуется вокалист в рок группу; и набор в школу ушу “серебряная флейта”. Кажется, на завтра появились планы.