Десятый день после пожара
🐣 🦊
Арнольд работал всю ночь. Дождь шел и здесь, но Железняк позаботился о комфорте: вокруг беседки были установлены строительные леса, а между ними натянут тент. Можно было спокойно трудиться, не обращая внимания на плохую погоду. Арнольд стелил черепицу. Деревянная чешуя покрывала почти всю поверхность сооружения, не считая искусных трещин. Теперь яйцо и вовсе смахивало на драконье. Главное, что оно пасхальное, – символ гроба и воскресения, и в этом заключалось его родство с императорской серией. А уж куриное яйцо, или драконье, – не имеет значения.
Из необычного: спасаясь от проливного дождя, к месту стройки пришла лисица. Она невозмутимо забралась под навес и прилегла с краю, бросив к лапам неживого зайца. Немного освоившись, она обнаглела до такой степени, что перебралась прямо в беседку. Мужики посмеялись, повосхищались смелостью рыжей и не стали её прогонять. Когда дождь закончился, лиса прихватила свою добычу и убежала в сторону леса.
Показалось солнце. Арнольд убрал навес и раздвинул леса. Чешуйчатое яйцо. Пусть не драконье, а птицы феникс. Красиво, блин. Остались ландшафтные работы и архитектурная подсветка.
📰
В: Известный ученый выкопал свою мать на кладбище в Подмосковье… 08:30 ✩
E: В сети появилось видео, как ученый Коростышевский выкапывает труп собственной мате… 08:40 ✩
L: Расхититель гробниц. Скептик из программы “Миллион за чудо” практиковал оккультные ритуалы… 09:12 ✩
Ь: Биолог, или археолог? Мать известного доктора наук Коростышевского перевернулась в гробу.… 09:21 ✩
Z: По факту незаконной эксгумации назначена проверка. Биолог Коростышевский пройдет психиатрическое обсле… 09:37 ✩
Е: Продюсеры программы “Миллион за чудо” никак не комментируют случай эксгумации в Подмосковье… 10:45 ✩
V: Биолога Коростышевского проверят специалисты центра помо… 10:50 ✩
U: Всплыл труп. Известный российский ученый страдал от навязчивых ид… 10:52 ✩
Л: Топ10 ученых с мировым именем, с подтвержденным диагнозом шизоф… 11:27 ✩
⛩ 🥋
詠 春 拳
Савченко вошел в полуподвальное помещение, ознаменовав своё появление перезвоном ловца ветра. В приемной никого не было. Стойка регистрации пустовала. Негромко играл гучжэн – музыкальный инструмент древнего Китая, наподобие гуслей; журчал декоративный фонтан… из звуков, пожалуй, всё, не считая ноток сандаловых благовоний.
Прямо по курсу – широченный портал, оформленный красной аркой а-ля пайлоу, с тремя золотыми иероглифами на фризе. Вот это я понимаю, – вход! Под таким антаблементом не пройдешь с легкой мыслью, только с очищенным сознанием. И Олег решил, что пока не готов переступить столь взыскательный порог. Нужно было свыкнуться с обстановкой, настроиться на китайский лад, пропитаться восточноазиатской кротостью. Савченко огляделся.
За стойкой регистрации, на стене, висел большой фотопортрет в деревянной раме: поясной план седовласого славянина в черном ифу (кимоно), с нефритовыми четками на запястье. Несмотря на сплошную седину, этот крепыш был совсем не старым – лет сорока пяти, плюс минус. Выверенная поза этакого просветленного монаха, со сложенными на груди руками, и взгляд: проникновенный, как у Лао-цзы. Герой фотографии выглядел мудрее, чем белорусская академия наук. Савченко засмотрелся. Под портретом перечислялись регалии этого досточтимого господина:
Президент Всебелорусской Ассоциации Юн Чун Цюань, Руководитель клуба Вин-Чунь “Серебряная флейта”, Мастер международного класса по воинскому искусству Вин-Чунь, Мастер Ассоциации Юн Чун (Китай, Фошань), Тренер высшей категории Ушу, Член союза театральных деятелей, режиссер театра и кино, актер Беспалов Мартын Васильевич.
Две последние строчки Савченко перечитал трижды, чтобы удостовериться, верно ли он понял.
- — Кто ты такой?
По-моему, это самый страшный вопрос, который только может услышать человек. Любой ответ на него будет казаться глупым, кроме, разве что, молчания, или удара в челюсть. Олег обернулся. Под красной аркой стоял мужчина в черном ифу; с четками, обвивающими ладонь. Это был Мартын Васильевич с портрета, только двадцать лет спустя. Для Олега эти годы господина Беспалова были вырезаны, как при монтаже в кино. Савченко видел лишь “до” и “после”. А “между”, судя по всему, произошло немало интересных событий: у мастера заметно поубавилось волос и прибавилось в талии. Кажется, раньше он ел за двоих, а теперь – за четверых. При этом взгляд Мартына Васильевича стал еще мудрее.
- — Кто ты такой? — спокойно повторил он свой вопрос.
- — Я-то? — улыбался Савченко. — Человек.
- — Кто ты такой?
- — Эм… мужчина.
- — Кто ты такой? — бил в одну точку Беспалов.
- — Олег.
- — Я спрашивал твое имя? Кто ты такой?
- — Я директор.
- — Директор? Кому ты директор? Мне ты не директор. Кто ты такой?
- — Наполовину русский, наполовину украинец. И немного от прабабушки, она…
- — Кто ты такой?
- — Козерог.
- — Кто ты такой?
- — Христианин.
- — Кто ты такой?
- — Москвич. Россиянин.
- — Кто ты такой?
- — Даже не знаю. А что конкретно вас интересует?
- — Кто ты такой?
- — Тело в пространстве?
- — Ты никто.
- — А, ясно.
- — Ты чистый лист. Ты снег на ветке. Чего ты хочешь?
- — Я не знаю.
- — Чего ты хочешь?
- — Жить счастливо.
- — Чего ты хочешь?
- — Закончить этот разговор?
- — Чего ты хочешь?
- — Ну, ладно. Я хочу достичь такой точки, после которой всё дается легко. Полный респект. Любые вопросы решаются по щелчку. Где-то есть эта черта, я думаю. Переходишь её и попадаешь в мир уважения. Все воспринимают тебя всерьез, ты ни от кого не зависишь. Пока что после очередного достижения мне приходится всё начинать сначала, приходится снова орудовать лбом, доказывать, что я чего-то стою.
- — Точка, о которой ты говоришь, недостижима. Абсолюта не существует. Уважения всегда будет не хватать. Но есть другая точка. И она достижима. Называется – смирение. Доберешься до неё и многие проблемы отпадут сами собой. Ты задумаешься о пользе, о гармонии и забудешь про битву за почет. Нужно уметь вовремя поджать яйки, и тогда жизнь становится в кайф.
Мастер и ученик переместились в зал для тренировок, чтобы начать знакомство с физическими практиками искусства Вечной весны (Вин-Чунь). Этот урок Олегу ничего не стоил, как и обещала реклама.
🛒
африканское письмо счастья
Примерно в полдень Реваз наведался в гипермаркет. Он медитативно возил нагруженную тележку вдоль рядов с хозяйственными товарами, разглядывая ассортимент торговых полок. В последние дни его активность в делах Геопрома заметно снизилась. Всё, что можно было перепоручить он делегировал, выполнение остальных обязанностей отложил до приближения мертвых линий. Он, похоже, вымотался еще на этапе свержения Савченко. План по восхождению на кресло генерального директора оказался для Пипии изматывающим. Не успел Реваз отдышаться, как на него свалился ворох новых проблем – задачи и цели корпорации. И всё, разумеется, срочно, критично. Он, что называется, выгорел. Зазвонил телефон: Генриетта. Он не ответил.
- — Реваз? — возник на пути Гавриил.
- — Да. — ответил Пипия и оглянулся.
С другого конца ряда неспешно надвигался уже знакомый вам напарник Гавра, имени которого я упорно не сообщаю (просто не знаю). Пипия понимал, что если двое громил зажимают тебя в тиски, – это не к добру. Он резонно насторожился, правда, держался молодцом.
- — С вами хотят поговорить. — сообщил Гавр и протянул Ревазу одну каплю беспроводных наушников, вторая, – осталась на нем.
- — Слушаю. — закрепил наушник Пипия.
- — Здравствуй, Реваз, Вавилов.
- — Здравствуйте.
- — А ты чего на работе не появляешься? Как ни приеду, – тебя нет, к телефону не подходишь, на сообщения не отвечаешь… Ты не заболел там часом?
- — Немного есть, да. Голова тяжелая была. Я ж метеозависимый…
- — Чего ты?
- — Метеозависимый. Как только дождь, так всё… Но работа двигается, я пасу. А в чем дело?
- — А че ты нервничаешь?
- — Нервничаю? Я не нервничаю. А че мне нервничать?
- — Уезжать не планируешь никуда, я надеюсь?
- — Чет я не догоняю, че за прикол? Это допрос? Надеюсь вам напомнить, что я на вас не работаю, если че. И отчитываться перед вами не обязан. Есть Рудольф и Арнольд для таких вопросов…
- — Ты это, слышь, друг, не в том положении, чтобы дерзить. Продолжай быть полезным компании, это в твоих интересах. Мне известно, что ты сделал. Я с тебя теперь глаз не спущу. Ты только дай мне повод, один повод… Давай, работай.
Вызов завершился. Гавриил с напарником удалились, оставив Реваза гадать, в чем именно его подозревает полковник. И, что характерно, версии нашлись: от липовых результатов аудита, до секса с малолетней. Пока Пипия ломал голову, свалилось пуш-уведомление – пришло письмо:
Уважаемый, Реваз!
Приглашаем вас на торжественный прием по случаю назначения на пост главы диппредставительства Королевства Эсватини на территории РФ нового посла – госпожи Д. Дламини.
Программа мероприятия:
12:30 Бизнес-бранч
Тема: Новые инвестиционные возможности Королевства Эсватини. Перспективы развития горнодобывающей отрасли.
14:30 Праздничный концерт
Участники: прима Большого Театра, оперная певица – Евгения Коршунова; African drummers совместно с Лил Ти; джазовое трио Эмиля Времянкина и другие…
17:30 Ужин
Африканская кухня. Ценные и памятные подарки от Его Величества Короля Свазиленда Мсвати III.
Прием состоится…
🎆
что посмеешь – то и проживешь
Словно пылкий юноша, одурманенный светлым чувством, Савченко торопился на встречу с Настей. Романтика, как лекарство от хандры – это работает. Олег остро нуждался в энергии, и вот подходящий источник нашелся – красавица аборигенка. Можно присосаться к ней и пить жизненные соки, поправляя собственное состояние.
В дурацких поп-песнях (бывают и не дурацкие) аналогичные ситуации описываются примерно так: “ты подарила мне крылья”, или “бабочки порхают в животе”... бабочки! в животе! Живот это ведь… там ведь переваривается еда. Что хорошего может случиться с бедными бабочками в животе? Метаболизм быстро выжмет из них всё ценное и избавиться от мусора. Сами знаете, каким образом организм избавляется от мусора… Что скажете об этих бабочках теперь? Впрочем, доля правды здесь все же присутствует – с любовью частенько случается нечто похожее – натыкается на метаболизм. Закончу эту мысль, пожалуй, в лучших традициях песенной поэзии: парочка чешуекрылых насекомых подавала слабые признаки жизни в чреве Олега.
Савченко спешил насколько ему позволяла тринадцатимиллиметровая, как уже стало известно, грыжа. Олегу повезло – в очереди на МРТ образовалось окно, и его пригласили на процедуру сканирования на неделю раньше срока. Теперь он точно знал, что с ним. Тринадцать миллиметров – для некоторых частей тела размер весьма солидный. О такой грыже не стыдно и рассказать. Помимо этого у Савченко появилось еще несколько историй, которыми он мог и хотел поделиться с Анастасией: пробы в кавер-ансамбль, и “серебряная флейта”.
В их последнюю встречу Олегу пришлось соврать о цели своей командировки. Он сообщил доверчивой девушке, что приехал договариваться с администрацией Минска о получении пятен под застройку. Якобы в рамках плана по экспансии российской корпорации на смежный рынок. Он не вдавался в детали, объясняя свое нежелание обсуждать эту тему, скучной кабинетной возней. Вроде как, не стоит внимания… А что еще он мог сказать? Почти ничего из своей прошлой жизни.
- — Как же ты занимался ушу? — спросила Настя. — Больно не было?
- — Было! Особенно, когда я пытался взмахивать крыльями. При моих нынешних возможностях, стиль журавля – непозволительная роскошь. Я, как падший ангел сейчас, как Люцифер. Неудивительно, что стиль змеи мне подошел.
Олег тут же продемонстрировал Насте столбовое стояние – чжан чжуан, чем рассмешил девушку.
- — У тебя очень красивый смех! — оценил он.
- — Спасибо!
- — Ты меня удивляешь.
- — Чем?
- — Почти ничего обо мне не знаешь, и так открываешься… Тебя не учили, что доверять малознакомым людям опасно? А вдруг я преступник, или сумасшедший?
- — Но ты ведь не преступник?
- — Я-то нет, но ты уверена, что можешь с первого взгляда определить человека?
- — Пока что не ошибалась.
- — Тебя никогда не обманывали, не обижали?
- — Наверное, обманывали… я не помню.
- — Кажется, я понял! Это особенность местных, такая вот открытость, что меня, безусловно, радует. Скажи, пожалуйста, а в Минске что, напряженка с принтерами?
- — Нет, с чего ты взял?
- — На каждом углу вывески – ксерокопия и печать. Смотри, — Олег окинул взглядом близлежащие здания. — Раз, два, три… Целых три на одной улице. Это странно.
- — Не задумывалась, честно говоря. Хотя частенько распечатываю что-нибудь для учебы. Что еще ты заметил? Интересно.
- — Отсутствие мигрантов. Это бросается в глаза. Я не расист, ты не подумай, ничего против других национальностей не имею, просто констатирую. У нас это давно норма: кавказцы, азиаты – часть нашей жизни. Мы без них, как без рук. А тут все прям светленькие такие. Заповедник славян какой-то. Может, у вас специально создают непривлекательные условия для трудовых мигрантов, чтобы вы сохраняли чистоту расы?
- — Сомневаюсь, что это так.
- — Ну да, звучит глупо… Секунду…
Савченко зажмурился, произвел несколько коротких вдохов и чихнул в кулак. Чих спровоцировал резкий наклон и, как следствие, пронзительный прострел. Олег изогнулся от острой боли и рухнул на асфальт.
- — Ты живой? — протянула ему руку Настя.
- — Живой. — ответил он и, воспользовавшись предложенной помощью, поднялся на ноги. - Ох…
- — Идти можешь?
- — Да, я в норме.
- — Зайдем кое-куда…
Оказалось, что мама Насти – опытный физиотерапевт. Она, со слов дочери, помогала людям с нарушениями опорно-двигательной системы поддерживать мышечный тонус. Место, где практиковала мама Насти, находилось неподалеку, всего в двух кварталах отсюда. Когда до пункта назначения оставалось метров триста, хлынул дождь. В нужное здание Олег и Настя вошли уже насквозь промокшими.
Это был институт математики. Монументальная постройка сталинских времен хранила верность своему стилю, как снаружи, так и внутри: мраморные полы, потускневшие и потертые от бесчисленных башмаков; обшарпанные стены в портретах заслуженных деятелей; старые окна и подоконники; распашная лестница со сточенными ступенями и облупленными деревянными перилами… Опытный взгляд Савченко с ходу определил, что ремонт здесь не делался лет сорок, а может и дольше. Охранник, впустивший Олега и Настю, выглядел таким же основательным и печальным, как и само здание. Он, вероятно, консервировался здесь уже много лет и успел сродниться со своим рабочим местом. Охранник знал Настю, поэтому без лишних вопросов впустил посетителей в неурочный час.
Олег и Настя поднялись на третий этаж. Она шла впереди, он ковылял за ней. Тихими, темными коридорами, мимо закрытых кабинетов, они продвигались вглубь крыла пока не оказалась в тупике, у высокой двери. Оттуда доносились звуки музыки и женский голос, отдающий приказы: “попы подобрать! и раз, и два, и три”… Настя заглянула внутрь, потом поманила Олега рукой, и они вошли.
Танцевальный зал с зеркалами и дощатым полом. У стены стояло старое пианино, на крышке которого надрывался тоже немолодой бумбокс. Несколько пожилых мужчин и женщин в спортивных костюмах лежали на тренировочных ковриках и почти синхронно выполняли одинаковое физическое упражнение – поднятие правой ноги. Между ними расхаживала дама средних лет. C выправкой спортсменки, со взглядом тюремного надзирателя. Красивая и суровая на вид.
- — Гнемся, гнемся, не отлыниваем! — командовала она. — И теперь, левой ножкой то же самое. И раз…
Судя по всему, это и была мама Насти. Не отрываясь от своего занятия, она указала нагрянувшей парочке на еще одну дверь, расположенную в конце зала. И те, словно два мокрых котёнка, пошли на цыпочках вдоль плинтуса в заданном направлении.
Комнатка два на два метра. Шкаф, стол, стул, гимнастический инвентарь в углу, и… это всё, что удалось разглядеть Савченко пока закрывалась дверь. Настя пробовала включить свет, но лампочка не реагировала. От окна было мало толку – над Минском нависла тьма. Оставалось довольствоваться лишь скромными подачками уличных фонарей – они ярко освещали проспект, но до третьего этажа долетал редкий фотон. Настя сняла с себя ветровку Олега, которой он любезно поделился, стоило первым каплям дождя упасть на её беззащитные плечи. Она направилась к стулу, чтобы повесить куртку на спинку, но по пути ударилась обо что-то коленкой. Из её уст вырвалось сдавленное: “Ай”.
- — Ушиблась? — шагнул к ней Олег. — Очень больно?
Она стояла на одной ноге, держась за его предплечье, и потирала свою коленную чашечку пальцами.
- — Сссс. — втянула Настя.
- — Я включу фонарик, подожди. Только мне нужно освободить руку, чтобы достать телефон. Хватайся за мое плечо.
Настя выпрямилась, обхватила Олега за шею, и их тела сблизились, расплющив остатки дистанции. Плоть к плоти, пульс к пульсу, жизнь к жизни. Пока Савченко лез в карман за обещанным фонариком, в свете отпала всякая необходимость – они целовались с закрытыми глазами. Бодрые команды Настиной мамы, державшей в напряжении соседний зал, раздавались и в темной каморке, но не касались этих двоих – они продолжали лобызаться как ни в чем не бывало. “И раз, и два, и три”... - работала физиотерапевт. Пикантная ситуация. (Только мама за порог – детки к играм прыг да скок)…
Я тут вспомнила, что это уже не первая “застенная” мама, прилагающаяся к пассии Савченко. Везет ему на такое обстоятельство. Впрочем, сам Олег был слишком занят, чтобы думать о мамах, или о других женщинах, не считая той, что находилась рядом, чьим теплом он согревался в данный момент.
Когда он распробовал вкус Настиных губ, случилось то, что бывает в счастливых концах романтических комедий, – послышались залпы салюта. Характерные “пииу”, и “ба-бах”, и “шрхрхш”, как бы усиливали мелодраматический эффект. Волшебный поцелуй и пиротехнический экстаз. В типичных карамельных историях такому финалу, как правило, предшествует невероятное оживление мертвецки спящего, или превращение чудовища в идеал, или спасение, или… В нашем же случае, итог можно считать лишь промежуточным.
- — Ты тоже это слышишь? — шепотом спросил Олег. — Или эти взрывы фейерверков только у меня в голове? (ну… окей… чуть лучше, чем бабочки в животе). Твой бомбический поцелуй, сносит башню. — ба-бах — Вот сейчас, слышала?
- — Хах, слышала.
Они повернулись к окну, такие трогательные, готовые насладиться красотой, но грозная чернота небес была неизменна, хотя взрывы по-прежнему слышались. Олег и Настя увидели бы салют, если бы знали куда смотреть. Они глазели на небо, а надо было – на землю. Савченко приблизился к подоконнику и опустил взгляд на проспект. Группа молодых людей в гражданской одежде бежала врассыпную прямо через проезжую часть. Визжали покрышки, – транспорт вынужденно тормозил, наперебой гудели недовольные клаксоны. Настоящий переполох на дороге. Возмутители спокойствия прятались за машинами, как за баррикадами, и отстреливались оттуда фейерверками. Правда, пока было неясно от кого.
- — Что происходит? — насторожилась Настя и тоже подошла к окну.
Показался бронированный грузовик. Он неспешно продвигался по встречной полосе, расчищая себе путь оглушительной сиреной. На проспекте быстро образовался затор. Отряд бойцов в шлемах, со щитами и дубинками, организовано выдавливал нарушителей во дворы. Яркие вспышки петард. Разноцветные дымовые факелы. Салюты, словно трассирующие пули, светящимися спиралями устремлялись в полицейские щиты, и взрывались пестрыми искрами. В ответ летели гранаты со слезоточивым газом. Ромком оказался боевиком. И фейерверк – перпендикулярным к праздничному.
- — Так-так. — вошла в комнату мама.
Она несколько раз щелкнула по выключателю, но безуспешно.
- — Свет не работает? — удивилась она.
- — Мам, а что на улице происходит, ты не в курсе?
- — Нет, я не в курсе. Так, молодежь, выходите на свет, нечего в темноте стоять.
Мама Насти смотрела на Савченко с недоверием, и её можно было понять – молоденькая дочь, ангельское создание, и этот… скользкий тип… который годился девушке если не в отцы, то в отчимы. Налицо мезальянс.
- — Давай посмотрим насколько всё плохо. — обратилась она к Олегу. — Ложись-ка на живот.
Тот выполнил команду, с трудом опустившись на коврик.
- — Вытяни руки. — направляла физиотерапевт — Так. А теперь оторви их от пола, и ноги тоже. Как можешь. Парашютист в падении.
Лицо Олега налилось краской от напряжения, но он справлялся. И правда похож на падающего парашютиста.
- — Да ты в хорошей форме, я смотрю! Будешь ежедневно выполнять упражнения, которые я дам, и всё будет тип-топ. Начнешь обходиться без лекарств.
Занятие длилось минут пятнадцать, от силы. Затем вся троица выбралась на улицу. Движение на проспекте было уже восстановлено. Ничего экстраординарного не наблюдалось. Савченко пригласил дам продолжить общение в каком-нибудь уютном кафе, но мама Насти наотрез отказалась, сославшись на домашние заботы. Сама Анастасия тоже не смогла составить Олегу компанию – матушка придумала срочное дело и для неё. На том они и распрощались.
“Не все местные жители открытые, получается” – подредактировал свои впечатление Савченко.