Пятнадцатый день после пожара
💕
встреча Антона и Дианы в Москве…
У меня есть теория. О любви. Любовь приходит, когда всё хорошо, когда остальные аспекты жизни находятся в известной определенности. Стабильность – подходящее обстоятельство для зарождения романтического чувства. Любовь проверяется невзгодами, но зачинается она именно в условиях хорошей видимости. Все обозримое пребывает в покое – можно влюбляться. Любовь – это проблема.
🖤🥚❤️
Кольцо Рудольфа отправилось в сейф к своим ювелирным сородичам – теперь весь Анатолий Железняк в сборе. Арнольд закрыл дверцу стального саркофага и покинул кабинет. Пока он спускался по лестнице, его обонятельные сенсоры уловили сигнал – её аромат. Организм отозвался на дивный запах немедленным стояком. Средняя часть Железняка среагировала раньше, чем его мозг успел осознать, что рядом Яна.
Темная фигура Дашковой застыла на пороге. Она не решалась войти в дом без приглашения и просто стояла на границе двух миров, спиной к избушке, к лесу передом, и высматривала что-то вдалеке. Судя по направлению взгляда, целью было яйцо, снесенное в её честь.
На фоне ясного дня силуэт Дашковой казался независимой тенью, свободной от своей хозяйки. Её волосы и край сарафана покачивались от легкого сквозняка. Дверной проем, словно благородный багет, обрамлял эту умиротворяющую картину. Яна услышала шаги и обернулась. Арнольд неспешно приблизился к ней, довершив композицию. Теперь в просторной раме два силуэта и дорога, уходящая от дома в зелено-голубую перспективу. Отличная получилась бы иллюстрация для аркана “влюбленные”.
Дашкова смотрела на Железняка не сурово, как в их последнюю встречу, а кротко, и даже растерянно, будто не понимала как себя вести. Может, и правда не понимала.
- — Кхм, ну что... Спиридон… — неловко начала она.
- — Нет. — прервал её Арнольд.
- — Нет?
- — Больше не хочу играть в эту игру.
- — Это хорошо, а то мне тоже как-то… Мне уйти?
- — Нет. Останься, пожалуйста. Я рад, что ты здесь.
Яна приблизилась к Арнольду и обняла его.
- — Мне жаль, что с твоим братом так случилось. Мне очень жаль, Арнольд. У меня нет слов. Как ты, держишься?
- — Рядом с тобой мне легче.
- — Значит, я буду рядом.
- — Я закончил беседку.
- — Я видела, ты герой!
- — Понравилась?
- — Выглядит так, будто это было легко, хе-хе.
- — Легкость достигается тяжелым трудом. Не могу сказать, что я оставил все силы, вынашивая этот проект, но попотеть пришлось.
- — Я же пошутила, Арнольд. Беседка великолепна.
- — Правда?
- — Да, мне нравится.
- — Никак не могу придумать, кто вылупился из этого яйца. Птенец, или… Была мысль воткнуть рядом иглу, как в сказках, знаешь, кощеева игла, она ведь тоже символизирует жизнь. Не знаю, что выбрать…
- — А как тебе такая идея: следы Рудольфа?
- — Следы?
- — Будто он вышел из яйца, разбежался и взлетел. Упорхнул на небо. Глупо?
- — Мне нравится! Можно отлить из меди отпечатки его туфель и вмонтировать их в холм. Сначала, на близком расстоянии друг от друга, потом всё дальше, как при разгоне, и потом следы исчезают, как будто Руди оторвался от земли…
- — Да!
- — Это будет красиво. Так и сделаем. Классная идея! Из нас двоих может получиться отличная команда. — заключил Железняк.
- — Прости, это у тебя клинок в штанах? Хочешь меня заколоть?
- — Можно и так сказать.
👨🦰🤛
Галина и Олег прибыли в особняк без Генриетты. Девушка по привычке действовала обособленно – отказалась ехать домой вместе с родителями, сославшись на дела в городе. Никаких дел у юной особы, конечно же, не было, и это понимали все, просто сейчас ей хотелось противоположного. Если, к примеру, родители вознамерились бы отправиться в город, – Генриетте приспичило бы домой. Для хрупкой подростковой психики за последнее время случилось слишком много всего. Требовать от неё здравых решений было бы контрпродуктивно.
- — Опять ты! — с досадой констатировала Галина, обнаружив в своей гостиной полковника.
Незваный гость сидел в кресле, закинув ногу на ногу. В пепельнице дымилась сигара. Полковник явно ждал появления этой парочки.
- — Вавилов, а ты чего тут шастаешь, как у себя дома, я не поняла?
- — Могу задать вам двоим тот же вопрос.
- — Ты не слышал, наверное, что этот дом теперь мой. Так что, попрошу освободить помещение. А то повадился приходить без приглашения. Да, кстати, мы продаем компанию. И тебя вместе с ней. Захочет новый хозяин оставить на службе такого кадра, или выставит тебя на улицу, я не знаю. Мне все равно. Но на нашу семью ты больше не работаешь.
- — Думаю, это не тебе решать, дорогуша.
- — Ты круто ошибаешься! И никакая я тебе не дорогуша. Свободен.
- — Ты что-то оборзела, я смотрю. — поднялся с кресла полковник.
- — Не поняла.
- — Вавилов, держи-ка себя в руках. — вмешался Обухов.
- — А то что?
Полковник подошел к Олегу Ивановичу на опасное расстояние. С такой дистанции можно атаковать, до горла противника меньше метра.
- — Что ты сделаешь? — бычил Вавилов.
- — Охрану вызову.
- — Ну, ясно. — усмехнулся полковник. — Пока ты не совершил этот отважный поступок, хочу кое-что сказать. Не против? Хочу поздравить вашу чету с воссоединением! Уголовник и шлюха – достойный союз! Она не говорила тебе, что мы с ней трахались пока ты… ну ты понял. **** (совокуплялся) её по-всякому буквально несколько дней назад. Да вот, прям на этом кресле. Она умелая. Сосет на отлично. Остальное на троечку, не первой свежести мясцо…
Обухов сжал кулак и двинул Вавилову прямо в висок. Тот пошатнулся, мотнул головой, и выпучил на Олега свои разъяренные глазки.
- — Это ты напрасно, друг. — сказал полковник, схватил Обухова за грудки и ударил его лбом в нос.
Тот рухнул, как подкошенный, отправившись в глубокий нокаут. Вавилов достал из кармана платок, промокнул лоб и двинулся на Галину. Он схватил её за руку. Она попыталась вырваться, но безуспешно. Полковник нанес ей удар в глаз, затем прислонил дезориентированную жертву лицом к стене, задрал платье и изнасиловал. А потом, преспокойно ушел.
⛓
Архипов находился в изоляторе временного содержания. Он провел здесь уже две ночи. Грязная постель, вся в пятнах. Она многократно пропитана потом разных мужчин, и даже кровью, а может, и еще чем-то. Касаться такого белья страшно, не то что спать на нем. Костя и не спал. Он сидел на одеяле в одежде, забившись в угол нижней шконки, прижавшись к потертой стене. Лишь несколько раз за ночь ему удавалось проваливаться в дрему минут на пятнадцать.
После первой ночи к Косте подсадили молодого узбека. Как позже выяснилось тот барыжил травкой на воле. Архипов в ужасе ожидал его появления в камере. Он слышал как грохочет дверной замок и представлял матерого урку с той стороны, огромного и ужасного. Но в камеру вошел худенький невысокий паренек, чуть постарше самого Кости. Он вежливо поздоровался, представился, поинтересовался, что за беда у Архипова. Константин рассказал, но без подробностей. Новый сосед спросил какую шконку можно занять. Он достал из пакета чистое постельное белье, заправил матрас и подушку. Затем он предложил выпить кофе. Завелся разговор. Молодой человек быстро понял состояние Кости, он подбадривал его, объяснял как нужно вести себя за решеткой, учил премудростям тюремной жизни. Информация такого рода была полезна, но Константин толком не знал, что спросить, да и настроение было паршивое. Он всё думал о своем глупом благородстве. Леля полностью отрицала вину. Она так испугалась, что готова была пожертвовать им без колебаний. И стоило спасать такого человека? Архипов был близок к тому, чтобы отказаться от своих слов. Даже несколько ночей в подобном “отеле” ввергают в отчаяние, а несколько лет… В итоге он не откажется, он возьмет всю вину на себя, как и обещал, но сдержать это обещание было очень непросто.
Спустя несколько часов в камеру привели еще четверых. Очень шумных. Один вел себя особенно вызывающе. Некоторые из них были знакомы между собой, с остальными быстро познакомились. Костя отрешенно восседал на нижней шконке, пялясь на днище верхней шконки. Его молчание то и дело привлекало внимание сокамерников. Когда темы разговоров иссякали, они обращались к Косте. В основном, со словами поддержки, уверяли, что всё устаканится.
Вторая ночь прошла еще хуже. Архипов не привык к таким условиям. Тесно и душно и пахнет черт-те чем. Как тут уснуть… Костя думал о родителях, о том, что они, должно быть, сильно переживают за судьбу своего единственного сына. Они были уже в курсе произошедшего, и даже нашли для Константина адвоката.
В шесть тридцать утра, как и в первые сутки, раздался грохот. Кто-то несколько раз ударил в дверь с криком: “завтрак!”. Вслед за этим открывался кормяк. Костя не реагировал. Он продолжал дремать сидя. Один парень спрыгнул со шконки и забрал шесть паек: два батона, немного сахара, кашу в тарелках, и одноразовые ложки. Парень сгрузил всё на небольшой ящик, который был здесь вместо стола, и лег обратно. Тот что самый шумный начал возмущаться манерам Архипова: “чего сидишь, малой, твоя шконка ближе к двери, плюс ты на нижнем ярусе, мог бы принять завтрак! Лень жопу поднять!”. Узбек чуть успокоил шумного, он понимал, что Костя еще “на морозе”. Все продолжили спать. Еще пару часов. Потом проснулись и принялись завтракать. Костя добавил в кашу сахара, ничего, съедобно. У кого-то был чай, кофе, несколько конфет. За совместной трапезой Архипов чуть расслаблялся. Хотя всё ещё молчал и вел себя отстраненно.
После завтрака была уборка. Кто-то навел порядок на столе, кто-то подмел, кто-то вымыл полы. Один только Костя не принимал участия. Выяснилось, что необходимо очистить дальняк. Поскольку Архипов еще не успел поработать, миссия как-то сама собой досталась ему. Он не знал как следует вести себя в подобной ситуации, он застыл в нерешительности. Узбек, увидев растерянность Кости, снова выручил его. Он взял большую тряпку и показал как правильно мыть отхожее место: “В СИЗО и в ИВС ничего такого в уборке туалета нет, – это наш дом. Но на лагере ни в коем случае нельзя соглашаться на такую работу, понял? Там это делают только петухи, обиженные”. Костя всё понял и поблагодарил своего узбекского покровителя.
Архипов впервые увидел межкамерную связь. Один попросил всех помолчать, подошел к раковине, наклонился к крану и начал громко повторять: “уру ру”. Ему ответили: “говори”. И далее – светские беседы: как дела в хате, передавай всем привет и тому подобное. Путем таких переговоров парламентёру удалось упросить соседей передать в камеру нарды. Их принес тот, что раздавал кипяток и завтрак. Получив нарды, переговорщик подошел к стене и начал бить в неё кулаком. “Барабаны” – способ поблагодарить соседей. И они приняли благодарность, ответив ударом в стену. Наблюдая за процессом межкамерной коммуникации, Костя вспоминал о любимой работе. В такие моменты он немного отвлекался от своей горькой доли.
Днем его навестил адвокат. Он рассказал как обстоят дела, и отредактировал показания Кости, убрав из них всё лишнее, что могло бы усугубить его положение.
Ближе к вечеру принесли посылку от родителей. Там было чистое постельное белье, свежие майки, трусы, шорты. Костя переоделся и ему стало полегче. В сумке были сигареты, хотя Костя никогда не курил. Он выложил их на стол – что на столе, то общее. Там же он оставил чай и печенья, и всё, что ему принесли съестного.
В эту ночь он сможет поспать. Под утро за ним придут и повезут на суд, который определит, что на время следствия Костя будет содержаться в СИЗО. До момента рассмотрения судом его дела. Опережая события, скажу, – Архипов отправится в колонию общего режима на четыре года. Есть надежда, что выйдет условно досрочно через два.
🔫 👈🏻
Почти полночь. Вавилов стоял у окна, смотрел на свой сад. Снаружи разгулялся ветер, шумела листва. В доме не горел свет. Полковник уже засыпал, когда ему позвонил Мухомор. И сейчас Вавилов слушал голос мейстера в трубке:
- — Володь, а ты понимаешь вообще, что происходит? Ты видишь, что творится-то? Беспредел! Травля самая настоящая. Причем заказная. Я вижу, что там деньги тратятся на это всё, и немалые. Демоны активизировались, Володенька.
- — Да.
- — Ко мне ходят депутаты, сенаторы, губернаторы, генералы и много кто еще, ты сам знаешь. А эти не боятся ничего. Нюх потеряли. Ну мы им устроим, да?
- — Ага.
Послышался хлопок, – в другом конце дома закрылась дверь. Вавилов обернулся на звук и пошел проверить. Он проследовал через темный коридор, мимо лунных столбов, пронизывающих дом, к черному ходу. Мухомор, меж тем, продолжал ныть:
- — Это чей-то заказ, точно тебе говорю. Кто-то очень влиятельный. Я догадываюсь, кому не дают покоя мои успехи. Завистников-то много, но таких, кто способен поднять всю эту бадягу в интернете, их ведь не так много.
- — Да.
Дверь была не заперта. Она маялась на сквозняке, то раскрываясь, то захлопываясь. Вавилов вышел на крыльцо, осмотреть задний двор.
- — Ты мой друг, Володя, настоящий. А я мало кого называю другом. Порядочных людей почти не осталось. Я очень ценю нашу дружбу и общение.
- — Да.
- — Хорошо. А скажи, пожалуйста, можно каким-то образом вычислить, кто заказал этот банкет и кто его оплачивает?
- — Я подумаю, что можно сделать.
- — Это было бы просто замечательно. Мы этим тварям покажем кто есть кто, да? Эти испытания, которые мы проходим вместе обернутся небывалым успехом, я уже сделал расклад…
На этих словах колдуна к виску полковника приставили пистолет. На стволе был глушитель, на руке – перчатка и часы с клоуном. Точно такие же, как те, что Арнольд подарил Ревазу. Но сейчас глаза пересмешника стыдливо смотрели вверх (на 12:00). Ухмылка шута при этом оставалась неизменно ехидной. Вавилов взглянул на полную луну, и лунный индикатор часов как раз застрял в центре клоунского рта, подтвердив фазу спутника земли. Выстрел. Пуля продырявила голову полковника и пробила смартфон, прижатый к его уху. На экране было фото Мухомора. Пуля прошла аккурат промеж глаз народея. Вавилов рухнул, смартфон угас.
Киллер вложил оружие в руку жертвы и спокойно вышел за ворота. Там его дожидался темный джип. Убийца сел спереди, рядом с водителем, и автомобиль тронулся с места. Так-так, а кто это у нас тут… На заднем сиденье еще два пассажира: Обухов в шейном бандаже (последствия столкновения с вавиловским лбом), а рядом с ним – Шалва Кутаисский по прозвищу Лукум. Это дядя Реваза, будьте знакомы. Два мушкетера из компании Анатолия Д'Артаньяна. Портос и Арамис приговорили Атоса. Чудненько. За рулем повозки сидел Гавриил, а человеком в часах оказался его безымянный помощник. Ну надо же.