— Расскажи, как работала над выставкой? Почему исчезающие хрущевки стали объектом твоего интереса?
Это очень личная история. Я родилась в однокомнатной хрущевке в Челябинске, потом мы переехали в хрущевку в Москве — и до сих пор я живу в такой же, которая теперь стоит в очереди на снос. Раньше они казались мне неудобными, серыми, тесными. Но когда начала замечать, как гаснет свет в окнах и исчезают целые дома, почувствовала странную преждевременную ностальгию. Вдруг поняла, что вместе с хрущевками уходит не только архитектура, но и целый пласт личной и общей памяти. Так родилась идея выставки — попытка дать этим домам голос, сохранить их в другом пространстве, где они не исчезают, а продолжают жить.
— Как в твоей художественной практике появились динозавры?
Динозавры сначала были символом детства, а потом стали чем-то большим. Они одновременно мощные и уязвимые — величественные, но давно исчезнувшие. Я поняла, что это идеальный образ для разговора о хрупкости, о том, что ушло навсегда, но живет в нашем воображении. Как хрущевки, динозавры стали моими «героями исчезновения».
— В кураторском тексте Кети Богомаз говорится, что динозавры — символ исчезнувшего навсегда. Часто думаешь о том, чего уже нет?
Да. Я часто думаю о временности — о том, как быстро привычное становится прошлым, и как память остается единственным способом сохранить что-то живым. Мои работы — попытка не отпустить, а переработать утрату, дать ей фантазийную форму, превратить в новый мир, где утраченные вещи живут рядом, мирно и парадоксально красиво.
— В своем Artist statement ты пишешь, что тебе важно разбавлять реальность абсурдом и фантазией. Почему?
Потому что реальность часто не поддается логике. А фантазия и абсурд дают право на свободное существование даже тому, что кажется странным, лишним или забытым. Мне важно создавать пространство, где воображение соединяет несовместимое. Где хрущевка может соседствовать с динозавром — и это не вызывает удивления. Это мой способ говорить о мире, который сложен, но не теряет способности к чуду.
— В этом же стейтменте отмечено: «В своих проектах исследует абсурд и наивность, соединяя повседневность с фантастическими элементами личного мифа», — в чем твой личный миф?
Мой миф — это образ Рая, куда попадает все забытое, утраченное важное и неуслышанное. Это место, где обыденное обретает силу, а то, чему не придавали значения, становится главным. Там все несовершенное, непризнанное, неформатное получает право на вторую жизнь. Это не идеальный Рай, а очень человеческий, немного странный, но теплый.
— Ты размышляешь о Рае с динозаврами и хрущевками, но выставка получилась довольно темной. Почему?
Потому что этот Рай — не праздничная мечта, а скорее тихое место памяти. Я не хотела делать его радужным. Это пространство прощания — не с грустью, а с принятием. Темнота здесь, как внутренняя тишина, как ночной свет в окне дома, который скоро исчезнет. Это про глубину чувств, про многослойность воспоминаний.
— Насколько было трудно или легко работать с пространством Акцизного зала?
Я уже работала в этом зале на групповой выставке Cubo Libre (куратор Эльдар Ганеев) — тогда показывала инсталляцию с черными динозаврами из пуховиков и диско-метеоритом. Пространство показалось сложным: низкие потолки при большой площади сбивали с толку. Но у зала есть своя атмосфера и необычная акустика, он требует диалога. Вместе с куратором Кети Богомаз мы нашли способ встроиться в это пространство. Зал стал частью высказывания — усилил тему перехода, исчезновения и памяти.
— Выставка «Хрущевки тоже попадают в Рай» — третий проект направления Винзавод.Эксперимент. В чем твой эксперимент?
Мой эксперимент — в языке и медиумах. В этом проекте я впервые использовала звуковую инсталляцию: металл (латунь) звучит при прикосновении. Технический специалист и музыкант Виктор Глазунов помог подобрать и подключить технологию, которая оживила пространство и усилила его звучание. Кроме того, я смешиваю текстиль, живопись, скульптуру, найденные объекты и инсталляцию, чтобы создать не линейный сюжет, а эмоциональное пространство, которое зритель скорее чувствует, чем понимает. Это пространство наивное, нелогичное, почти как сновидение, но при этом очень настоящее.
— В чем, на твой взгляд, сила наивного искусства?
В его честности и смелости. Оно не боится быть простым, не прячется за сложными концепциями. Говорит напрямую и часто гораздо точнее попадает в сердце. В наивности есть свобода: верить, что хрущевка может попасть в Рай, а динозавр — быть другом. Именно эта вера меня вдохновляет.
Выставка Дины Боровик «Хрущевки тоже попадают в Рай» открыта в Акцизном зале ЦСИ Винзавод до 26 июля. Вход свободный. Выставка стала третьим проектом направления Винзавод.Эксперимент.