Представь, пожалуйста, выставку — почему решила обратиться к теме архаического и бессознательного?
Вообще, я училась на психолога, но не закончила образование — откололась на моменте, когда необходимо было опрашивать пациентов. Поняла, что не справляюсь с большим объемом чужих проблем, но психология мне до сих пор интересна. И архаика очень интересна, многие телесные паттерны закладывались еще во времена динозавров на основе инстинктов. Тот самый механизм «бей, беги, замри». Многие виды телесного поведения от этого зависят.
В твоем artist statement написано, что ты много работаешь с темой движения — почему?
У меня этот интерес был всегда, в детстве я занималась балетом, и мне, в принципе, очень нравится движение. Сначала это был танец, потом спорт, и интерес к экстремальным практикам, и телесности как таковой, возможности человеческого тела. На данный момент у меня есть академический, практический и исследовательский бэкграунд от классической анатомии и анатомии в движении до телесных практик, которые я провожу периодически.
У тебя получились экспериментальные для твоей практики работы. Ты пробовала новое специально для проекта или это новый виток в твоей художественной практике?
В моем случае все звезды сошлись: направление Винзавод.Эксперимент и мой личный эксперимент, который начался год назад. Прошлым летом я на пять минут забежала на лекцию Кирилла Алексеева и осталась на несколько часов, потому что Кирилл потрясающий эксперт и оратор. Я спросила, как и где у него можно поучиться. Мы начали работать в частном порядке, пытаясь внести спонтанность и разнообразие в мою практику. Для меня это был очень тяжелый процесс. Оказалось, что я не готова менять свою практику. Она узнаваемая. Я боялась потерять то, к чему шла и что нарабатывала многие годы.
Расскажи, пожалуйста, подробнее про твою практику.
Я называю ее «Присвоение танца». Сначала я иду на репетиции к танцовщикам, либо к спортсменам на тренировки. Быстрыми скетчами зарисовываю иероглиф движения. Потом перевожу их в графику тушью, затем это все переносится на холсты. Техника у меня как в иконописи, иконописи-тханкописи, когда сначала создаются точные выверенные контуры кистью, технически это сложно.
Возвращаясь к эксперименту, отмечу: когда ты с такой тонкостью изучаешь, где какая мышца, как она сокращается, и потом тебе говорят: «Рисуй движение абстракцией» — это вызывает протест. И этот протест завел меня в такой кризис, что я какой-то период вообще не рисовала. У нас это менторство затянулось на год со всеми моими саботажами, экспериментами и стадиями принятия. Но Кирилл сказал, чтобы что-то новое родилось, нужно, чтобы что-то старое умерло. Оно очень болезненно умирало. Я пошла в терапию.
И уже из терапии я вынесла термин «неназванная пустота» и дала себе право: «Окей, я выйду в новые медиумы». Но до последнего это были перепады от сомнений до экспериментов, с максимальным уходом от комфортных и привычных мне алгоритмов работы.
Как ты выстраивала процесс работы над проектом (занималась какими-то практиками и т. д.)?
У меня был телесный консультант — Юлия Каткова, психолог, культурный консультант, телесный практик. Она вела нашу репетиционную группу: в проекте есть музыканты профессиональные (звук в видеоработе, и это же будет на перформансе), Юлия всех спускала в архаику, в звучание, когда не было нот. Так же, как и у меня: тело до фигуры, палеопсихика. Получился «спуск» в пещерное. На репетициях звучала труба, диджериду и шаманский бубен, с этой музыкой мы практически в транс уходили. Погружались в архаичное состояние. Оно ближе к телесному.
Мы все время находимся где-то в голове, но у нас при этом есть тело, и оно живет свою жизнь. Мы настолько погружены в существование интеллектуальное, что, возможно, упускаем телесное.
Движение не может быть гармоничным и полноценным без хорошего контакта со своим телом. Также нам важен и контакт со своим подсознанием.
И выставка получилась такая: приглашение зайти в свою тень, познакомиться с ней и интегрировать какие-то ее части. В теневой части могут оставаться эмоции, хаос, мощь, дикость, движение, желание, злость, агрессия. Но при этом агрессия — это энергия, которая в том числе, отстаивает личные границы и добивается результатов.
У выхода с экспозиции висит работа не твоего авторства, как она туда попала и почему?
Эта интервенция Дениса Горшкова, он спортсмен и мой ученик. Работа связана со спортом (тоже про телесность), она о том, как профессиональный спорт эксплуатирует телесность, его личная история. В работе Дениса телесность близка к образу распятия. И там есть татуировка, ироничная, на которой написано «my life, my rules» («Моя жизнь, мои правила»). Причем татуировка — это тоже практики агрессивные к телу. Эта история очень хорошо в уголке вписывается: там уже заканчивается выставка, такая теневая зона.
У художников Винзавод.Эксперимент были оммажи к выставкам предшественников — у тебя такой есть?
Конечно! До меня была Дина Боровик, и мы с ней как раз обсуждали, что я буду обращаться к палеопсихике. Это рептилоидный мозг, который нам достался от динозавров. И даже есть такая фраза, что в каждом нашем движении воют динозавры.
Как ты себя теперь чувствуешь со всем новым, которого так боялось?
Я довольна, очень. С одной стороны, мне нравится как сложилась вся эта история. С другой, меня удивили очень точные отзывы. Мне казалось, что такая тема запутанная, сложная, непонятная. Но, как ни странно, зрители даже когда своими словами пересказывают идею, удивительно точно видят, что мы изначально закладывали.
Выставка открыта ежедневно с 12:00 до 20:00 в Акцизном зале ЦСИ Винзавод до 8 сентября.