Как бы ни менялись тренды, темы, повестки дня и настроения общества, в центре исследования искусства всегда будет человек. Ведь оно создается людьми для людей. Послание к человеку стало сердцевиной нынешней Театральной Олимпиады в Венгрии, слоганом которой стали строки из масштабной пьесы Имре Мадача «Трагедия человека»: «O Man, strive on, strive on, have faith; and trust!» (в переводе Леонида Мартынова с венгерского: «О человек, борись и уповай!» Эта зоркая устремленность в человека отразилась в насыщенной (750 спектаклей) программе фестиваля, охватившего и вдохновившего всю Венгрию, где к свежему запаху весны, примешался дурманящий аромат театра. Но в том и особенность Театральной Олимпиады, что призвана она не развлечь или отвлечь публику от тяжелых мыслей, а напротив, сконцентрировать ее внимание на актуальных и вневременных основах жизни, проблемах и вызовах, морально-нравственных, философских и, на первый взгляд, абстрактных категориях, которые, однако, оказывают конкретное влияние на нашу жизнь. Если мы не отрефлексируем те или иные аспекты нашего бытия, они настигнут нас и расплата за это нежелание задумываться останавливаться в суете дней и гонке века, будет велика. Именно это мы наблюдаем сегодня, глядя на мир, лишенный мира.
Порой кажется, что мы достигли того этапа развития, когда литература абсурда или сюрреализм уже не удивляет, не поражает воображение оторванностью от жизни, а воспринимается как часть общего мирового ландшафта. Сегодня, пережив опыт затяжного мирового страдания, мы охотно готовы верить в самые нереалистичные вещи. Мы убедились в том, что то, чего, как казалось, не может быть – воплощается в реальности. Вот и постановки греческого режиссера Савваса Струмпоса кажутся намеренно отстраненными от конкретной географии и хронологии, и, может быть поэтому они так точно попадают в день сегодняшний.
В рамках Театральной Олимпиады режиссер представляет свой спектакль «Отчет для академии», созданный на базе Zero Point Theatre, главным режиссером которого он является. В основе сценического действа лежит одноименный небольшой рассказ Франца Кафки. Но как в нескольких страницах Кафки умещается жизнь человека и мира, так и в одноактной постановке, длящейся 70 минут, удалось отразить болевые аспекты сегодняшнего дня – дегуманизацию человечества.
По сюжеты главный герой Ротпетер (дословно Красный Петер, вот и основной цвет спектакля – красный. Это не буквализм, но цвет кровоточащей эпохи) читает доклад на научной конференции. Он рассказывает о личном опыте трансформации и преображения из обезьяны в человека. Но нет здесь торжества эволюции и гимна тому, что менее развитое существо превратилось в существо высшего порядка. Напротив, прогресс здесь тождествен деградации. От стадности к ощущению собственной личности проходит путь герой, в финале вновь оказавшись в «стаде людей», слившись с толпой. Это не путь обретений, а бесконечных потерь. Чтобы стать человеком, не нужна человечность, нужно лишь копирование ритуалов человеческого сообщества. Монолог, разделенный на голоса и голосовые и телесные партитуры, в спектакле обретает ощущение и откровенность посттравматической исповеди. Хрупкость души и тела здесь поддержана изломанностью движений человеческих тел.
Уже не обезьяна, но и не человек рассказывает о том, как он был схвачен охотниками и погружен на корабль. Сидя в клетке, лишившись свободы, он размышляет о ней. То, что мы имеем, мы не ценим, и лишь потеряв – осознаем потерю. Свобода здесь осознается не столько разумом, сколько телом. Тело противится заточению. Герой понимает, что жажда выхода из замкнутого пространства еще не есть воля к свободе. Герой честно признается, что о свободе в масштабном смысле он и не помышлял, ограниченный масштабом клетки. Может быть, неумение ценить свободу, означает, что мы ее недостойны? Как соотносятся внешняя и внутренняя свобода? И можно ли потеряв одну, сохранить другую? Спектакль и пластичные тела, напоминающие порой, вопросительные знаки, в ритмичном повествовании оставляют зрителя наедине с ворохом самых разных трудно разрешимых вопросов. Как бы то ни было, но спектакль о свободе демонстрирует бескрайность свободы театрального жеста и театрального дыхания полной грудью.
Саввас Струмпос не первый раз обращается к творчеству Кафки. Он уже осуществлял постановки «В исправительной колонии» (2009 и 2014) и «Превращение» (2012), а также «Кафка. Фрагменты» (2018). В нынешней постановке режиссер препарирует текст Кафки, превращая его в перформанс. Интенсивное сотрудничество с Теодоросом Терзопулосом стало основой для метода работы Струмпоса, основанного на постижении актерской психофизики. В центре художественных практик и экспериментов режиссера – тело как основа художественности. Пластика, вокальный аппарат, телесность как средство самовыражения. Любопытно как в спектакле из телесных практик проступает категория «речи», как герой то обретает, то теряет слово. Слова и звукоподражание здесь наполняют воздух темной энергией. Это не комедийный Bingo Bongo с Адриано Челентано, это психиатрический сеанс, помноженный на исповедь в храме Диониса.
Протагонист осознает, что единственный способ выжить – приспособиться. Он начинает подражать окружающим его людям. Проникаясь этой греческой постановкой осознаешь категорию мимесис (μίμησις ) (подражание) во всей ее полноте. От обрядового подражания до творческого воспроизведения (по Аристотелю). Но может ли с помощью подражания человеку стать человеком? И те, кому подражает герой – люди ли они? Не стали ли они, неожиданно для себя, выродившимися в «социальных обезьян» существами? И не сломит ли человек свою сущность под кнутом социальной дрессировки? Любопытно, что основными актами инициации становятся употребление алкоголя, курение и умение плеваться.
«Превращение» тоже повествует о трансформации. Грегор Замза внезапно превратился из человека в насекомое, а в «Отчете для академии» превращение происходит наоборот: из животного в человека. Несмотря на слова героя о том, что перемена в нем произошла бессознательно и инстинктивно, это полотно не о дарвинизме и эволюции. Здесь нет социальной сатиры, через оптику которой часто трактуют это произведение Кафки. Нет здесь и темы еврейской ассимиляции, к которой тоже часто пытаются свести послание Кафки, принимая во внимание тот факт, что рассказ впервые был напечатан Мартином Бубером в «Der Jude». Саввас Струмпос не привязывает свой рассказ к конкретным обстоятельствам и частностям. Он сосредоточен не на сюжетных деталях, но на категориях, то окружающих, то сжимающих человека.
По сюжету перед Ротпетером стоял выбор: зоосад или варьете. Не раздумывая, он выбрал творческий путь, не желая загонять себя в клетку. Раскрепощение, высвобождение, преодоление оков и барьеров – мотивация героя и участников спектакля. Усилиями семи исполнителей история о превращении в человека и одновременно об исчезновении человечности в человеке превращается и в рассказ о рождении и мощной силе театральной энергии. Саввас Струмпос создает чрезвычайно энергичное и энергоемкое полотно, в котором слово ритмично поддерживается сценическим движением и жестами. Здесь раскрепощается тело и вслед за ним словно бы из глубины души вырывается звериный клич о страдании. Страдание как опыт здесь превращает обезьяну в человека, а человека в актера. «Человек, который был обезьяной, становится актером, чтобы иметь возможность выразить свою травму, чтобы никогда не переставать говорить о ней. Это выражение травмы в театральных и музыкальных терминах является временным искуплением. Юмор этого существа всегда скорбный и самосаркастичный, потому что он рождается из раны», – говорит Саввас Струмпос о своем замысле.
«Отчет для академии» – это еще и разговор о потере идентичности, и памяти. Ротпетер честно признается, что забыл о том, как был обезьяной. Оторвался от корней. Он оказался человеком без прошлого. Или пожелал забыть и отказаться от «обезьяньего прошлого», чтобы стать человеком? Но возможен ли человек без истории за его спиной, без груза и ответственности памяти, без воспоминаний личных и коллективной памяти? Из спектакля следует, что сознание, память и разум могут обмануть, а тело, даже искалеченное, не теряет верности и не предает душу, угнездившуюся в нем. Спектакль Савваса Струмпоса напоминает коллективный ритуал, мольбу о пробуждении человеческого в человеке, как мольбу о дожде.
Человеческое и человечное не подменяют, а порой опровергают друг друга в этой истории о том, быть или не быть людьми, и как быть ими. В финале рассказа Кафки Ротпетер ведет себя как лектор на конференции TED, делясь историей своего успеха, истории селфмейдмен, но зрители, как и читатели, испытывают чувство горчащего разочарования не от впечатления от героя, а от современного человека, мало чем отличающегося, порой, от дрессированной обезьяны. Там, где у другого режиссера получился бы поверхностный памфлет Струмпосу удалось создать пульсирующее, тревожное, энергичное театральное действо. Своим психофизическим экспрессивным театрально-ритуальным действом режиссер будоражит мысли и человеческое самоощущение в зрителях, которые сами вдруг осознают себя участниками этого ритуала.
Театральная Олимпиада и фестиваль MITEM внутри нее, с самого начала задали довольно высокую тематическую и художественную планку. Несмотря на впечатляющую статистику, здесь важно не количество, а качество – спектаклей, мероприятий вокруг них, зрительского опыта. Кажется, что организаторы задались целью собрать спектакли, среди которых не было бы ординарных постановок, имеющих шанс оставить публику безучастной. Здесь хочется спорить, общаться с создателями, задавать вопросы себе и другим. И это пространство для свободного диалога обещает быть составной частью Театральной Олимпиады, искренне верящей в человека и вдохновляющей человека не терять веры в себя, мир и высшие силы. И даже на спектакле об обезьяне здесь обходятся без «monkey around*».
*Идиома, означающая пустую трату времени.
