В комнате повисло молчание. Потом Йосик растерянно переспросил:
- Что? Что ты сказала?
Женя повторила медленно:
- Полиция! Тебя ищет полиция. Меня допрашивал Павел.
Йосик поперхнулся и снова замолчал. Элеонора Валентиновна бросила острый взгляд на девушку и сказала быстро:
- Павел, который никогда не служил...
Женя так же быстро ответила:
- Да.
Второй вопрос прозвучал еще быстрее:
- Тебя вызывали в полицию?
Ответ не заставил себя ждать:
- Нет. Он встретил меня по дороге на работу. Выспрашивал. Он знает, что Иосиф приехал на вокзал, ищет, в какие камеры попал, чтобы понять, куда он пошел. Если они увидят, что он уехал со мной… Я с работы отпросилась и сразу обратно.
Сикорская призадумалась:
- Странно, что он тебя на улице допрашивал.
- Сказал, что выполняет какое-то секретное задание.
- Детектив какой-то...
Снова замолчали. Иосиф Либерман сказал, после некоторой паузы:
- Вряд ли он ищет меня из-за моих... Из-за моих афер. Александра не обращалась в полицию, у нее какие-то связи с криминалом. Это по ее заданию меня пытались убить.
Сикорская фыркнула:
- «Какие-то связи». Борис - это ее отец. Надо признаться, я ему случайно помогла найти тебя. Помнишь, ты про погоду в Архангельске мне сказал?
Йосик устало потёр лоб:
- Вот я кретин....
К Элеоноре Валентиновне вернулось её железное самообладание. Она решила поддержать растеряных молодых людей:
- Женечка, успокаивайся. Полиция тебе не ничего не сделает. Даже, если найдут Иосифа у тебя. Законом, вроде, не запрещено приглашать людей в гости. В крайнем случае, если сюда нагрянет полиция, тебе будет стыдно, вот, за это и всё. А я пойду. Издатель меня уже обыскался. Пока. Не делайте глупостей.
Она быстро собралась и вышла. Женя устало опустилась на табуретку возле лежащего Йосика. Глубоко задумалась. Потом медленно произнесла:
- Как все-таки странно, что ты из всех направлений выбрал поезд, который сюда шел. И потом меня нашел.
Он ответил суховато:
- Из Архангельска все поезда идут в одном направлении — на юг. Хотя, поезд, на который я сел, кажется, не каждый день ходит. Но вероятность все равно высокая. А уже на вокзале встреча с тобой была уже неизбежна, твой ларек стоит так, что через него все проходят.
Девушка как будто его не слышала:
- В тот день не моя смена была. Фатима попросила заменить ее. Я в тот день плохо себя чувствовала, хотела отказаться, а сразу ответила: «Да». Не пойму, как это получилось.
Йосик ответил довольно резко:
- Только не приплетай сюда мистику. Я же вижу твой характер. Ты не умеешь говорить «Нет».
Она посмотрела ему в глаза своими фиалками:
- А помнишь нашу первую встречу? Когда ты спросил у меня про клуб, я подумала, что это из-за меня…
Но мужчина занял глухую оборону:
- Тут прости, я включаю обаяние на автомате, когда хочу что-то получить от женщины. Профдеформация...
Женя не сдавала позиции:
- А букет? Ты же подарил мне букет.
Он немного подумал, тепло улыбнулся, и сказал совсем другим тоном:
- Ну... Это было от души.
Пояснил:
- Я увидел тебя робкую, забитую. Тот мужик еще что-то там бухтел. Думаю: «У девчонки в жизни нет просвета, надо сделать ей приятное». Я тогда не подумал, что у этого могут быть последствия.
Девушка оживилась:
- А я твою фотографию распечатала.
Она с живостью встала, порылась в книжных полках и достала большой, но достаточно расплывчатый фотоснимок Либермана.
- Он тяжело вздохнул и сказал: .
- Какой ужас...
Она удивилась:
- Ты злишься?
Он попытлася исправить неловкость:
- Морщина. Я не видел ее в зеркале.
Она ответила уверенно:
- Не вижу я никакой морщины.
Он поморщился:
- Конечно, ты же видишь меня не в том свете...
Женя не поняла:
- Что значит «не в том»?
Он попытался объяснить:
- Ну, в возвышенном, что ли, озаренном светом.
Она бережно убрала фотоснимок обратно на полку, собрала волосы, и начала хлопотать по хозяйству, наводя порядок на столе. Её голос прозвучал с другого конца комнаты:
- А почему ты говоришь, что я вижу тебя не в том свете? Может, это другие видят тебя неправильно, если не замечают твоей светлой стороны?
Молодой человек никак не ожидал такого вопроса от простой девушки. Он ответил:
- Ну, и вопросик. Просто ты так видишь одна, а весь мир видит наоборот. И кому верить?
Второй вопрос удивил его еще больше:
- А если мир слеп, потому что отказался от любви?
Он переспросил растеряно:
- С чего это весь мир слеп? Как же тогда он развивается?
Она быстро спросила:
- А он развивается?
Он надолго замолчал. Потом ответил мягко, стараясь слишком не ранить девушку:
- Это ты, конечно, в точку сейчас попала, но не надо об этом. Я понимаю твои теплые чувства ко мне, я к этому причастен и виноват, но я не могу тебе ответить взаимностью. Я тебя не люблю. Конечно, я тебе благодарен за спасение, за это вот… но…
Женя вытерла руки полотенцем. Потом подошла к дивану, присела на краешек и пристально посмотрела Иосифу в глаза:
- Ты очень плохо спал, бредил, звал на помощь. Я сидела рядом, держала тебя за руку. Вдруг ты открыл глаза, посмотрел на меня и назвал Маргаритой, а себя каким-то странным именем. Немецким каким-то. Потом меня тоже каким-то чудным именем назвал, я не запомнила.
Тот спросил мгновенно осипшим голосом:
- Уж не Гретхен?
Он оветила:
- Да-да! Вот так и назвал.
Он начал тереть рукой лоб, морщась и мучительно стараясь что-то вспомнить:
- Ничего не помню. Фауст… Гретхен. Похоже, я был совсем в плохом состоянии, раз говорил такие глупости.
Она взяла его руку в свои маленькие ладошки:
- Да, в очень плохом. Ты был весь в поту, метался по постели. Я плакала и просила тебя не умирать.
Он сказал капризно:
- В скорую ты позвонить не догадалась, конечно.
Она ответила серьезно:
- Ты сказал: «Нельзя», что тебя там найдут и убьют.
Он поморщился:
- Точно, совсем забыл, что меня ищут....
Она высвободила свои руки и бережно поправила ему одеяло:
- Фауст, Гретхен, кто это?
Он ответил неохотно:
- Да, так. Персонажи одной немецкой сказки...
- Они поженились?
Он вздохнул:
- О, нет, у них все плохо получилось.
- Грустная сказка?
- Вообще-то, считается, что конец там счастливый, ангелы унесли Фауста на небо, хотя он бросил Гретхен умирать.
Женя бесконечно удивилась:
- Как может быть счастливый конец, если человека наградили за то, что он предал любовь?
Он ответил с прежней растерянностью:
- Да, закавыка. Там все сложно было с Гретхен, она…
Внезапно Иосиф оживился. Глаза его заблестели. Голос стал горячим:
- Я начал вспоминать, что видел в бреду. Там была ты… И там был … Мефистофель.
- Тоже немец из той сказки?
- Да-да. Из той сказки, только он кто-то вроде Дьявола.
Девушка вздохнула со страхом:
- Ужас-то какой.
Он её успокоил:
- Это же просто сон был.
Любопытство не давало Жене покоя. Она продолжила свои расспросы:
- А чего он хотел?
Он ответил с несвойственной его натуре открытостью:
- Он хотел душу мою. Представляешь, сказал, что я с ним сделку заключил, чтобы нравиться женщинам, и пришел срок расплаты.
- Ты сказал, я там тоже была.
- Ты появилась вся в белом и попросила у Мефистофеля не забирать меня. Сказала, что готова отдать свою душу вместо моей. А он психанул, сказал, что так не пойдет, и он подождет... И исчез.
Глаза его наполнились слезами, лицо исказилось страданием:
- Глупый бред, как в плохом кино. Но я же так виноват перед тобой Женечка!
Он приподнялся с подушки и зашептал горячо, заглядывая её в лицо:
- Я же видел, видел, как ты смотришь на меня, все понимал, сам продолжал заниматься своим делом на твоих глазах. Я же оправдывался, что помогу разлюбить меня. Мучал тебя, и говорил себе, что это лучше будет для тебя, если я убью твою любовь. Прости меня, Женечка!
Она взяла его непутевую голову в свои худенькие пальцы и нежно, словно ребенка, поцеловала в лоб. Сказал мягко, прижимая ее к своей груди, пытаясь сдержать подкатившие слезы:
- Как же ты мучаешься, Йосик!
Он только всхлипнул в ответ и залился слезами, словно маленький и несчастный мальчишка, который наконец-то нашел свою мать...
Они плакали и шептались в полутьме комнаты, наполненной запахами уходящей осени, и эти слезы словно растворяли ледяной панцирь цинизма и отстраненности в сердце молодого человека. Постепенно он успокоился, откинулся на подушку устало.
Женя вернулась к столу, поставился чайник и начала разогревать ему бульон. И хоть глаза ее еще были мокрыми от слез, ничто не могло погасить в них блеск счастья первого взаимного чувства.
Через некторое время, Йосик, еще больше похожий на болеющего мальчишку, с подвязанной на груди салфеткой, деловито ел бульон с ложки, которую подавала ему Женя:
Он болтал без остановки:
- А, знаешь, я рад, что мне больно. Думал, что уже ничего не чувствую. Когда так меняешь женщин, все меньше чувствуешь, внутри что-то грубеет...
Женя увела разговор в сторону, чтобы ее подопечный больше не нервничал:
- Меня первое время бабушка Нюра воспитывала. Родителям не до меня было. Жаль умерла она рано. Так бабушка говорила, что человек, когда совершает подлость, убивает частичку души.
Он ответил самоуверенно:
- Что за глупости! Душа у человека разве делится?
Девушка протянула ему очередную ложку бульона:
- Не знаю. Бабушка так говорила. А где-то написано, что не делится?
- Я не помню, чтобы так было написано. Но я первый раз слышу такое. Кем была твоя бабушка?
Женя ответила с достоинством:
- Учителем. Математике она учила. Я потому и пошла на бухгалтера учиться, что математику хорошо понимаю.
Он пустился в рассуждения:
- Ну, что может знать учитель математики про душу. Она же, наверное, еще в советской школе работала? Атеисткой была. А потом, когда можно стала, начала креститься.
- Икон в её доме не было. И в церковь она не ходила.
- Тем более, что она могла понимать?
Она сказал заботливо:
- В деревне ее уважали... А ты чего такой стал? Не надо нервничать. Тебе вредно. Давай сменим тему.
Он ответил капризно:
- Сама начала говорить про это, а теперь «сменим тему»! Твоя бабушка говорила, что потом?
Женя отставила пустую тарелку, взяла чашку с лекарством, и вооружившись чайной ложечкой, начала поить раненного:
Переспросила:
- Когда?
- Когда от души ничего не останется?
- Говорила, что сердце у человека перестает болеть, и он успокаивается.
Он попытался уточнить:
- Умирает?
Женя ответила не совсем уверенно:
- Нет, вроде. Дальше ходит. Только сердце у него болеть перестает. Бесчувственным становится.
Он отодвинул от себя очередную ложечку с лекарством и хмыкнул:
- Твоя бабка напугала тебя глупыми сказками! А ты поверила, потому что маленькая была! Это бред какой-то...
Она отставила чашку, пощупала с беспокойством его горячий лоб, приподняла одеяло и осмотрела рану.
- Не надо, пожалуйста, так, про бабушку Нюру. Любила я ее. Если бы не она, не была бы я тут, а тебе некуда было бы раненому бежать.
Он сдал назад, сразу как будто ослабев от переживаний:
- Вот, только не надо давить на меня. Ну, сморозил глупость. Прости. Я не хотел обижать твою бабушку... Ты, вроде, хотела тему сменить.
Она достала из шкафчика бинты и перекись, и начала менять ему повязку. Спросила максимально деловитым тоном, низко нагнув голову над раной, чтобы не смотреть ему в глаза:
- Всё хотела тебя спросить, почему ты решил, что это Александра заказала тебя убить? На нее не похоже.
Он процедил сквозь зубы, стараясь не стонать от боли:
- Тот, который меня ножом пырнул, намекнул, на это. Потом я позвонил ей, чтобы понять. Так она: «досталось тебе, женишок?»
- Из-за каких-то денег...
Он ответил:
- Ну, ей пришлось в долги влезть из-за меня. Может, она и не хотела, чтобы убили, а ее отец уже от себя постарался...
Женя закончила перевязку. Холодно произнесла:
- Будто она не знала, кто ее отец...
Продолжила хлопотать по хозяйству. Йосик начал понемногу засыпать. С трудом разобрал её слова сквозь дремоту:
- Я пойду в магазин схожу, пока он не закрылся.
Она вышла из комнаты, в которой стало совсем темно и дала мужчине спокойно погрузиться сон, чем он не преминул воспользоваться.... Он спал спокойно, положив голову на сложенные по детски ладони и конечно-же не слышал, как она острожно говорился с кем-то по телефону в соседней комнате:
- Павел? Это Женя. Евгения. Вы сегодня спрашивали меня про Иосифа и оставили свой номер. Я хочу вам что-то рассказать. Только я ничего подписывать не буду и на допросе этого не расскажу....
