В моей коллекции есть работы Юрия Злотникова — и для меня это значит гораздо больше, чем просто инвестиция.
Для меня он — один из редких художников, сумевших выйти за пределы привычной живописи в условиях жесткой цензуры. В середине 1950-х годов он был в авангарде нонконформизма и одним из первых начал работать с абстракцией. Но что я особенно ценю, так это то, что Злотников подошел к искусству как исследователь. Слушая лекции по кибернетике и математике, он пытался уловить невидимые законы мироздания и перевести их в визуальный язык. Его точки и линии — это не просто элементы композиции, а ритмы, которые напоминают дыхание мира, визуализированные колебания энергии.
Конечно, в приобретении произведений Злотникова есть и прагматичная выгода. Сегодня его наследие становится всё более востребованным. Большая ретроспектива в Новой Третьяковке, работа галереи pop/off/art, издание архивного труда «У истоков “Сигнальной системы”» — всё это укрепило его статус и неизбежно отразилось на цене произведений.
Но если бы всё сводилось только к инвестициям, я бы, вопреки логики арт-консультантов, скорее всего, прошла мимо. Для меня Злотников важен прежде всего как художник, в чьем искусстве скрыто нечто большее, чем деньги и инфоповоды.
Главное — это визуал. Большинству его работы могут показаться просто набором точек, линий и пятен, но для меня они — это концентрированные сгустки энергии, невидимые потоки, которые художник сумел уловить. С помощью этих знаков и символов он выстраивал свою собственную азбуку, где каждая линия звучала как ритм, а каждая точка — как удар пульса.
Ритмика в искусстве Злотникова создаёт особое настроение, ведь он сам называл себя несостоявшимся музыкантом. Не знаю, насколько это справедливая самокритика, но для меня каждая его работа на самом деле звучит как многоголосая музыкальная партия. Когда выставка художника проходила в Третьяковке, я даже предлагала детям и взрослым, для которых организовывала экскурсию, «отхлопать» ритм картины и спеть.
Ещё один важный момент: наследники художника издали труд «У истоков “Сигнальной системы”», собранный по архивным материалам. В нём — чертежи, схемы, наброски, комментарии, которые показывают, как Злотников искал язык для визуализации невидимого. И вот когда читаешь эти документы, раскапываешь архивы, становится ясно, что его точки и линии — это не случайный жест, не самовыражение ради самовыражения, а стройная научная система.
Когда я собираю произведения для своей коллекции, я не всегда смотрю на картины глазами искусствоведа или арт-консультанта. Чаще — глазами человека, который воспринимает искусство сердцем, а ещё — глазами христианки.
Я уверена, что в современном искусстве всегда возможны различные интерпретации. И даже если ваш смысл отличается от того, что закладывал автор, — это нормально.
Моё прочтение работ Злотникова очень личное. Я вижу в его композициях послание от Господа, своего рода «небесную азбуку Морзе». Впечатление такое, будто Бог зашифровал в этих энергетических импульсах, точках и тире послание именно для меня. Примерно так, как Мэттью Макконахи в «Интерстелларе» общался с дочкой из другого времени, выталкивая книги в библиотеке. Как будто таким образом Господь говорит со мной через работы Злотникова. И когда я смотрю на его композиции «глазами сердца», я чувствую, что однажды смогу прочесть этот шифр.