Михаил Идов

Показ сериала «Оптимисты» (номинант на премию «Сноба» «Сделано в России — 2017») закончен, судьба второго сезона пока неизвестна, но саундтрек и клипы к нему продолжают выходить. Сегодня на «Снобе» Михаил Идов, сценарист и музыкант, автор идеи «Оптимистов», презентует клип на песню «Не знаю», снятый на собственные средства

Вчера на канале «Россия» стартовала самая ожидаемая телевизионная российская премьера года — сериал «Оптимисты», снятый режиссером Алексеем Попогребским при участии продюсера Валерия Тодоровского по сценарию Михаила Идова, Лили Идовой, Елены Ваниной и Евгения Морозова. Сериал рассказывает про жизнь привилегированных чиновников советского МИДа 60-х — холодная война и оттепель в самом разгаре, Никита Хрущев собирается с визитом в США, мир никогда не будет прежним. По просьбе «Сноба» Идов и Попогребский обсудили работу над сериалом, которая заняла 7 лет, и рассказали, как события 50-летней давности могут объяснить мир 2017 года

Этим выпуском моя колонка на «Снобе» на обозримое будущее завершается. Она просуществовала дольше, чем большинство читателей догадываются, родившись еще тогда, когда сайт «Сноба» работал в режиме невидимки. За два года и два месяца (сюда, в скобки, идет традиционный вздох о скорости течения времени) я написал 128 колонок. Не считая этой. В жизни довольно мало вещей, которые я могу сделать 128 раз и не устать; эта колонка — одна из них. Наоборот, чем дальше, тем интереснее ее было писать. В первом абзаце первого выпуска я волновался, что завел разговор с воображаемым читателем — эквивалент бесед героя фильма Cast Away с баскетбольным мячом. Ничто не могло быть дальше от истины, и мне очень будет не хватать еженедельного диалога с участниками проекта. Поэтому, прежде чем исчезнуть, я хотел бы вкратце рассказать о своих будущих делах — вдруг кто-то из вас захочет взглянуть на одно из них.

Эта колонка косвенно связана с Олегом Кашиным, хотя про него здесь больше не будет ни слова. Хотя нет, еще пара слов: выздоровления ему, конечно, и адских корч исполнителям и заказчику нападения. Но речь пойдет не о самом происшествии, а об эффекте от эффекта: фриссоне, возникающем, когда вся твоя френдлента, весь фейсбук, весь твиттер как по команде переключаются на одну тему. В моем случае особенно пронзительно было смотреть, как той же темой, отставая от русскоязычной не более чем на час, зажигается англоязычная часть ленты.

Компания Sony объявила, что упраздняет легендарный Walkman

19 октября, как известно любому пушкинисту, день открытия Царскосельского лицея. В мифологии Пушкина эта дата знаменательнее собственно дня его рождения — как в биографии Человека-паука укус радиоактивного арахнида важнее дня рождения Питера Паркера. В этот день началась мутация отдельно взятого юноши в «наше все»: смуглый отрок бродил по аллеям, являться муза стала мне, старик Державин нас заметил и т. д.

Через несколько дней моя жизнь сильно обеднеет: в воскресенье, едва начавшись, закончится четвертый и, по-моему, лучший сезон сериала Mad Men. Следующего ждать целый год

Любой переезд дарит сугубо временную иллюзию самосовершенствования. Выбрасывается старье. Упорядочиваются архивы. Ящики стола извергают потоки скрепок, марок, кнопок, просроченных кредиток, салфеток с немыми телефонными номерами и наспех записанными названиями шато и возвращаются в девственное состояние, плюс-минус клякса от потекшей ручки. А главное, редеет стадо вешалок в платяном шкафу. В вас внезапно просыпается яростный ненавистник тавтологий. Я буду покупать новое, лишь доносив старое, обещаете вы себе. Никому не нужны четыре пары черных брюк.

Если повезет, эта колонка закольцуется и съест собственный хвост. Дело в том, что последнее время я всерьез задумываюсь о пользе комментариев: не являются ли они этакой детской болезнью, из которой интернет постепенно вырастает. (Когда у каждого есть свой рупор в виде «Твиттера» или «Фейсбука», становится бессмысленно и негигиенично прикладываться к чужим.) «Сноб» тем временем уникален тем, что на нем, единственном из известных мне порталов, комментаторской функцией снабжается не только публицистика, но и художественная литература.

Специально для «Сноба» Михаил Идов написал рассказ о таинственном звуке «цок», от которого очень часто может зависеть человеческая жизнь

На днях я закончил статью об одном российском персонаже для одного американского журнала; менее туманно пока высказаться, увы, не могу. Журнал отнесся к персонажу весьма серьезно, свозил ради него меня в Москву, затем выписал из Нью-Йорка знаменитого фотографа и свозил его в Москву тоже. В общем счете я и фотограф провели в России недели три — с целью, думается, вызнать и отобразить истинную сущность нашего героя, недоступную вне естественной среды его обитания; поместить его, так сказать, в аутентичный социокультурный контекст. Затем мне прислали на проверку файл с набранной статьей. И я схватился за голову.

Два дня назад я вернулся из Стамбула, куда слетал на известную в медиакругах вечеринку собкора Newsweek Оуэна Мэтьюса. Мэтьюс живет диким барином в бывшей дачной резиденции мэра Стамбула на острове Баюкада, пропахшем цветами и конским навозом. (Автомобили на Баюкаде запрещены, и главным средством передвижения являются викторианские кареты на двух мосластых лошадиных силах.)

Я стараюсь не лезть в российские «культурные войны», особенно здесь: неминуемо создается эффект лорнирования из ложи. Но нынешняя история с группой «Барто» в некотором роде случай очень американский — настолько, что я позволю себе несколько соображений по этому поводу. Для проформы напомню, что именно произошло. Из фактов имеем: песню «Готов», с припевом «Я готова — а ты готов? — поджигать ночью машины ментов»; исполнение этой песни на митинге в защиту Химкинского леса; и последующий вызов солистки группы, Марии Любичевой на Петровку, 38 на «собеседование». Текст песни теперь анализируется некими экспертами на наличие в нем экстремистской составляющей. Пока все. Остальное — мнения, которых наличествует полный диапазон (на то она и блогосфера, а не блогодуга) и многие из которых, увы, вертятся вокруг совершенно неактуального вопроса, хорошая это песня или нет. (Нет.)

Эшленд-Хантингтон прославился на всю страну в одночасье. «Самый несчастный город в Америке» по версии газет рисовался жителям других штатов как постиндустриальное гетто, населенное разжиревшими и обедневшими зомби. Михаил Идов поехал в Эшленд в поисках настоящего несчастья