Кроме реверанса С.Кингу, в заглавии нет иносказания - речь действительно о кошачьих жизни и смерти… Обещаю: в следующий раз, как ветеран Сноба и доморощенный интеллектуал, напишу что-нибудь высоколобое. А пока – на злобу дня. Моего.

Я – с котом, и это большая новость для моего окружения. Поясню. Всю жизнь я держала котиков - с момента осознания ее самоценности. Это осознание пришло, когда мне было 19 лет, и я выжила в чудовищной автокатастрофе. Двое очень дорогих мне людей сошли в землю в закрытых гробах…еще был третий – виновник трагедии, пусть и ему земля будет пухом. И вся эта штука произошла при таких жестоких обстоятельствах, что о деталях лучше умолчать: так не бывает даже в кино. А вот со мной случилось... Я отлежала в больнице, выписалась домой - умирать от горя. И снова выжила: вытащили «Война и мир» (моя личная панацея от всех бед), «Очарованная душа» Р.Роллана (творческий талисман на всю жизнь) и… кошка. Через четыре месяца после аварии стало ясно: затягивает синдром отсроченной реакции на психическую травму – я отказывалась принять произошедшее… и вскоре прочла у Роллана: «Горе – как страсть: чтобы оно прошло, нужно им упиться, пережить его до конца. Но мало у кого хватает на это мужества. Этот пёс всегда голоден и зол, потому что люди кормят его крошками со своего стола. Побеждают страдание те, кто дерзнул отдаться ему целиком, дерзнул сказать ему: «Я принимаю тебя. И оплодотворю тебя». Это мощное объятие творящей души грубо и плодотворно, как физическое обладание», но только через принятие своего горя можно найти силы жить дальше. В тот раз вечно «голодному и злому псу» я противопоставила кошку – котёнка, сама съездила за ним на Птичий рынок. Через год, когда я снова начала смеяться, кошка, месяцами делившая со мной подушку, таинственным образом исчезла – словно выполнила свою миссию: загуляв, выскользнула в приоткрытую входную дверь и была такова.

В течение всей жизни у меня было восемь кошачьих душ... К сожалению, вопреки моей самоотверженной привязанности к ним, почти со всеми котярками что-то случалось: то в силу непримиримых противоречий приходилось отдавать в добрые руки (чаще всего, кому-нибудь на дачу – психика не выдерживала кошачьего амбре: животное напрочь отказывалось пользоваться лотком). То в результате всевозможных несчастий мои питомцы скоропостижно отправлялись на небеса: заболевали, попадали под машину, падали с балкона - за всех я боролась до последнего. Но два кота были совсем особенные и оставили не просто след – рубцы на моем сердце.

Случай первый. Это было двадцать лет назад. Я приехала на одну фирму в Москве, торгующую всяко-разными французскими модными каталогами, и там невольно подслушала разговор двух служащих: дескать, у кого-то окотилась кошка… двух девочек удалось пристроить, а котика – мальчика-красавчика – никто не берёт. А ведь до чего хорош – как нарисованный! Сам весь черный, а животик и грудка - белые, лапки в белых «носочках», и усы - белые!  За такую импозантную внешность – ну чисто дирижер во фраке с манишкой! – и громогласное мурлыканье его назвали Композитором. Перебирая журналы, я тут же стала прокручивать в голове эту кличку – «Композитор, Композитор!»… чёт длинновато – как вдруг услышала обращённый ко мне вопрос: «Девушка, а вам, случайно, котик не нужен?». «Нужен!», - неожиданно для самой себя спохватилась я, хотя на тот момент у меня уже была сиамская кошечка. Вот так, буквально не глядя, я завела очередного кота. Красавчик он и вправду оказался отменный! И было во всем его кошачьем облике что-то аристократичное – вопреки мезальянсному происхождению (мамаша, русская голубая, деток своих таки нагуляла)… даже что-то британское: видимо, англофильство уже тогда бередило мне душу, оказав решающее влияние на всю дальнейшую карьеру. Было в нем что-то… я б даже сказала, расселовское  – даже в форме морды, my pardon, лица: громадный умный лоб, большие глаза, треугольный подбородок. А уж характер! Раздумчивый, рассудительный, сдержанный… иногда - эпатажный: уж если выкинет коленце, то разговоров будет на три дня. Но главное – кот на всё имел свою точку зрения: «Даже если все придерживаются одного мнения, они могут ошибаться», -  изрек его прототип, замечательный английский мыслитель, и так Композитор стал Бертраном, для своих – Бартиком. Эх, Бартик, Бартик!.. Надеюсь, если есть где-то кошачий рай, то ты сейчас там.

Короче, первые два года прожили мы все душа в душу: я, моя дочь и ее приходящая няня. Говорю же - всяко бывало, но особых хлопот он не доставлял. Правда, два раза срывался с балкона восьмого этажа – очень любил в мою спальню входить через окно… Я мчалась с работы, возила в ветлечебницу - оперировала, накладывала шину… Оставалась с ним на три дня дома, ставила уколы и затем часами чесала за ушком – извинялась за причинённую боль. А в годовалом возрасте – как только вошёл в мужскую силу – котярка отомстил притеснявшей его в детстве сиамочке: попросту обрюхатил ее. Та сделала мне добро: окотилась аккурат в день моего первого профессионального показа, и я сочла это за хороший знак - буду с прибылью! Правда, после родов у молодой мамаши что-то стряслось с башкой: она и раньше-то была сама по себе, а тут совсем с катушек слетела. К деткам – троим котяткам – была индифферентна: приходилось чуть не силой ее удерживать, чтобы те поели… а потом и вовсе стала злобно кусаться и гадить на ковер. Пришлось отдать знакомому на склад – коротать ночные дежурства… Котят разобрали, и остался Бертран наш, знаете ли, Рассел первым парнем на деревне!

Самые проблемы начались, когда у меня случилась любовь… Мой друг (будущий отец младшей дочки) отнёсся к коту с дипломатической вежливостью, чего нельзя было сказать о Бертране: мстительная ревность к тому, кто похитил мое сердце, буквально испепеляла его. Если милый оставался на ночь, то Бартик гадил на его носки, драл брюки, грыз шнурки на туфлях… а то и вовсе взлетал на крышу гардероба и лицезрел сверху, как мы… ну, вы сами понимаете, что…  И никакой шваброй его было не вытурить! А однажды, в самый ответственный момент, с выпущенными когтями таки прыгнул моему милому на спину: сдается мне, это был самый яркий оргазм в жизни последнего, уж простите за откровенность!.. Бартик получил жесткую выволочку и временную прописку в чулане… и с этого момента они с любимым едва терпели друг друга: даже взглядами предпочитали не встречаться.

А потом я родила… Ещё во время беременности Бертран просек, что грядут большие перемены, и как-то замкнулся в себе… а уж когда я исчезла на несколько дней, а затем вернулась с каким-то противным зверем в свёртке – голым, красным, странно пахнущем, вечно орущим и, тем не менее, поглощающем любовь всей семьи – он просто охренел!.. Недели две ходил кругами, понурй… подолгу сидел в кухне на подоконнике, безотрывно пялился в окно и думал: «Род людской – это ошибка. Без него Вселенная была бы не в пример прекраснее!» (Б.Рассел). Однажды я вошла в спальню и увидела, что он спит в коляске с моей месячной дочкой... молниеносно схватила его за шкирку и шваркнула за дверь – и уж там дала волю гневу! И ведь придушить же мог – к примеру, улечься на голову, как он любил... Какая же я была дура!.. Ведь таким образом он хотел продемонстрировать свою лояльность к новому детенышу, но я очень испугалась за свою малышку… Теперь, оглядываясь назад, я спрашиваю себя: когда всё это началось? Когда всё стало рушится – у нас с моим возлюбленным? Не в эти ли первые недели после возвращения из роддома, когда каждый из нас – я, отец ребенка и мой кот – осознали, что всё идет не по плану… Видимо, мой милый не так представлял себе любовь: рождение ребенка в его планы не входило… как и создание новой семьи – он и со старой-то еще не разобрался. А мне было уже за тридцать, и я очень хотела второго малыша. Я его получила – рожденного от самой большой моей любви, но вскоре у неё стала гаснуть батарейка – кажется, так в песне поётся?..

…Чем тягостнее и безысходнее делались отношения с милым, тем выше поднимался хвост у Бертрана: он повеселел, ластился в меру и к месту, был учтив и ненавязчив. Наступил момент истины: я попросила отца ребёнка покинуть мою жизнь – с тем, чтобы самой взять за неё ответственность… в который раз. А кот вдруг сделался по-новому требователен: совершенно не выносил оставаться дома один! Когда няня уходила с ребенком гулять, а старшая дочь была в школе, драл мебель и обои. А если я уезжала с детьми на выходные к друзьям за город, то и вовсе выходил из себя - делал громадные лужи… причём, аккурат под портьерами, новомодно стелющимися по полу. Я была в диком отчаянии: еще не хватало, чтобы кот диктовал мне условия. И в конце концов он напросился!.. Однажды мы с детьми уехали на все выходные… а Бертран забрался на тот самый платяной шкаф и… сверху про...сал (извините за мой французский) всю одежду. Всю! Все мои платья, все пальто… дублёнку, шубу!! Когда воскресным вечером я вернулась домой и обнаружила случившееся, взревела,  как раненый зверь… схватила Бартика и вышвырнула на улицу. Правда. И в тот момент не чувствовала ничего: никакого сожаления, никаких угрызений совести – ничего, всё, баста, достал… достали эти безответственные мужики! И утром, со слезами перебирая вещи и подсчитывая ущерб, тоже ничего не чувствовала. А через сутки по ночам во дворе стал подвывать кот… Честно сказать, я не смогла в рвущем душу мяуканье различить модуляции голоса Бартика, но была уверена, что это он. Три вечера подряд мы со старшей дочкой выходили в ноябрьскую ночь искать кота, но он так и не нашёлся.

…Спустя несколько лет мы с бывшим возлюбленным анализировали причины нашего разрыва – уже будучи связанными другими отношениями, и он бросил в сердцах: «Да!.. Уж такой ты такой человек – никогда никого не ждешь… Жестокая! Ты не только меня – ты и кота на улицу выкинула!.. Совесть не мучает?». Кургузое обвинение великовозрастного инфанта меня не трогает, а вот эпизод из культового сериала «Lost» вспоминается…Цитата из Мистера Эко – гангстера и священника в одном лице: «…Я служил в пригороде Англии, и каждое воскресенье после службы видел мальчика, стоявшего у входа в церковь. Однажды он признался, что до смерти забил лопатой свою собаку. Он сказал, что пёс укусил за щёку его младшую сестру, и он хотел отомстить. Мальчик волновался, не отправят ли его за это в ад. Я ответил, что Бог поймёт его, если мальчик раскается и, конечно же, простит его. Но мальчику не нужно было прощение: он боялся только того, что, если попадёт в ад, этот пёс будет ждать его...».

 А последний мой кошачий опыт случился почти пять лет назад - вернее, теперь уже предпоследний. Я вошла в очень сложный период – и в формате бизнеса, и в личном: переживала мучительный развод. Предполагалось, что в ближайшие шесть-восемь месяцев придётся много работать из дома, и я снова решила завести хвостатого дружка. На сэкономленные деньги сделала себе подарок: за дикую на тот момент сумму купила в известном питомнике котёнка, тойгера – эдакого маленького кототигра. При выборе породы руководствовалась своими обычными ожиданиями: хотелось, чтобы мой «друг на подушке» был умным, интеллигентным, с чувством юмора (всё-таки, моя главная эрогенная зона – это мозг), красивым, коммуникабельным, ласковым и верным. Котенка забрала в тот самый день, когда умерла Полинка – я об этом писала в «Смерть – это другие». Сразу после похорон, как только смогла хоть чуточку расслабиться, слегла с нервным срывом – и снова кот помог мне пережить личную драму: Мартин лежал у самого сердца, часами методично мурлыкал и перебирал лапками. Через пару дней заметила: что-то не в порядке с его здоровьем - котенок сделался вялым, стал плохо есть, его сразил ужасный конъюнктивит. Вызвала ветеринара: этот бородатый умник, оценив, скорее, не масштабы бедствия в самочувствии моего котенка, а условия его проживания, настоятельно рекомендовал поместить животное в больничку. Что ж, надо так надо… Через неделю малыш вернулся домой – вроде бы подлеченный… но на следующий же день всё началось сначала. С тех пор так и повелось: неделю котенок здоров, две я таскаю его по врачам - сдаю анализы, ставлю уколы, впихиваю витамины и т.д. Вскоре мне пришлось уехать на десять дней в Англию – на очередной показ. По возвращении я просто не узнала своего кота: вздыбленная тусклая шерсть, исхудавший, а живот вздут. Диагноз ему поставила гувернантка моей дочки – вернее, ее сестра-ветеринар… заочно: FIP.  Краткая справка для некошатников: FIP – инфекционный кошачий перитонит – смертельное заболевание (практически, кошачий СПИД), всегда ведущее к летальному исходу. Его вызывает коварный и способный к множественным мутациям возбудитель – коронавирус, и ужас этой болезни в том, что даже в случае определённого вирусоносительства нельзя предсказать, чем всё закончится. Большинство болезнетворных коронавирусов вызывает всего лишь кратковременную диарею у котят – и только, и ни один ветеринар не сможет утверждать, что ваша кошка смертельно больна - до тех пор, пока не будет слишком поздно (nota bene: для людей это заболевание абсолютно безопасно). Не буду утомлять вас всеми подробностями, скажу одно: у моего малыша оказалась самая тяжёлая, злокачественная форма - экссудативный (влажный) перитонит. И с момента виртуальной постановки диагноза началась моя борьба за его жизнь. Все анализы были отрицательные – я не теряла надежду! - но объективные показатели говорили за то, что всё плохо. Я возила его по ветеринарным клиникам – консультировалась, делала УЗИ, откачивала экссудат из брюшной полости, часами лежала рядом с ним на кафельном полу, уговаривая съесть хоть что-нибудь... Я не могла его потерять, не могла бросить Божью тварь, полностью зависящую от меня! Мне казалось, что на фоне всех катаклизмов, терзающих мою жизнь, мой маленький кот - единственное связующее звено между мною сегодняшней и моим будущим… В Японии один за другим взрывались ядерные реакторы – гибли тысячи людей; люди просто умирали – Виталий Вульф, Элизабет Тейлор... даже Барыкин взял и помер (и кто теперь будет гонять его велосипед?..). Доблестная советская милиция вдруг сделалась полицией – как будто это что-то меняло...в стране прошел единый день голосования – в общем, мир жил своей жизнью, но моя!.. моя собственная жизнь протекала здесь и сейчас, на этом кафеле в столовой, где умирал мой кот, и я умирала вместе с ним... Я часами сидела за компьютером, изучая ФИП и коронавирус, отводя взгляд лишь затем, чтобы узнать, как там Мартин: отчего-то он облюбовал мой чехол от ноутбука и слезал с него лишь затем, чтобы доползти до лотка - гордец. Я сделала несколько фотоснимков для владелицы питомника – в качестве подтверждения  происходящего… Она призналась, что отец котенка, американский производитель, оказался вирусоносителем. Здесь, в этом застывшем взгляде моего шестимесячного малыша, сосредоточена вся скорбь животного мира.

Через три дня, во время очередной процедуры откачивания жидкости из брюшины, мой кот умер – у меня на руках.

Заводчица повела себя прилично: вернула часть денег, убрала рекламу и сняла с продаж своих тойгеров - в обмен на фотографии мёртвого Мартина, заключение о причинах смерти из государственной ветклиники и обещание, что  я не буду травить ее в сети. Ярким мартовским утром я приехала в клинику на улице Юннатов – со спортивной сумкой, в которой лежало тельце моего котика, завёрнутое в полотенце…  Чёрт, опять плачу!  Оформляя документы, увидела объявление рядом с приемным окном: «После вскрытия трупы животных не выдаются». «Да как же… как же так?! – обратилась я к дородной приемщице. – А как же - похоронить?.. Есть же кладбище для животных...». «Кладбище здесь… и здесь, - деловито ответила тётка, приложив ладонь сначала ко лбу, а затем – к сердцу. – Подождите на улице – со стороны запасного выхода: я вам сумку вынесу». Я вышла во двор и в оцепенении села на бетонную плиту. Вокруг бушевала весна: солнце низвергалось с небес… терриконы лежалого снега проседали на глазах, и черные ветви тополей глохли от птичьего гомона. Я ничего не видела и не слышала… и вдруг раздался знакомый рингтон: звонила старшая дочка… Голос веселый и загадочный: сказала, что, наконец, готова выдать очень важный секрет, теперь – можно. Она беременна, у меня будет внучка!.. Я стала смеяться и плакать, и снова смеяться! На крыльцо вышла давешняя приемщица с моей сумкой, закурила и, не стесняясь, стала слушать мой разговор. В конце хмыкнула: «Что – жизнь продолжается? Ничего, девка!.. Как-то оно да будет…».

…Когда я забирала посмертные рентгеновские снимки Мартина, главврач ветклиники в качестве утешения выдал мне… дисконтную карту на обслуживание. «Да вы что! – отмахнулась я, – больше – никогда!..». «Все так говорят, -  грустно улыбнулся он, - а потом снова приходят». И оказался прав. Весь последний год я сопротивлялась настойчивому желанию попробовать еще раз, теперь точно последний – девятый: сакральное кошачье число. Младшая дочка несколько месяцев мониторила питомники (выбирали между абиссинцем и бенгалом), а я обратилась за советом к одной своей виртуальной знакомой, чей вдохновенный ум и любовь к кошкам мне очень импонируют. В тот раз я получила жёсткую, но вполне аргументированную  отповедь: мол, это абсурд - рыскать по питомникам, платить деньги за кота, когда в приютах по клеткам сидят сотни хвостатых бедолаг на любой вкус, мечтающих обрести семью! Признаться, ее слова меня очень смутили – и надолго. Я честно прошерстила несколько приютских сайтов и…  сделалась совсем несчастной! Потому что окончательно поняла, что не хочу брать приёмыша – не хочу, и всё!.. а хочу то, что хочу – бенгала, со всеми вытекающими… Почему я снова должна? Должна кого-то спасать, кого-то осчастливливать? А можно спастись самой? Можно и мне кусочек счастья – бенгальского? Это стыдно? Стыдно, что б вот так – чисто для себя, а не в формате мессианства? Саднящее чувство вины перед сиротками, которых я не могла… не хотела полюбить, на полгода отодвинуло решение кошачьего вопроса: я чувствовала себя плохой, плохим человеком – коль скоро чистокровный кот для меня одна из возможностей удовлетворения эстетического чувства. И всё-таки решилась!  «Зачем мне это нужно? – спросила я свою близкую подругу, чей аналитический, лишенный ненужных сантиментов ум мог мне помочь разобраться в собственной мотивации. – Зачем я снова беру кота? Мне есть кого любить и о ком заботиться… Меня тоже любят и оберегают… я реализована, востребована и счастлива – т.е., это не есть сублимация чего бы то ни было, у меня всё хорошо!  К тому же, мой образ жизни… Я так много работаю, а кот – это ответственность! Зачем это мне? Не из любви же к животным…». «Будь честна перед собой, -  резонировала подруга. – Ты это делаешь для себя - из любви к себе! Разреши, наконец, себе полюбить себя же  –  это не стыдно».

Кайласу ровно три месяца… из них две недели мы вместе. Это самый умный, красивый, доверчивый и ласковый зверь из всех – и за что мне такая награда?.. Любимое занятие – дремать у меня на коленях, когда я за ноутбуком. Время от времени он поднимает кверху свою полосатую мордочку, подолгу смотрит мне прямо в глаза и нежно мяукает, используя все свои обертона. И я каждый раз думаю: это - не кот. Это космический пришелец с какой-то кошачьей планеты… причем, сдается мне, здесь – на Земле – он не один засланный казачок… У вас ведь тоже есть такие?