Евгений Гранильщиков родился в 1985 году в Москве. «После школы я стал учиться на мультипликатора и параллельно ходить на занятия в музыкальную школу имени Прокофьева по классам фортепиано и композиции, которая располагалась на соседней улице от моего лицея. После поступил в литературный (ИЖЛТ). Занимался фотографией и историей кино. Дальше — Школа Родченко». В 2013 году Гранильщиков стал лауреатом Премии Кандинского в номинации «Молодой художник» за видеоинсталляцию «Позиции». В 2014 году фильм «Похороны Курбе» участвовал в Международной биеннале молодого искусства, в том же году галерея «Триумф» организовала персональную выставку Гранильщикова «Что-то будет потеряно» в рамках проекта «Большие надежды». В 2015-м международная премьера «Неоконченного фильма» прошла на старейшем европейском фестивале короткометражного кино в Оберхаузене.

Видео сейчас. Мой интерес к искусству начался с фотографии и музыки. На первом курсе школы Родченко я стал снимать видео. Это не были сюжетные вещи. На моей странице на Vimeo есть несколько ранних работ, например, «Письмо». В это время меня интересовал видеоарт. Но не совсем ранний видеоарт, вроде Нам Джун Пайка. А что-то ближе к тому, что сегодня делают Анри Сала, Франсис Алюс, Эйя-Лииза Ахтила.

Новый кинотеатр на Остоженке. Работа на границах современного искусства и кино не является какой-то редкостью. Но в то же время я чувствую, что это разные вещи, и не могу сказать, что я определился со своей позицией — разделяю ли я кино и искусство или, наоборот, свожу воедино. Сейчас я работаю над сольной выставкой в Мультимедиа Арт Музее, которая откроется 9 февраля, и этот конфликт ролей там будет, очевидно, центральным. Я стараюсь создать открытый кинотеатр внутри музея. И построить повествование выставки таким образом, чтобы фильм, который там будет, становился элементом в цепочке других произведений. То есть я учитываю время, которое тратит зритель. Этот зритель обычно не готов смотреть длинный фильм в музее. И здесь он окажется практически внутри фильма, столкнется с режимом кинотеатра, но иначе, чем он привык это делать.

Любовь к скучным фильмам. Почти всегда, показав фильм на фестивале, я сажусь и сильно его переделываю. Видимо, мне довольно сложно смириться с завершенностью как таковой. Все это исходит из моего понимания, что в принципе такое фильм. А фильм — это длительность, которую мы проживаем вместе с ним, точно так же, как мы проживаем время с другим человеком. Это может быть скучный фильм (или человек), но главное — это длительность, которую мы переживаем. В общем, да, я люблю скучные фильмы. Потому что для того, чтобы наслаждаться скучным фильмом, нужно по-настоящему любить это. Так появилась идея «Неоконченного фильма».

Близость. Во всех фильмах и видеоработах я снимал своих друзей. Это объясняется не тем, что мне тяжело пригласить кого-то еще, а тем, что мне интересны прежде всего близкие для меня люди.

Искусство, не работа. Я бы вообще не называл то, как мы снимаем, работой. Съемка может не состояться по самым разным причинам. Например, мы можем встретиться и решить, что нет настроения снимать. Что лучше просто пообщаться, выпить вина и так далее. Это не работа, мы просто делаем то, что нам интересно.

Без конца. В какой-то момент стало понятно, что я не просто не хочу завершать фильм, а даже не представляю, как бы он мог завершиться, учитывая, что политическая ситуация, которая на него повлияла, только набирала обороты. Поэтому я решил, что форма фильма должна быть открыта. Я собирался снимать и добавлять в него сцены до тех пор, пока ситуация не изменится. В какой-то момент предполагал, что фильм может превысить пять или семь часов. Хорошо, что этого не случилось. В итоге я сильно его сократил.

Ничего интересного. Съемки проходили в Москве. В каких-то хорошо знакомых местах. Ничего интересного.

Влиятельная Азия. Пока мы снимали «Неоконченный фильм», я ловил себя на мысли, что невольно использую цитаты, делаю какие-то отсылки в историю кино, но сейчас я, честно, не помню, что именно это было. В любом случае, я наверняка много думал о каких-нибудь азиатских фильмах вроде «Тропической лихорадки» или «Короткого фильма о Филиппинах».

Тень сомнения. Сложно, в принципе, работать с формой кино, не предполагающего какой-то финальной формы. И при этом быть постоянно в стрессовом, подвешенном состоянии неопределенности и сомнений.

Ностальгия. Сейчас этот фильм вызывает у меня небольшое чувство ностальгии, так как некоторые близкие мне люди, снявшиеся там, теперь находятся в эмиграции. Многое изменилось. И сейчас эти изменения особенно бросаются в глаза. Там есть какой-то нерв, ну и смелость. Я люблю этот фильм. Вернее, «антифильм». Мы называли его «антифильм».

Благодарность. Вообще, у фильма не было никакого бюджета. Но нам помогали отдельные люди, которым я ужасно благодарен. Один из директоров Cosmoscow Маргарита Пушкина просто отдала нам свою квартиру для съемок. Плюс нас всегда поддерживал «Гараж».

Два мира. Режиссерское комьюнити практически ничем не отличается от художественного. Это два закрытых герметичных мира. И у этим миров нет точек соприкосновения. Или почти нет. 

Около политики. Надеюсь, мои работы больше поэтические, чем политические. Хотя если под «политическим» понимать, например, способ производства, то да. С другой стороны, фильм, несомненно, затрагивает тему политики, правда, не настолько буквально, если сравнивать с тем, как я обычно высказываюсь о нашей политической ситуации в своих интервью или в частных разговорах. В кино я все-таки стараюсь быть сдержаннее в этом плане.

Будущее. Сейчас я занимаюсь тем, что разрабатываю план отдыха где-нибудь на море. Но прежде закончу новый фильм и открою в феврале сольный проект в МАММ.

ДРУГИЕ ФИЛЬМЫ ПРОЕКТА

Если вы хотите стать участником проекта, присылайте информацию о себе и своей работе по адресу [email protected].