А в декабре непременно поезжайте в Мексику.

Стальная птица перенесет вас через океан и опустит на побережье Мексиканского залива, чей четкий полумесяц свидетельствует о падении здесь некогда громадного небесного тела, положившего конец славной эпохе динозавров.

В декабре в Мексике вы не встретите толпы японцев с камерами и европейцев с рюкзаками. Вас проглотит местная смуглая и невысокая (130–165 см) толпа, витальная, громкая, пахучая, но неагрессивная. Здесь будет тепло, солнечно и пыльно, как московским летом. Но городские запахи будут совсем другими: жареный фастфуд с бесконечных рынков, канализация, пот человеческий, апельсиновые деревья, довольно свежий воздух, выхлопные газы, хлорка на тротуарах.

Мексиканские города во многом состоят из бесконечных вещевых рынков. Они трех-четырехэтажные, тесные, заполненные до предела человеческим муравейником и автомобильными пробками. Впрочем, невероятное количество яростно свистящих регулировщиков вполне успешно помогает этим пробкам ехать, а не стоять. Эта вечная трель звенит неумолчно над мексиканскими городами.

Небоскребы и достопримечательности смотрятся в этом муравейнике так же вызывающе, как высокие мексиканцы в местной толпе.

Долина пирамид, храмы и дома, решетки и портики, музей антропологии в Мехико, текила и мискаль, арачера и кессадилья, гуакамоле и камаронес, поданные на листе плоского кактуса, невероятные стейки — бистек мексикано из изумительной по вкусу и нежности говядины с неизменным моле верде, да и простые, фаршированные сыром, жгучие, как солнце майя, перцы, — все это прекрасно, но...

Есть здесь то, что покруче и пирамид, и майя, и мексиканской кухни.

Однажды вечером в Мехико вышли мы из отеля в надежде набрести на бар и выпить по бокалу «Маргариты». При изобилии харчевен и ресторанов с барами в мексиканском столице, признаться, непросто. Но не ехать же через забитый пробками город в «Хилтон» за бокалом «Маргариты»! И после продолжительного блуждания случайно (или нет!) на 5 de Mayo вошли в старое богемное место под названием «Опера». Пожилой официант с лицом разорившегося латифундиста принес две «Маргариты». Я сделал глоток, потянулся за салфеткой, чтобы вытереть соль с губ, и увидел троих немолодых мужчин, сидящих за столиком, частично скрытым от нас деревянной колонной. Они были одеты в обычные костюмы. Лица их, мимика, голоса, еда на столе, хлеб, вино в бокалах — все было вне времени. О чем они говорили? О начале в далекой Европе мировой войны и о применении немцами на Ипре загадочного рыжего газа? О ноте Циммермана? Об отставке Диаса? О землетрясении в Акапулько? О создании мексиканской компартии? О гражданской войне в Испании? Об убийстве Троцкого? О гастролях Пабло Казальса? Об атомной бомбардировке Хиросимы?

Завороженно мы смотрели на этих трех мужчин, навсегда выпавших в осадок времени. Они говорили, ели, выпивали, совершенно не считаясь с окружающим их XXI веком, не обращая на него никакого внимания. Причем они вовсе и не были стариками.

Что это? Лакуна времени. В Европе такого уже не найти. В Европе вне времени только музеи, исторические здания да деревянные железнодорожные шпалы. И то их уже почти везде заменили на бетонные.

А здесь — живые люди. Сидят, пьют, разговаривают. Слово «ретро» как-то и неуместно в этом случае.

Это несравнимо ни с чем.

Я слизнул соль с края плоского фужера и сделал глоток ледяной «Маргариты» за Мексику, так бережно сохраняющую лакуны времени.

Стоило, стоило ехать сюда в декабре...