По французскому законодательству, фотографы, которые снимают картины, имеют те же права, что и автор картины. Музеи же уже давно отсняли почти все имеющиеся у них предметы искусства и по запросу сдают в аренду слайды на короткое время. Я как издатель плачу музею за аренду слайда, плачу родственникам художника, плачу фотографу. Я обязан составлять отдельные договоры на каждый слайд, и этой бюрократической волоките нет ни конца, ни края.

Если вы хотите выпустить во Франции большой альбом, вам придется проделать громадную административную работу, что сильно влияет на себестоимость этого альбома. Мы констатируем, что это практически убило издательский альбомный бизнес. Выходят только каталоги выставок, потому что проще получить права на слайды, когда один музей передает другому произведения искусства для выставки.

Аналогичный закон был принят в России в 2008 году. Его авторы попытались использовать всю западную практику в этой области. Было ли правильно это в контексте развития российского общества и культуры, не уверен. Теперь я даже не знаю, есть ли у меня права на слайды, которые я покупал последние десять лет у фотобанков издательств. Нужно поднимать все фотокарточки, связываться с музеем, художником, фотографом и заново покупать права либо получать от каждого из них разрешение на использование.

Я понимаю, для чего был принят этот закон. Он ограждает потребителя от недобросовестной информации. Защищает художника или фотографа от неэтичного использования его произведений — например, вы застрахованы, что картины Гогена не будут использованы в рекламе кетчупа или майонеза. И, наконец, он гарантирует высокое качество репродукций. Скажем, если я решил выпустить альбом с репродукциями Матисса, то все оттиски, которые я хочу использовать, я посылаю на утверждение внуку художника, Клоду Дютуи. Если оттиск чуть-чуть красный или чуть-чуть синий, то есть, нарушена цветопередача, он оттисков не подпишет.

Но я не уверен, что художники стали лучше жить после принятия закона. Эффективнее другой механизм — когда художники после продажи картины на аукционе гарантированно получают четыре процента от цены «молотка».

К тому же остается такой скользкий момент, как реклама творчества. В принципе, любой художник, как только увидит нарушение своих авторских прав, должен начинать судебный процесс. Но ежедневно выпускаются фотографии картин безо всякого разрешения. И художник доволен, потому что это реклама. Когда в журнале есть фотография картины, положим, Дубосарского — Виноградова или Кулика, то для них это хорошо, хотя формально им следует идти в суд.

Сверх всего, даже обладание картиной не дает вам права ее репродуцировать — если следовать логике закона. Таким образом, отныне перед коллекционером стоит проблема правообладания, перед издателем — проблема репродуцирования, а родственники художника должны оценить, на что они имеют моральное право, быть ли им жмотами. Но самый сложный выбор встал перед художником, творцом: бесконечно судиться и тратить на это тонны времени или все же продолжать творить.

Копирайт в таком виде, в котором он существует сейчас, душит творчество и человеческую щедрость, воспитывает сутяжнический инстинкт и просто убивает издательский бизнес.

На мой взгляд, было бы лучше, если бы законодатели обратили внимание на совершенно бредовый налог на импорт произведений искусства. В стране, куда после революции были привезены считанные западные картины, этот налог продолжает действовать! А, значит, ни через 20 лет, ни через 30, ни даже через 40 здесь не появятся большие коллекции западного искусства. Все богатые русские, которые покупают западное искусство, держат его у себя в Лондоне. Для развития русской культуры это катастрофично.