— Мартини, — гордясь вычитанным, объяснял я друзьям, — это вермут и джин с лимоном.

В магазинах, однако, не было даже лимонов. Их пришлось заменить лимонной кислотой, стянув белый порошок у мамы на кухне. С джином вышло проще: что это, никто не знал, поэтому купили «Московской». Зато вермута надежного — бобруйского — разлива было хоть залейся. Получив литра полтора мутной жижи, мы разлили ее по бокалам и пустились в загул. Через час блевали все. С тех пор один из нас стал физиком, другой — лириком, третий — врачом, четвертый — мормоном, пятый продает оружие канадской армии, и никто не любит мартини, хотя остальное — всегда пожалуйста.

Сам я никогда не был особо разборчивым. По мне всякая водка хороша, кроме уж совсем отвратительной, но такой здесь и не торгуют.

 —  Тайна водки, — говорит мой друг, тот самый, что торгует оружием, — в том, что, сама лишенная вкуса, она все делает вкуснее.

—  Как Бог, — добавил мормон.

— И любовь, — согласился я, и все, включая мормона, выпили, потому что не пил только великий Похлебкин.

Он сам мне это написал, но я ему не поверил: алкоголь слишком часто упоминается на его страницах. Из следующего письма выяснилось, что это не в счет, потому что своевременно употребленное за обедом входит в трапезу, как соль, перец и салфетки. С педантизмом ученого гастронома Вильям Васильевич объяснил, какую настойку (чистую водку он не признавал) подают к икре, как с супом пьют херес, кахетинское — с дичью, портвейн — с грушей дюшес и сыром стилтоном, сладкий ликер — с кофе, горький — после него. Насчитав 11 перемен, я навсегда успокоился и никогда себе ни в чем не отказываю.

Чтобы пить от души, достаточно присматривать за телом. Прежде всего, не позволяйте ему выпивать в одиночку. Алкоголь, как счастье, умножает радость, когда мы им делимся. 

Во-вторых, только у Шолохова «после первой не закусывают». На самом деле еще как. Быстрый танец вилки с рюмкой ведет застолье в темпе обратного крещендо. Стопка под острое, другая — под соленое, третья — под грибок, четвертая — с горячим... Впрочем, считать все умеют. Важно вовремя снизить (а не повысить, как говорит дикая — дворовая — мудрость) градус, плавно перейдя на вино, чтобы не свалиться к десерту.

Третья хитрость застолья — в его пределе. Но чем считать алкоголь — стаканами? спиртом? песнями? дракой? У меня есть универсальный ответ, который годится на все случаи нетрезвой жизни. Мера пьянству — аппетит: пейте, пока хочется есть.

Конечно, это сейчас я такой умный. Молодым — по бедности, глупости и от безделья — я нарушал все правила, включая собственные. Я пил сытым и натощак, днями и ночами, что попало, но — не с кем придется. Даже тогда, зная границу беспутству, мы выпивали в сопровождении дам, чтобы не ругаться матом, чокались с видом на изысканный пейзаж и говорили только о прекрасном, запрещая себе ругать власти.

Точно так я собираюсь встретить и эти праздники: с Новым годом!