Вадим Рутковский: Отчего люди летают. «Экипаж» в «Движении»
«Экипаж» — не официальный ремейк знаменитого советского фильма Александра Митты, но этакое вольное посвящение-переложение, приключенческий фильм из жизни сотрудников гражданской авиации, с камео самого Митты — он появляется в начале, наземным рабочим техслужб, наблюдающим, как разжалованный до стажера (за своевольство и неуважение к продажным коррумпированным чинам) капитан Гущин (Данила Козловский) пытается на тренажере справиться с запредельной по сложности задачей, поставленной строгим экзаменатором Зинченко (Владимир Машков). Есть небольшая роль и у Александры Аасмяэ-Яковлевой (в старом «Экипаже» она играла стюардессу Тамару, любовницу бортинженера Скворцова — Леонида Филатова): ближе к финалу, на экстренной летучке авиадиспетчеров и высокого руководства, она решительно требует «готовить Петропавловск» — ближайший аэродром, куда, несмотря на грозу, наши бравые летчики Гущин и Зинченко должны посадить покалеченный самолет с эвакуированными при извержении вулкана людьми. Вообще, «Экипаж» с его десятками больших и маленьких «вкусных» ролей доходчиво напоминает, что с чем угодно в нашем кино дело, может, и швах, но только не с артистами, причем, всех поколений (молодежь ничуть не теряется на фоне Сергея Шакурова или Василия Мищенко) — они ухитряются «держать спину» и быть достоверными в самых чудовищных обстоятельствах. А таковые частенько предлагает «Экипаж», сделанный с поразительной для своих блокбастерных амбиций неряшливостью. Жанр, который в киноведении советских лет именовали фильмом катастроф, в последние годы превратился в фильм-катастрофу, и «Экипаж» в иные моменты выглядит именно как катастрофа. Черт с ней, с драматургической, скажем мягко, прямотой или лютой неправдоподобностью — это не беда, не за психологическими кружевами и реализмом мы ходим на блокбастеры. Удивляет монтажная сумятица, натурально халтура, когда диалог героев начинается у рамки металлоискателя, а продолжается с той же фразы на эскалаторе, до которого сколько-то, да идти, когда сцена с потасовкой на борту резко обрывается, чтобы в следующей нам уже словами сообщили, что стюарду разбили нос, когда разговор персонажей в лифте показывают и изнутри, и снаружи, не изменяя при этом звук, — и таких мелочей тысяча. Есть чудеса и позначительнее, вроде курьезнейшего военного переворота в неназванной африканской стране, секса в расфокусе (должного, что ли, этим расфокусом напомнить об эротической сцене, снятой у Митты сквозь аквариумное стекло?) или того самого землетрясения, сотрясающего декорации, на фоне которых картонный треш Эда Вуда кажется верхом технического совершенства. Но что толку брюзжать? В Омске фильму устроили стоячую овацию, и в прокате «Экипаж» делает хорошую кассу, а когда говорят деньги, критикам надобно заткнуться. С другой стороны, если проявить усидчивость и не сбежать на середине, скепсис укротишь и свою порцию эмоций получишь: в кульминационной части есть несколько удачных эпизодов, заставляющих поверить в искренность режиссера Николая Лебедева, представившего свою работу фильмом «о небе и хороших людях».
Эмоции, похоже, будут доминировать на четвертом «Движении», по традиции открывшемся маленьким спектаклем от Алексея Аграновича. На этот раз с участием Евгении Добровольской, Игоря Черневича и Полины Виторган, разыгравших трогательную миниатюру о возрасте и поколенческом дисконнекте — под аккомпанемент фрагментов из фильмов Динары Асановой. И «Экипаж» парадоксальным образом вписался в заявленный на открытии мотив. Этот фильм, конечно, на полюсе, противоположном другим участникам «Движения». И не дебют, и снят задорого (а «Движение» делает акцент именно на независимом кино), и все ходы просчитаны (а режиссеры-конкурсанты опираются на интуицию и поиск). Вот Гущин, герой Козловского, говорит: «До сих пор не понимаю, как надо, как не надо», тогда как авторы «Экипажа» про «как надо» все понимают (пусть еще и не очень умеют). Но этот самый «Экипаж» показывает нынешним начинающим возможное будущее, пути потенциального развития режиссерской судьбы — на примере 49-летнего Николая Лебедева. Его дебютный триллер «Змеиный источник», снятый в 1997-м, в короткий период расцвета студии им. Горького, сделавшей ставку на малобюджетное жанровое кино, вполне мог бы участвовать в «Движении», существуй такой фест в мучительные для кинопроката 90-е. В сети можно встретить воспоминания о негативной реакции тогдашнего председателя Союза кинематографистов Никиты Михалкова, клеймившего фильм за «бездуховность» и ложный образ русской провинции (я ничего такого не помню, но почему бы и нет, мотивы, заимствованные из джалло и хорроров, вполне могли Михалкова смутить). Лебедев мог пойти по пути радикализации своих жанровых опытов, но выбрал прямо противоположное направление глянцевого мейнстрима, шлифуя большой стиль — от холодноватого оммажа советской военной классике «Звезда» и неудобоваримого «Волкодава» к точеной «Легенде №17», сделанной, как и «Экипаж», на михалковской студии «ТриТэ». Надо бы дожить года до 2030-го и посмотреть, чем будут заняты дебютанты-2016, кто из них, подобно Лебедеву, отхватит две Госпремии, кто пойдет другим путем.
Есть надежда на сюрпризы каждый день — «Движение» отличается отменной кураторской программой. О двух фильмах могу — и очень хочу — сказать уже сейчас. Короткометражные «Это мой папа» Анны Симаковой и «Святый Боже» Владлены Санду участвуют в неигровом конкурсе «Движение. Жизнь» и объединены в один сеанс. И что это за сеанс! Укол в сердце, удар в солнечное сплетение, сильнейшая эмоциональная встряска — и эмоции не рассчитаны по учебникам, всё из жизни, только органика.
«Святый Боже» ученицы Алексея Учителя Санду (на прошлом «Кинотавре» был отмечен ее игровой фильм «Кира») — бескомпромиссно откровенное признание, видеодневник, в первой части которого сама Владлена на статичном плане рассказывает о покойной матери и мытарствах своей семьи, вынужденной бежать из пылающего Грозного (подчеркнуто литературный язык монолога делает рассказ еще более шокирующим), во второй — снимает бабушку, незадолго до смерти. Это публичная исповедь превращает в произведение искусства собственную боль, страх, травмы, невыносимые воспоминания; удивительно, но построенный на духовном самообнажении фильм не вызывает, казалось бы, неизбежного при чужих признаниях чувства неловкости. Потому что не клянчит сочувствия и не программирует твою реакцию, играет с тобой, зрителем, на равных, доверяет, делится, приглашает в соучастники, но не эксплуатирует. На абсолютном доверии построен и «Это мой папа» Анны Симаковой, предельно просто снятый, но отправляющий тебя на американские горки эмоций. Фабула — в одно предложение: Анна и ее муж Сергей, заменившие одиннадцатилетнему Стасу родителей, едут на каникулы в Таиланд, где мальчик должен повстречаться со своим биологическим отцом. Все, пустяк, казалось бы, сделанный без малейших изысков: нажали rec и готово. Но смотрится эта странная семейная хроника как триллер, в котором источник напряжения — обычные люди, их нутро, природа, поведение. А в финале «Это мой папа» оборачивается, как все тот же «Экипаж», чистой мелодрамой. Только мелодрамой документальной, несымитированной и потому особенно ценной. Сила, как водится, в правде.