Почему мы начинаем сравнивать

Задолго до появления ребенка на свет будущие родители начинают фантазировать, каким он будет. Это происходит потому, что все мы стараемся избежать неожиданностей: так менее страшно.

Эти фантазии возникают из нескольких источников. Первый — родители и близкие люди. Они говорят, что вы будете чувствовать, когда у вас появится ребенок, как нужно реагировать, что делать, а что нет. Вы начинаете сравнивать, и если ваш опыт отличается от их, значит, что-то пошло не так.

Моя первая дочь родилась в Ленинграде в 1988 году. Будучи молодыми родителями — моей жене было тогда 19 лет, — мы не сильно беспокоились по поводу беременности, и к врачу она впервые пошла между четвертым и пятым месяцами. Узнав об этом, врач сказала: «Ты что, хочешь идиота родить?» Одной фразой она запустила механизм сравнения: будущая мать начинает бояться за ребенка. Вторая дочь родилась в 1993 году в Тель-Авиве. В этот раз моя жена заранее пошла к доктору, чтобы узнать, что можно, а что нельзя есть и пить. Врач недоуменно на нее посмотрел и посоветовал поменьше употреблять алкоголь. В первом случае мы имеем неопытную молодую мать, во втором — встревоженную.

Второй источник фантазий — это общественное мнение, которое формируется под влиянием телевидения и «умных» книг. Он усугубляет ситуацию и поддерживает возникшее ранее напряжение.

Третий источник — это сравнение с собственным опытом: что мы помним, что нам про нас рассказывали, что думаем. Формируются мифы, например: дети должны читать в четыре года. Я уверен, что читать в столь раннем возрасте — это противоестественно.

Каждый из источников все больше раскручивает механизм сравнения. Соседка по лестничной клетке сказала, что у девочки кривоватые ножки, и мы сразу начинаем задумываться, хотя до этого не обращали на это внимания. Моя старшая дочь родилась с очень кривыми ногами — сейчас она актриса, и с ногами у нее все в порядке, но тогда мы были в панике. Петербуржцы, пережившие блокаду, ассоциируют кривые ноги с рахитом. Перепуганные, мы побежали по врачам, но они толком ничего не говорили, а лишь смотрели с подозрением. Мы поехали в Израиль, и там выяснилось, что у ребенка просто недостаток витаминов и нужно больше бывать на солнце. Наша паника началась вне зависимости от нас — мы поддались внешнему влиянию. Мы все равно занимались бы этим вопросом, но общественное мнение нас заставило волноваться в разы сильнее.

Любые родители ожидают, что у них родится умный и послушный ребенок, но не всегда так случается. Ребенок может не оправдать ожиданий. Изначально родители имели свои представления о том, кто у них появится, каким он будет: им «рассказали» об этом окружающие люди, «умные» книжки, подсказали какие-то собственные мысли и воспоминания. А получилось не так. Рождение ребенка — это «свидание» с новым и незнакомым человеком, отличным от всех тех, с кем мы когда-то встречались. Мы даже не можем быть уверенными, какие гены всплывут, из каких поколений. В такой ситуации нет смысла сравнивать, нужно просто готовиться к встрече.

Как механизм сравнения переходит от родителей к детям

Чем старше становится ребенок, тем сильнее растет напряжение родителей. Дело в страхах: мы опасаемся, а потому начинаем искать подтверждение, что все в порядке. Пока он маленький и находится дома, мы не сильно переживаем. Когда приходит время выходить на детскую площадку или идти в детский сад, механизм сравнения начинает раскручиваться: вокруг много детей, они читают, пишут и все делают самостоятельно. Другие родители рассказывают о достоинствах свои чад. Нужно помнить, что каждый хочет похвастаться своим ребенком, а потому все склонны к преувеличению. В тот момент, когда мы говорим, что у кого-то что-то лучше, в 90 процентах случаев это верно лишь в нашем воображении.

Чем старше ребенок, тем сильнее общественное давление: на него начинает влиять некая идеологическая машина, которая подсаживает ребенка на сравнения и делает нам подобным. В детском саду один малыш подходит к другому и говорит: «А у меня новая машинка». В этой ситуации есть несколько возможных реакций. Второй может ответить: «А у меня еще круче» или «А у меня нет», или «Мне папа купит лучше», после чего попросит купить ему такую же. Но есть еще один ответ: «Я сейчас сломаю твою машинку». В России это часто встречающаяся ситуация. Она задана определенными общественными рамками, которые обязывают не поддаваться, не оказаться хуже, победить. Дети копируют это поведение в семье и у своих сверстников. Система начинает воспроизводить сама себя. Во многих других странах такое почти невозможно. Например, дети из среднестатистической школы Израиля на сообщение о новой машинке друга ответят: «Круто! Дай поиграть!» Высший пилотаж — это сказать: «Я очень рад за тебя», — для этого нужно отрефлексировать собственную радость, на это способен ребенок не раньше семи-десяти лет.

Когда ваш ребенок задает вопросы, сравнивая себя или вас с другими, спросите: «Почему это важно?» Возможно, в этот момент он оправляет вам какое-то Я-сообщение. Необходимо понять, что он хотел этим сказать.

На подобное сознание, в первую очередь, влияет устройство системы образования: в европейских школах отсутствует элемент соперничества. У нас же с первого класса соревнование подкрепляется оценками, одновременно с этим учителя начинают сравнивать детей между собой: кто лучше, а кто хуже. Чтобы избежать сравнения, многие вузы сегодня переходят на безэкзаменационный прием и через месяц производят отбор. Это делается для того, чтобы избежать расталкивания локтями и возникновения дефицитного сознания.

Втягиваясь в соревновательный процесс, ребенок становится управляемым. «Хороший мальчик доедает суп до конца», — говорят ему родители. Когда ребенок вырастает, он автоматически начинает воспроизводить ту же модель, даже если не хочет этого. От повторов результат закрепляется. То же самое происходит, когда мы кричим на детей: повышение голоса — это многократно повторяемая модель, в которой мы уже принимали участие раньше. Мы можем считать крик самым плохим инструментом в мире, но все равно будем впадать в неистовство и орать.

Так происходит потому, что в нас говорит животное начало: мы знаем, что в природном мире побеждает сильнейший. Когда мы заявляем, что сравнивать естественно, мы имеем в виду звериную часть своей натуры. С одной стороны, мы хотим быть лучше, считаться самыми красивыми, всем нравиться — это инстинкты. С другой — есть человеческое начало, которое заставляет нас рефлексировать, проверять, сомневаться. В этом противостоянии нужно принимать решения. Видя еду на шведском столе, мы стараемся унести как можно больше, хотя являемся приличными и не очень голодными людьми. Это инстинкт: мы берем про запас. Когда на дороге с нами равняется чужая машина, мы вдавливаем педаль в пол, чтобы обогнать, даже если никуда не торопимся. После оперы несемся в гардероб, чтобы забрать пальто раньше других. Нас затягивает в этот механизм, но мы способны отойти от него. Мне кажется, что человеческие взгляды устроены иначе, и за шведским столом мы вполне можем съесть один маленький бутерброд, потому что сейчас хотим именно его.

Наше соревнование выгодно для окружающих: мы становимся контролируемыми и понятными. Не думаю, что есть люди, которые специально включают в нашу жизнь соревнование — они делают это так же инстинктивно, как мы. Но отказаться от этого трудно, потому что так удобнее.

Как удержаться от сравнений

Чтобы удержаться от сравнений, попробуйте понаблюдать за собственными механизмами их запуска. Это очень интересно. Попытайтесь заметить, в какой момент сомнения начинают вас одолевать потому, что ребенок еще не читает. Какие ощущения вы испытываете, когда соседка говорит про кривые ножки ребенка. Скорее всего, вы начинаете чувствовать страх — но как именно? Все наши реакции — физические, телесные. Например, когда нам обидно — особенно это касается женщин, — мы перестаем дышать. Это инстинкт: происходит полная мобилизация тела. Но если мы вспомним, что мы люди, что у нас есть не только инстинкты, но и рефлексия, и попробуем вдохнуть, мы получим совершенно иной результат. Когда наших детей сравнивают, а нам говорят, что мы плохие родители, с нами происходит целый ряд физических, абсолютно осязаемых реакций. Мы не пробовали не сравнивать, потому что не знаем, как этот механизм запускается. Это необходимо узнать.

Мы часто попадаем в ситуации выбора и сравнения, но не обязаны принимать эти правила игры. У каждого из нас есть любовь, близкие, любимое дело, понимание того, чем мы хотим заниматься. Это не значит, что нам обязательно нужно кого-то победить.

Чемпионат Европы породил множество реакций, возникла целая волна мероприятий на любимую тему «мы всех порвем». К ЧЕ готовятся как к бою. Волна не останавливается на болельщиках, она захватывает телевидение, радио, наших знакомых. Это механизм, который мы не контролируем. Идя по улице, услышав фразу «наших бьют», мы мобилизуемся, потому что «нашим» нужно помогать — нас так учили. Когда я прилетаю в Москву, я вхожу в московский ритм по дороге от аэропорта до города, видя рекламные плакаты с фразами вроде «у нас лучше», «здесь больше и ярче», «ты можешь стать круче, если сделаешь то-то». Нас невольно втягивают в ловушку сравнений: мы не замечаем, как становимся частью этой системы.

Сейчас общемировая тенденция — движение в сторону наблюдения. Человечество давно приняло гипотезу, что все люди разные, и понятие нормы сильно расшатано. Нормой считается то, что ребенок начинает читать в четыре года. У 25% детей есть синдром дефицита внимания и гиперактивность (СДВГ). Одним из признаков СДВГ считается неумение сосредоточиться на одном деле. Современные дети способны одновременно делать несколько вещей, например, учить уроки, слушать музыку и смотреть мультфильм. Нынешнее мироустройство провоцирует многозадачность. Взрослые люди считают такое поведение неправильным, основываясь на опыте из своего детства.

Не так давно люди жили в пещерах, убивали животных на улице с целью употребления в пищу и не воспринимали женщин как полноценных людей. Но мы справились с этим. Это эволюция. Внимание к себе, понимание, что я сейчас делаю, поможет нам и сравнений избежать.

Вопросы к Диме Зицеру

Что делать, если ребенок, понимая, что он не сможет победить в игре, просто уходит и отказывается играть?

Во-первых, попробуйте играть не в соревновательные игры, а, например, в ролевые. По принципу игры «дочки-матери». Подойдет и все то, что связано с искусством, например, рисование. Во-вторых, нужно научить ребенка получать удовольствие от игры, а не стремиться к победе. Так же, как когда он ест мороженое: ему нравится процесс, нет цели доесть быстрее. Если он уже достиг возраста семи лет, можно перед началом игры поговорить с ним про рефлексию: зачем и как мы играем.  

Если дети увлечены спортом, как избежать втягивания их в систему сравнения?

Если спорт — это хобби, то не нужно сравнивать. Играя в футбол, нужно вести себя так же, как если бы вы рисовали картину или играли на гитаре. В моем детстве мы играли в футбол просто так, не ведя счета.

Если это взрослый спорт, то ничего не поделаешь: элемент соревнования в нем очень сильный. Но уходу в спорт должен предшествовать сознательный выбор.

Нормально ли сравнивать себя с самим собой? Например, когда я бегаю, я достигаю новых рекордов. Это дает стимул.

Главное, понимать, зачем вы это делаете, почему сравниваете: если бег приносит вам удовольствие — это хорошо. В моем детстве было соревнование по поеданию пышек, и я победил, съев 17 штук. Одержав победу, я должен был получить удовольствие, но почувствовал лишь боль в животе.

Разве сравнивание себя с кем-то не дает стимул к развитию?

Я считаю, что развитие заключается не в этом. Любой человек может использовать сравнение как личный инструмент. Но опасность в том, что другой человек рассказывает вам, каким надо быть, как вы должны вести себя в определенной ситуации. Это лишает вас самости, вы находитесь в жесткой системе координат, которую задают общество, семья, школа и так далее. Но вас в ней почти нет. Вы сами не понимаете, хотите вы это делать или нет, хорошо это или плохо. Вам говорят: «Когда вырастешь, будешь благодарен». Но так ли это? Можно быть благодарным лишь из вежливости. К моей учительнице по фортепиано пришел ученик. Он осознанно для себя решил, что хочет научиться играть. И знаете, сколько ему было лет? 52!