«Малышка, я мог бы тебя пригласить в гости и хорошенько *****ть, но ты страшненькая. Смешно наблюдать за недо...и телками, твой ФМГ меня забавляет. Выписать тебе мужика? В Москве есть такая услуга» — так сдержанно и достойно ответил глава компании Aviasales Константин Калинов Ольге Страховской, главному редактору журнала Wonderzine, на критику своей рекламной кампании. (ФМГ, фимоз головного мозга, — термин с Lurkmore, означает крайнюю степень тупости.)

Не знаю, как Ольге после этого жить. Наверное, она немедленно разревелась и пошла ломать все свои вибраторы с горя, и удалила Tinder, осознав свою сексуальную безнадежность, немедленно начала курс жестких антидепрессантов и купила три бутылки водки, чтобы хоть как-то снять невыносимую боль, которую причинил ей безжалостный этот комментарий.

Видимо, Константин, а с ним и многие другие искренне, от всей души считают, что адекватную женщину можно обидеть нежеланием заниматься с ней сексом. Возможно, в своей прелестной наивности они, правда, думают, что это заронит некие сомнения: «Ой, а я-то действительно скорее страшненькая, чем не страшненькая, и вот тот парень в баре сначала посмотрел на меня, а потом отвернулся, и все — мне больше не жить, мне уже 35, это конец».

Мужчина такого типа, если он не согласен с мнением женщины, пишет: «Да ее просто никто и никогда, да посмотрите на нее — она же не факабельная» — и выдыхает с облегчением, ему хорошо, он сделал свое черное дело, он сбил с ног, вдарил по солнечному сплетению, достал свой отросток, обмочил с ног до головы, пнул в печень и гордо ушел, плюнув на прощание.

Есть такие мужчины, которые на самом деле считают, что секс — это инструмент унижения.

К подруге как-то раз ночью заявился бывший муж, очень пьяный. Она не ждала большей беды, чем легкий скандал, поэтому впустила его. Он ее побил и изнасиловал. Это был тот самый мужчина, которого она когда-то страстно любила, от которого родила двоих детей. Который прижимался к ней по ночам семь лет, делал ей массаж, когда она уставала, утешал, когда у нее были трудности. Этот самый человек понимал, что избитая, дрожащая женщина ничуть не хочет с ним секса, что он противен ней, он ее пугает. Но он занялся с ней сексом — чтобы еще больше напугать, еще больше обидеть. Чтобы показать свою власть. Потому это сука бросила его — и должна быть наказана.

Не надо думать, что это единичный случай. Такое происходит чаще, чем может показаться.

Секс для мужчин — это могущество. (Не хочу обобщать, но в том или ином виде это правдиво для большинства.) Патриархат так устроен, что его основной признак — эксплуатация женщин. Для секса, для рождения детей, для домашней работы.

«Я не хочу тебя, ты старая и страшная» — способ показать, на чьей стороне сила. Как будто после этого женщину переоденут в рванину и выселят за границу поселения — в амбар для нефакабельных.

В обществе с сильным креном в патриархат эти дерзкие заявления срабатывают. Потому что женщина и так каждый день раз по тысяче беспокоится о своей сексуальной форме, о том, представляет ли она интерес для мужчин, достаточно ли она восхитительна, чтобы быть хорошим предложением.

Такая женщина тоже стремится обозначить свое сексуальное господство: «Ты не выбросил мусор, сегодня не будет секса», «Ты напился, секса не будет неделю», «Ты не поставил молоко в холодильник — никаких оральных удовольствий целый месяц».

«Ты что, с ума сошла?! Мужчина не должен знать, что ты тоже хочешь секса, а то вся система рухнет!» — восклицала героиня одного женского сериала.

В чудесных сериях «Клиники» медсестра Карла, девушка хирурга Терка, то и дело наказывает его лишением физической близости. Когда я смотрела «Клинику» лет десять назад, это не задевало. Это было нормой, наверное. Сейчас, в 2016-м, это шокирует: ведь получается, что секс для женщины — не только удовольствие (и удовольствие ли вообще?), но и предмет для манипуляций.

Жизнь прямо-таки переполнена животной чувственностью: женщины отказывают в сексе в назидание, мужчины насилуют, чтобы поставить бабу на место.

И проблема не в том, что в этом мире есть идиоты — это не новость, — а в том, какое оружие они используют. Великий знаток человеческой натуры Константин Калинов уверен, что его страстная речь об отсутствии секса в жизни Ольги Страховской может ее обидеть. Еще лет пять назад мне самой хотелось написать в ответ на такие выступления: «Да что вы обо мне знаете, да я по десять раз в день!» А сейчас я думаю: «Ну что за дурачок?» — если вообще обращаю на это внимание.

Но если люди до сих пор используют такие выпады, значит, есть благодарная аудитория. Например, женщины, которые искренне верят в то, что чем дольше они не будут спать с мужчинами, тем более серьезно они к ним будут относиться.

Это ведь тоже манипуляции сексом. По схеме: «без кольцо — ни цо-цо». То есть женщина сама себя преподносит исключительно как объект секса, рассчитывая, что ради коитуса мужчина станет ее мужем. Здесь отсутствие секса — испытание, а сам секс — награда мужчине, а не взаимное удовольствие.

Я знаю девушку, которая несколько месяцев вот так общалась с мужчиной, казавшимся ей выгодной партией, а сама тащила домой из клубов и баров молодых людей, с которыми снимала напряжение. Мужчина как бы наказан, то есть заранее виновен — в своих желаниях, в своей сексуальности.

Мужчина никогда не перестает быть виноватым — после очередных секс-голодовок, объявленных за проступки, он заводит любовницу. А если женщина узнает, что есть любовница, она идет и спит с первым попавшимся человеком ради мести. Око за око. Вагина за вагину.

Секс уже и наказание, и воздаяние.

И это ответ женщин на мужское влияние в сексе. На их потребительское отношение: если ты молода и более-менее красива, то я тебя, так и быть, чпокну. Ты чуть пополнена и постарела — найду любовницу посвежее. Ты плохо себя вела — я тебя изнасилую.

В обществе, где женщина — товар, а мужчина — покупатель, секс — это не радость, не близость, не высшее проявление влечения. Секс — это объект торга. Это сделка. Секс становится чем-то вроде имущества, которое можно украсть, можно получить нечестным путем.

Даже самый злой, тупой и одержимый человек понимает, что он не может насильно овладеть удовольствием. Он не может заставить другого человека быть счастливым.

Но люди не считают секс удовольствием. То есть, конечно, в каком-то смысле — да, но по большей части секс для них — это лишь довольно тревожный способ взаимодействия между людьми, они его покупают тем или иным способом, заслуживают, получают силой, с помощью мошенничества (например, спаивают партнера) или обмана — дают обещания, которые не собираются выполнять.

Люди — в этом случае означает мужчины. А женщины подыгрывают: они за весь этот дурацкий секс хотят бонусы — либо подарки, либо замужество, либо положение в обществе, если партнер — значительное лицо. Поэтому они используют секс как розги — для устрашения, наказания, для того, чтобы обидеть, поставить на место.

Людей, которые секс воспринимают лишь как секс, без всяких осложнений и скрытых намерений, очень мало. И мало кто может похвастаться, что он — один из них. Я сама года три назад ляпнула мужчине: «Если ты что-то там сделаешь — секса не будет неделю!» Допустим, это была шутка, хоть и кошмарная. Но ведь так или иначе я допускала, что подобная угроза — способ воздействия. (Представляю, как бы я корячилась эту неделю. Смешно, если бы не было так грустно.)

Это безумие живет в каждом. И плохо это в первую очередь потому, что мы лишаем себя радости. Радости единения с любимым, или с нелюбимым, но желанным человеком, радости быть честными в своих эмоциях, радости быть откровенными и открытыми, радости секса без всяких косвенных причин и шкурных интересов.

Секс — это не воздаяние, не награда, не подарок. Секс — это удивительное занятие, которое сразу двум (ну, или больше) людям приносит удивительное счастье, объединяет их, дает возможность ощутить близость, доверие и невероятное физическое удовольствие. Только таким он и может быть, а все остальное не более чем имитация.