Моя мама не любит жать на клаксон. В привычной ситуации, когда водитель впереди не успевает газануть сразу же после переключения светофора, она спокойно ждет. Идет время, зеленый горит. В конце концов водитель либо сам замечает, что можно ехать, либо ему об этом гудками напоминают те, кто выстроился позади моей матери. Движение возобновляется. Но маме моей никто, конечно, «спасибо» не говорит.

Уже много лет я убеждаю мать, что неплохо бы научиться хоть изредка сигналить. В конце концов, это почтенная водительская традиция. Сто лет назад с конвейера сошла «Модель Т» Генри Форда. На ней, у бокового окна рядом с водителем, была установлена резиновая груша размером с грейпфрут, к которой крепился витой медный раструб. Это был клаксон — одно из немногих устройств для удобства водителя, которые входили в базовую комплектацию. Так что автомобиль, который «поставил на колеса весь мир», в то же время заставил весь мир пожалеть о том, что это произошло, — дал сигналящим массам клаксон.

И вот у нас есть клаксон. Официальной статистики на этот счет не существует, но известно, что в мире сейчас ездят по дорогам около миллиарда автомобилей – ездят и, соответственно, сигналят. В густонаселенных городах Индии и Китая, где по старинным жилым кварталам прокладывают себе путь орды недавно севших за руль водителей, гудки звучат непрерывно и служат главным фактором шумового загрязнения. В июле дорожная полиция Мумбаи инициировала Движение без звуковых сигналов, во главе которого встали водители такси, обещавшие не пользоваться сигнальными устройствами. В прошлом году вышел запрет на подачу сигналов в центре Шанхая — в скором времени он распространится на весь город. В Дакке просто-таки нет спасения от клаксонов, Каир — их неофициальная мировая столица. В Исламабаде, Хошимине, Лиме, Катманду, Аккре и Нью-Йорке с ними тоже все не слава богу.

Теоретически клаксон служит целям безопасности, его по праву можно назвать первым в мире «устройством предупреждения столкновений». Другое дело, что неизвестно, скольких аварий он помог избежать на самом деле. С первых дней автомобильной эры высказывались сомнения, не служит ли клаксон дополнительной причиной дорожных происшествий, — ведь он перекладывает ответственность с того, кто сигналит, на того, кому сигналят. Так, некий Лондонец в 1912 году пишет в газету The Times: «Шоферы остаются безнаказанными лишь на том основании, что, прежде чем задавить пожилого глухого полковника, женщину в летах, глухую и слепую на один глаз, или же опрокинуть другой автомобиль, причинив увечья трем или четырем пассажирам, они прогудели в клаксон…  Всех этих несчастий можно было бы избежать, приняв обычные меры предосторожности. Но у нас считается, что вместо этого достаточно нажать на клаксон».

К 30-м скептическое отношение к звуковым сигналам только крепнет. Сначала в Париже, а затем в Лондоне водителям запретили пользоваться клаксоном по ночам. В 1935 году мэр Нью-Йорка Фиорелло Ла Гардиа (La Guardia), вводя такой же запрет, с похвалой отозвался по радио об английском опыте: «Принятые там меры принесли столь положительный результат, что никто в городе не требует их отмены. Развернутая против клаксонов кампания заставила водителей ездить аккуратнее, отчего число аварий, смертельных случаев и увечий значительно сократилось».

Мэр отметил, что введение запрета уменьшило количество смертей на 17 процентов, увечий — на 7. В том же году The New York Times сообщила об ограничениях на использование клаксона в Риме, Стокгольме, Вене и Берлине, снабдив статью пространным заголовком «Сигналящий автомобилист — мировая проблема. Все страны ищут на него управу. Признано, что клаксоны являются причиной дорожных происшествий, а не средством безопасности, — давайте же обуздаем тех, кто полагается на гудок, а не на тормоза».

Утверждение, что сигнальное устройство в автомобиле — не средство безопасности, а нечто совершенно другое, до сих пор не опровергнуто. Большинство исследований в этой области анализируют связь между подачей звуковых сигналов и агрессивностью водителя. Люди в жару сигналят чаще, чем в прохладную погоду, в рабочие дни — чаще, чем в выходные; мужчины склонны к этому больше, чем женщины, а водители «мерседесов» — больше, чем владельцы старых рыдванов; человек скорее нажмет на клаксон  в городе, чем в деревне; вероятность еще увеличивается, если он при этом может сохранить анонимность.

Моя мать — классический «несигнальщик»: она женщина, живет за городом, терпелива и ездит на машине с климат-контролем. И все-таки хотелось бы знать наверняка, что со своей нелюбовью сигналить она не представляет опасности для других. Сотрудник Национального управления безопасности на шоссейных дорогах Хосе Уклес не смог назвать мне ни одного исследования, которое изучало бы связь между использованием звукового сигнала и безопасностью движения. «Ну, это как тормоза, — сказал он. — Всегда как-то считалось, что клаксон нужен».

Специалист по реконструкции обстоятельств дорожных происшествий Джефф Маттарт изучил сотни записанных камерами наблюдения аварий и ситуаций, едва к ним не приведшим. В 2005 году он пришел к выводу, что подача звукового сигнала аварийности не снижает. Он заметил, что такого не бывает, чтобы водитель одновременно крутил руль и сигналил, и что большинство вообще не сигналит. В половине случаев сигнал выражает эмоции человека, еле избежавшего аварии. Во остальных случаях он просто предваряет столкновение. «Проку от клаксона, по сути, никакого. Гудок означает: эй, я, между прочим, сейчас в тебя въеду», — говорит Маттарт.

Кроме того, подача звукового сигнала отнимает у нас ценное время. Исследование, проведенное в 2001 году британским Институтом расследования транспортных происшествий, показывает, что у большинства водителей нажатие на клаксон занимает в два-три раза больше времени, чем удар по тормозам или поворот руля. Профессиональные водители вроде таксистов управляются с клаксоном быстрее — но на то они и профессионалы.

Маттарт объясняет неэффективность звуковых сигналов тем, что для большинства клаксон — средство выругаться, а не предотвратить опасность. То есть, действительно желая избежать столкновения, гудеть вы не станете. (Вы же не ищете телефон, когда вам нужен огнетушитель.) Не исключено, что в Индии, где никто использование клаксона не регламентирует и где автомобильные гудки имеют смысл скорее экзистенциальный, чем агрессивный, водители сигналят проворнее. Но при этом шум улицы там, в буквальном смысле слова, оглушает, а смертность на индийских дорогах одна из самых высоких в мире.

Может быть, стоит обучать водителей всего мира более или менее одинаковым приемам использования сигнального устройства? Вот, например, совет от Американской автомобильной ассоциации относительно того, как надо сигналить ребенку на велосипеде: «В идеальном случае следует подать звуковой сигнал, находясь в полуквартале от ребенка…  Подавая сигнал с малого расстояния, вы рискуете напугать велосипедиста. Он может в удивлении оглянуться через левое плечо и непроизвольно оказаться у вас на пути. Хуже того, он может от страха не справиться с управлением и упасть под колеса вашего автомобиля».

Другими словами, если вы видите ребенка, который едет на велосипеде за полквартала от вас (квартал — стандартная единица длины, применяемая специалистами по клаксонам из Американской автомобильной ассоциации), можете погудеть. Но будьте осторожны: если вы что-нибудь сделаете не так, хрупкое тельце окажется у вас под колесами. От подобных наставлений мало пользы: они не научат вас правильному поведению на дороге, зато вы станете бояться автомобильного гудка, и звук вашего собственного клаксона перестанет приносить вам радость.

В большинстве городов уже действуют запреты на веселое разудалое бибиканье. Под громкий аккомпанемент подкатить к дому подружки, посигналить азбукой Морзе на стоянке у супермаркета и даже погудеть в честь Обамы — все это может обернуться штрафной квитанцией. Остается только сигналить — как мы видели, без всякой пользы —  «в целях предотвращения аварийной ситуации». Не лучше ли в таком случае вообще отменить звуковые сигналы?

В 1936 году нацисты в Берлине придумали помечать желтой краской автомобили, которые сигналили без нужды. Ненужные звуковые сигналы прекратились. Мемфис, где были приняты строгие законы против автомобильных гудков, называли в 1950-х «городом тишины». Но следить за исполнением запретительных мер очень непросто. В Каире, например, водители обходят запрет, сигналя рожками с резиновыми грушами. В прошлом году в Шанхае один водитель установил на свой автомобиль устройство, говорящее при необходимости «Осторожно, я сейчас поворачиваю». Жители Нью-Йорка ничтоже сумняшеся сигналят под развешанными по всему городу знаками «Использование звукового сигнала запрещено» — мол, в чем дело? У нас свобода слова!

Борцы с клаксонами вооружаются. В их распоряжении появилась специальная система акустического слежения, которая определяет источники и громкость сигналов, а затем передает данные на центральный компьютер. В Австралии на улицах устанавливают «шумовые камеры слежения». Кое-кто из манхэттенцев предлагает, ссылаясь на опыт нацистов, снабжать такси, нарушающие шумовой режим, особыми световыми указателями. Раздаются также предложения выводить динамик клаксона внутрь салона. Наиболее брутальные призывают подкладывать любителям посигналить бомбы в машины или, по примеру «Талибана», рубить им руки. Более умеренным средством, за которое ратует психолог Чарльз Спенс (Charles Spence), может служить острый штырь, помещенный на рулевом колесе вместо клаксона. Штырь будет внушать водителю чувство опасности, и тот не станет слишком разгоняться.

Прошлым летом я проводил отпуск в Колумбии и как-то раз оказался в центре города Медельин. На мне были темные очки, бриджи и грязно-белые шлепанцы. Неподалеку от парка скульптур Ботеро я, сверившись с картой, шагнул на проезжую часть. Вдруг взвыл клаксон. Мимо сигналя пролетели машины и мотоциклы. Я застыл как ударенный током. Но при этом остался жив — вовремя поданный сигнал спас мне жизнь.

Впрочем, не факт, что спас меня именно звуковой сигнал. Сам я поделать ничего не мог, но тот водитель заметил меня за несколько секунд до возможного наезда — их ему хватило, чтобы просигналить. Возможно, сигналить даже не было необходимости. Возможно, он мог бы нажать на тормоза. Так поступила бы моя мать. А что если бы вместо клаксона у него на руле был штырь?

Сигналят не клаксоны. Сигналят люди. Какие бы меры — законодательные и технические — мы ни изобретали, я могу гарантировать одно: мы не откажемся от клаксона до тех пор, пока от него силой не оторвут наши похолодевшие мертвые руки.