«Здравствуйте, меня зовут Ксения, мне довольно много лет, и я плохо говорю по-английски...» — именно так я бы начала рассказ о себе, если бы попала на анонимное собрание благополучных людей, у которых есть проблема, мешающая им чувствовать себя полноценными.

Я учила английский в последних трех классах школы как второй иностранный, затем год в университете. Потом почти два года провела в Америке и совершила большую ошибку с точки зрения изучения языка: нашла русских подруг. У нас были младенцы примерно одного возраста, общие интересы, мы замечательно проводили время, и благодаря Америке у меня появились очень близкие люди, но язык я улучшила лишь чуть-чуть, дополнив свой словарь бытовой лексикой. Следующая попытка — английский по скайпу, мы беседовали с прекрасной далекой афроамериканкой: ни словаря, ни грамматики, я что-то мычу через силу. Потом афроамериканка вдруг исчезла, а вместе с ней исчез и запал. Последняя попытка была полгода назад: снова уроки по скайпу, на этот раз с моей двоюродной сестрой, преподавателем английского. Поскольку мы с ней люди довольно занятые, занимались по ночам. Занятия закончились, когда я заснула во время урока.

Проанализировав свой опыт, я поняла, что выкроить два-четыре регулярных часа в неделю на занятия сложнее, чем с той же целью уехать куда-то на неделю-другую. С этой мыслью я и пришла в «Знание Центр»,  компанию, уже 23 года занимающуюся организацией обучения за рубежом. Именно там я впервые откровенно, как в кабинете у психоаналитика, со слезами в голосе рассказала о том, как я страдаю от ощущения своей неполноценности. И мне твердо пообещали сделать из меня англоговорящего человека.

«Знание Центр» старается по максимуму снять с будущего студента все хлопоты, связанные с получением визы, поэтому вам остается сделать только то, что кроме вас никто не может: получить справки в банке и на работе (пять справок за один день — я считаю, это рекорд). Всю остальную рутину — копии документов и переводы, запись в посольство — компания берет на себя. Кроме того, она оказывает все услуги, связанные с организацией поездки:  покупка билетов,  трансфер от аэропорта до места обучения, медицинская страховка. Еще «Знание Центр» страхует от потери документов.

Две недели ожидания визы — и вот курьер привозит паспорт. Вечером мы встречаемся с руководителем языковых программ Еленой Редькиной, она подробно рассказывает мне, кто и где меня встретит, что с медицинской страховкой, с кем связываться, если что. На прощание выдает мне большую папку с распечаткой всевозможной информации, имеющей отношение к моей поездке.

И вот ранним осенним утром я села на свое место в самолете и улетела в Лондон.

Оксфорд

Моя первая школа — Oxford International. В аэропорту меня встречает Кике, менеджер по социальным программам, довозит до Оксфорда и в резиденции Cambridge Terrace запускает меня в мою студию с ванной-туалетом и небольшим кухонным уголком.

Резиденция расположена в тихом уютном месте, но при этом в четырех минутах ходьбы от школы, а школа бок о бок с магазином Marks&Spenser, где продуктовый отдел битком набит готовой недорогой едой (это оказалось актуально в условиях одолевших меня бесов лени и экономии). Чуть позже, отправившись на прогулку по Оксфорду, я обнаружила, что за углом школы — главные улицы Оксфорда и все то, за чем туда едут туристы: университетские колледжи, парки, старинные башни и церкви, улочки, которые помнят Льюиса Кэрролла, Джона Толкиена, Билла Клинтона, а также магазины, рестораны и английские пабы.

Первое утро в школе началось со знакомства с Марком Чалланом — в школьных терминах он, вероятно, завуч по учебной работе. Марк усадил нас за компьютеры делать тест, сказав:

— Мы проводим этот тест не для того, чтобы решить, что у вас плохой или хороший английский, а для того, чтобы распределить вас по группам. Поэтому не бойтесь, не стесняйтесь, пишите то, что считаете нужным.

Это звучит все время: не бойтесь, ошибайтесь, вы здесь, чтобы учиться — если бы вы все знали, вас бы здесь не было. В первый же день во время знакомства с сотрудниками школы каждый из них повторяет: если вы по какой-либо причине не чувствуете себя здесь счастливым, сообщите, пожалуйста, нам.

После ланча у нас экскурсия по Оксфорду. В рассказе Беллы, сотрудницы школы, Толкиен и Кэрролл, Нарния и Гарри Поттер. На лугу колледжа Christ Church, в котором снимали столовую Хогвартса, пасутся университетские коровы. И я понимаю, что мое главное ощущение от первого дня — покой и уверенность, что из этой затеи получится что-то хорошее.

Неделя первая

Во вторник начинается учеба. Моя группа — французы, корейцы, итальянец, китаянка. Первое же задание вводит в ступор: надо встать в разных концах класса и прокричать партнеру выданное тебе на бумажке предложение. При этом остальные девять учеников заняты тем же, а преподаватель Джейми врубил громкую музыку. Мы кричим на весь квартал. Это весело и как-то сближает. Одно задание — 10-15 минут, и мы переходим к следующему. Джейми раздает листочки, включает учебный ролик на интерактивной доске. Мы слушаем, смотрим, читаем. Темп очень высокий.

Первое и главное ощущение здесь — свобода. Можно сидеть на полу, можно на парте, можно во время занятия встать и походить, писать синей, розовой ручкой или фломастером, можно калякать прямо в тексте, который для тебя распечатали перед занятием. Делай все что хочешь, если это помогает тебе учиться.

Каждый день после занятий в школе социальная программа: чаепитие, welcome drink, экскурсия, настольные игры, просмотр фильма, участие в graduation. Администрация очень просит участвовать — это важно и нужно для совершенствования разговорного навыка и снятия барьеров. Но с этой точки зрения не важно, пойдем ли мы все вместе на afternoon tea, организованный школой, или дружно и неорганизованно напьемся всей группой в ближайшем пабе.

На послеобеденном уроке преподаватель Аарон вошел в класс, сел на край парты и трагическим голосом спросил:

— Слышали новость?

— Бранджелина? — сразу же оживился класс.

Аарон попросил нас назвать фильмы, где снимались Джоли и Питт. Так мы вышли на разговор о кинопроизводстве и о том, кто в нем участвует. Аарон раздал учебные материалы. Сначала мы разбирали содержание истории двух владельцев небольшой студии, собирающихся снимать кино, затем преподаватель разделил класс: одна половина представляет режиссера фильма и автора сценария, вторая — инвесторов. Я попала во вторую. Наши задачи — заставить создателей фильма взять на три главных роли звезд, сделать конфетно-сиропный финал, перенести место действия и съемок из Парижа в Берлин и так далее. Мы уселись друг напротив друга, и начались настоящие переговоры. Кореец, немка, русская, арабка, кореянка — сидим и кричим, словно действительно бьемся за собственные деньги и за собственный фильм. Уже конец урока, Аарон выгоняет нас из кабинета, а мы еще продолжаем на лестнице:

— У нас нет денег на трех звезд уровня Анджелины Джоли!

— Правильно, поэтому и надо перенести съемки в Берлин — он гораздо дешевле Парижа!

Неделя вторая

Я начинаю понимать, что для человека, имеющего за плечами опыт советской школы, уроки английского-  это не просто изучение иностранного языка. Это тяжелое избавление от страхов и комплексов, которые мы тащим на себе многие годы после школы. Трудно привыкнуть к тому, что можно ошибаться — и никто не поставит жирную тройку, не скажет: «Способная, но ленивая».

Мы писали небольшую работу, на следующий день наша преподавательница Индия раздала нам проверенные листочки. Я развернула свой листок и расстроилась: он весь был исчеркан большими чернильными галками — не красными, а синими, — но от этого не легче. И только через пять минут я узнала, что так Индия выделяла те места, которые ей особенно понравились (обороты, словосочетания, правильные предлоги), а ошибки отмечены крестиками на полях — два или три еле заметных крестика на фоне целой стаи галок!

Со мной произошло что-то странное. Если раньше английские тексты раздражали и я всячески избегала говорить на этом языке, то теперь все наоборот: я ищу эти тексты, ищу возможность поговорить. Однажды минут на 40 застряла перед строящимся зданием физической школы Оксфордского университета: читала щиты. Что не понимала — переводила с помощью словаря в телефоне. Зачиталась. Поняла, что мне нравится говорить и слушать, что мне не страшно сказать «извините, я не поняла», и я вовсе не становлюсь после этого никчемной дурочкой в глазах говорящего. Не упускаю ни одной возможности практиковаться: как-то раз минут пятнадцать болтала с клошаром, ловившим рыбу; узнала, что мы, русские, хорошие, но мрачноватые.

После занятий мы идем разношерстной компанией обедать в бразильский ресторан. Едим стейки, обсуждаем национальные стереотипы, говорим с жуткими ошибками, спотыкаясь, но понимаем, смеемся, спорим. Итальянцы не знают, кто такой комиссар Каттани — приходится объяснять. Турок спрашивает, правда ли, что в России все ненавидят иностранцев. С одногруппником из Южной Кореи мы быстро находим общий язык, обсуждая Северную.

Учителя одинаково позитивные и мотивирующие. С ними хочется работать на пределе возможностей, и я стараюсь. При этом они большие молодцы в части установления границ: при их дружелюбном отношении ко всем не происходит чрезмерного сближения.

Расставание с Oxford International — немного печали, много приятных воспоминаний и очень много благодарности. Оксфорд всегда молодой и при этом старинный. Здесь нельзя остаться навсегда, так же как нельзя навсегда остаться ребенком, но можно иногда сюда приезжать на новые учебные программы и снова становиться его полноправным гражданином — так же как, навещая бабушкин дом, мы снова ненадолго становимся маленькими.

Неделя третья. Лондон

London School of English — одна из старейших языковых школ для взрослых в Лондоне. Резиденция Digs Ravenscourt, где живут студенты школы, — новое, с иголочки, здание с внутренним двориком, где днем всегда кто-то сидит с книжкой или ноутбуком. Автобус до школы ходит раз в четыре-пять минут. Забираешься на второй этаж и четверть часа сидишь, бездумно смотришь в окно, разглядываешь улочки, где соседствуют маленькие национальные рестораны и магазинчики. Они будто пестрая иллюстрация к урокам в Лондонской школе английского, а вывески — учебные пособия, и я достаю из кармана смартфон, смотрю в словаре новое слово и записываю его в приложение с карточками, по которым можно учить слова.

London School of English была основана в 1912 году, когда накануне Первой мировой войны возник спрос на изучение английского иностранными специалистами. Мне предстоит учиться в одном и трех ее отделений — Holland Park.

Если в оксфордской школе средний возраст учащихся был примерно 23 года, то многие студенты лондонской школы — взрослые, часто солидные люди, порой даже топ-менеджеры крупных международных организаций из самых разных стран, которым надо улучшить язык. Это очень комфортно: оказывается, ты не единственный взрослый на планете, который не очень хорошо говорит по-английски.

Первый этап, как и в Оксфорде, — тестирование. Письменное мы уже прошли онлайн, теперь очередь устного. На собеседовании мы сидим напротив преподавателя вдвоем: я и седеющий менеджер итальянской фирмы по продаже проводов и кабелей, необыкновенно элегантный. Преподавательница задает стандартные вопросы о нас, о том, почему мы приехали учить язык, мы по очереди отвечаем, итальянец запинается и теряется в поиске новых слов, и вдруг я замечаю, что под столом он яростно выкручивает себе кожу на руке, до синяков, до красных отметин. Пожалуй, это главное впечатление первого дня — то, как велик страх перед разговором у взрослого человека, который не уверен в своем знании иностранного языка.

Наконец наша группа на эту неделю сформирована: швейцарка (международная фирма по продаже цветов), хорватка (топ-менеджер банка), немец (ассистент лектора на кафедре теологии), итальянка (работает в фуд-индустрии), два француза (один из нефтяной компании, другой из компании-оператора сотовой связи) и я. Деннис, наш учитель, совсем не похож на преподавателей из Oxford International. Он не делает никаких скидок на наши знания-незнания и говорит в обычном для себя довольно быстром темпе. Тем не менее, я с радостью замечаю, что все понимаю.

В стоимость обучения входит обед из трех блюд. В школе готовят невероятно вкусную еду из местных продуктов, каждый день что-то новое, в конце — десерты и сыр. Перед очередным уроком остается еще немного времени для прогулки по городу — благо рядом чудесный парк и великолепный Ноттинг-Хилл.

В среду мы обсуждаем, как устроена презентация: с чего начать, вежливые вводные и заключительные фразы, структура. В конце урока оказывается, что к пятнице каждый из нас должен сделать презентацию по любой теме. Интересно и страшно.

В четверг нам раздали материалы для ролевой игры. Мы — две команды: администрация острова Мазанджира и международная компания, которая хочет развивать на острове туризм. У нас на руках карта Мазанджиры, мы должны набросать план проекта, решить, что нужно построить, понять, что мы можем попросить у администрации и что предложить ей. После бурных дебатов внутри команды начинаются переговоры с противоположной стороной. Администрация острова то ли в шоке от нашего предложения, то ли делает вид.

— Что?! Вы хотите привезти 5000 туристов на остров с населением 130 000 тысяч?

— Мы планируем построить десять туристических деревень вместимостью около 500 человек в каждой…

— Ваш проект совершенно не учитывает интересы коренного населения и приведет к гуманитарной и экологической катастрофе острова!

Деннис за своим столом умирает от беззвучного смеха, не забывая отмечать наши ошибки. В London School of English приняты два подхода к работе с ошибками: если задача в том, чтобы поработать над аккуратностью, — учитель перебивает ученика и поправляет, а если нужно, чтобы ученики как можно больше говорили, — пишет на бумажке, что было не так и как надо правильно. После наших «переговоров» каждый получает свою стопку бумажек. Деннис благодарит нас и говорит, что это было смешнее, чем ТВ-шоу, но нам надо учиться говорить мягче, вежливее.

К пятничной презентации я готовилась пять часов. Терзала друзей и близких вопросами: как будет «дворняга»? а «ночлежка»? как лучше перевести слоган фонда «Вера» «Если человека нельзя вылечить, то это не значит, что ему нельзя помочь»? Утром встала пораньше, ходила взад-вперед по комнате с чашкой чая и с выражением зачитывала свой доклад. В результате чуть не опоздала на занятия.

Из семи человек в группе доклады шести были связаны с работой. Ассистент лектора по теологии рассказывал о том, как правильно читать Библию, а девочка из пищевой промышленности — о том, что лучше, мед или сахар. Я же, специализируясь на темах, связанных с образованием, детской психологией и благотворительностью, сделала презентацию о российских благотворительных фондах, с которыми давно дружу.

Выхожу, под собой не чуя ног. Давно так не волновалась. Подключаю флешку к компьютеру и начинаю говорить, все быстрее и увереннее, все реже заглядывая в тетрадь. На экране мелькают знакомые лица, собаки из фонда «Не просто собака» в гостях у детских домов, волонтеры в хосписе, ночной автобус «Ночлежки», праздники фондов «Созидание», «Галчонок» и «Подари жизнь», коробки подарков для домов престарелых, «Гринпис» в горящем лесу, «Лиза Алерт» на поиске… Меня слушают очень внимательно, иногда, когда я рассказываю смешные и грустные истории о фондах, — затаив дыхание.

— Ксения, — говорит мне француз после того, как мы все удачно представили свои презентации и отправились обедать, — спасибо тебе за сегодняшнюю презентацию. Спасибо за то, что ты показала нам столько ваших лиц. Ты знаешь, мы, — говорит он и широким жестом обводит сидящих за столом и внимательно слушающих немца, швейцарку, итальянку, хорватку и еще одного француза, — мы же совсем вас не знаем. Мы вас, если честно, боимся. А ты показала нам ваши лица: вы, оказывается, смеетесь, радуетесь, вы совершенно нормальные и такие красивые.

И они все кивают мне и улыбаются, а я впервые в школе не могу ничего сказать, кроме thank you.

...На прощание я прохожу еще раз по притихшей после занятий школе. Я очень хочу когда-нибудь вернуться сюда. За эти три недели я полюбила английский язык, теперь надо просто работать, и, что самое главное, я знаю как, понимаю где, и уверена, что у меня все получится.