Павел Теплухин: Богатому с бедным трудно дружить
В четверг после обеда была очень интересная сессия, связанная с переосмыслением понятия «еврозона». Все экономические связи еврозоны, а точнее сказать, зоны евро строятся на Маастрихтском договоре, который зафиксировал несколько критериев, обязательных для исполнения странами, входящими в еврозону. Критерии, которые для любого студента экономического вуза очевидны: например, уровень ограничения бюджетного дефицита. Да, правительства должны ответственно относиться к собственным финансам, жить по средствам, тратить не больше, чем зарабатывают, ну, можно немного больше в тяжелые времена, но размеры истраченного не должны превышать определенной суммы. Казалось бы, общепонятные критерии.
Но одно дело выработать критерии и придерживаться их, когда все хорошо, а другое — следовать этим критериям, когда ситуация сложная. Оказалось, что это непросто даже для стран со зрелой экономикой. Вдруг выяснилось, что соблюдение финансовой дисциплины совсем не такая простая задача, особенно когда хочется потратить много денег на реализацию социальных программ, важных для решения политических вопросов, продвижения партий на выборах и т. д. Когда эти желания совпадают с кризисом, становится совсем плохо.
Второй момент. Европейские магистрали оказались не приспособлены к массовому перетоку капитала из стран с не очень развитой банковской системой в другие, где находятся головные офисы банков (Англия, Нидерланды, Бельгия, Люксембург), и (мы об этом уже говорили) многие страны вроде Греции и Португалии оказались обескровлены. Это был сильный удар по банковской системе и по экономикам этих стран. Естественно, правительства пытались компенсировать потери за счет собственных расходов, увеличить спрос внутри страны, но это приводило к еще большему росту дефицита бюджета, а он, в свою очередь, к инфляционным последствиям, падению стоимости государственных облигаций соответствующих стран, что делало еще менее доступными займы на внутреннем рынке, потому что увеличивалась стоимость обслуживания внутреннего рынка и так далее — в общем, весь набор проблем в полный рост.
Стало понятно, что нужно фундаментально переосмыслить все основы конструкции под названием «еврозона». Например, обязательно нужно вводить какие-то надзорные банковские институты, регулирующие перетоки капиталов, чтобы ситуация не повторялась. Понятно, что внутри еврозоны уже есть из-за этого конфликт, ведь какие-то страны от перетока капитала выиграли. Этот конфликт в силу вежливости европейцев не проявляется, но подспудно ощущается.
Другая задача — контролировать фискальную политику, то есть бюджетные дела: собственные доходы и расходы стран. Такой наднациональной структуры не существует на данный момент, потому что это последняя территория суверенитета, и государства не хотят этим делиться, очень уж деликатная вещь. Но появляется проблема, и время от времени какая-нибудь страна начинает просить денежной помощи. А местное население в более богатых странах, у которых все в порядке, начинает роптать: что это мы должны их поддерживать. Вопрос кооперации легко решается, когда все богатые, а когда какая-то проблема, то сразу хочется дружить по отдельности. Вот эти внутренние противоречия тоже тревожат европейцев.
И третья тема — новые страны, прежде всего восточноевропейские. Они все на разной стадии, кто-то уже переходит на евро, кто-то еще размышляет. Но как только ты переходишь на евро, то сразу принимаешь на себя общие для всех обязательства. И при малейших трудностях возникает волна из немцев, французов и прочих: зачем мы субсидируем бедных родственников. Опять же в силу воспитанности и терпимости это не вылезает на первые полосы газет и не приводит к национальным столкновениям, но волнение ощутимо.
Дискутируя обо всех этих вопросах, участники форума, как практически на любой дискуссии в Давосе, не ставят перед собой цели найти решение. Задача — поднять тему и проговорить, обозначить острые углы, даже поспорить. Обозначить позиции, чтобы еще раз их спокойно переосмыслить. Так, собственно, и выстраивается доверие и снимается негативное напряжение, которое время от времени возникает.