Юлия Кисина: Чудеса истребления

Мы встретились в мексиканском государстве Чиапас в деревне Чамул на горе, где живут индейцы племени тцотцил. На площади торговали кукурузными лепешками, чебуреками, тамалес и свиными пятачками. Бродя между лавками, Троцкий с аристократическим бесстрастием рассказывал мне о народах майя. Про тцоцил и тцецал он знал все.

— Американцы обвиняют испанцев в истреблении майя. А вот смотри, они живы здоровы в отличие от североамериканских индейцев.    

— У нас в Сибири тоже были индейцы, но во время российской колонизации они растворились в наваристом этносе.

Мимо нас шли народы Мезоамерики: бабушки в вышиванках, мужички с усами как у Тараса Бульбы, гусляры в соломенных шляпах, бондари, кожевенники, валялщики шерсти, гончары и текилоперегонщики.

В голубых горах тонули хвойные леса, перемешанные с кактусами и агавами. Пели экзотические птички. Мимо прошли несколько европеидов, которые на фоне местного жаркого показались ленточными червями. Солнце катилось к закату как раскаленная лопата. Индейцы семьями топтались у церкви. Присоединившись к толпе, мы вошли внутрь. Убранство храма было простым — несколько разноцветных полотнищ, схваченных шелковыми лентами под деревянным потолком. На полу — хвоя.

Множество горящих свечей.

Семьи усаживались напротив многочисленных алтарей. Мы прошли в глубину центрального нефа.

Вдоль стен тянулись стеклянные шкафы с гипсовыми фигурами святых. Каждый из них держал в руках зеркало.

[blockquote]Нам было приятно произносить еврейскую молитву, сидя среди католиков племени тцоцил[/blockquote]

— Зачем это им? — шепотом спросила я.

— Защита от злых духов. Пинг-понг. Католичество смешалось с индейскими культами. — Троцкий знал все!

Это было похоже на спиритическую спортплощадку.

Началась молитва. Мы тоже пристроились на сосновых иголках и я предложила Троцкому помолиться.

— Барух адонай — завел Троцкий. Я повторяла за ним. Нам было приятно произносить еврейскую молитву, сидя среди католиков племени тцоцил. Казалось, мы прибавили благодати ко всеобщему просветлению.

Закончив молитву, Троцкий указал мне в угол храма, и я замерла. Старая женщина, схватив курицу за ноги, совершала ею кругообразные движения перед святой Маргаритой. Длинная шея птицы напоминала змею. Рядом нараспев молились два мужчины и молодая женщина. Мы встали и подошли ближе. Старуха находилась в состоянии экстаза. Птица, опьянев от жара свечей и кругообразных движений, иногда вздрагивала, но тут же теряла всякую волю. Потом старуха принялась водить курицей вдоль тела девушки, которая, запрокинув голову, стала задыхаться. Раздался животный крик и девушка упала навзничь. Старуха еще пуще запричитала, ловко перекрутила курице шею и сунула ее в мешок, который заплясал по полу.

За спиной кто-то громко запел голосом, похожим на плач. Свечи вспыхнули еще ярче и мы вышли на темную площадь, где пошатываясь бродили глашатаи текилы.

[blockquote]Утром, по дороге к автобусной станции, я нашла у помойки обглоданную собачью ногу. Я сфотографировала ее и разослала знакомым с вопросом, что это[/blockquote]

Когда мы возвращались в наш городок, из темноты на нас глядели две собаки, склеенные задницами. Поначалу мы, городские жители, остолбенели. Я вспомнила, что где-то читала о том, что такое случается. Собаки не могли расклеиться после соития и были в замешательстве. Когда мы отошли, в темноте раздался выстрел и визг.

Ближе к полуночи мы встретили людей на ходулях. Они шли в полном молчании, освещая путь факелами.

Утром, по дороге к автобусной станции, я нашла у помойки обглоданную собачью ногу. Я сфотографировала ее и разослала знакомым с вопросом, что это. Пришли ответы: это собачья нога, обглоданная человеческими зубами.

Вечером я въехала в какой-то городок на границе с Гватемалой. Все гостиницы были забиты, кроме одной, которая находилась в непосредственной близости от железнодорожных путей. Рядом гремела музыка. Я вошла в темное узкое помещение и с трудом разглядела в темноте хозяйку, болтавшую с каким-то мужчиной. Распятие на стене было величиной с трехлетнего ребенка. Я вздрогнула. Через узкий, почти тюремный коридор меня провели в комнату номер пять. С потолка свисали клочья картона. Туалеты были раздолбанные, но чистые. На кровати, выстроенной из кирпичей, как это водится в тропических странах, лежало сомнительное белье. Я постелила полотенце, включила вентилятор, то и дело грозивший свалиться и порубать меня на кусочки, раскрыла книгу Эли Визеля «Ночь».

Достаточно привести один пассаж:

«Поезд с депортированными пересек венгерскую границу и на территории Польши оказался в ведении Гестапо. Там он и остановился. Евреям пришлось выйти и пересесть в грузовики. Грузовики направились к лесу. Людям приказали выйти. Их заставили вырыть огромные могилы. А когда они закончили свою работу, гестаповцы начали свою. Спокойно, не торопясь, они убивали свои жертвы... Каждый должен был сам подойти к краю ямы и подставить затылок. Младенцев подбрасывали в воздух и стреляли по ним из автоматов, как по мишеням. Это произошло в Галиции, в лесу близ Коломыи… на территории западной Украины».

Я читала эту книгу всю ночь. Музыка гремела до рассвета. Проститутки приводили клиентов из соседнего бара. Идея о том, что я читаю эту книгу в борделе, стала продолжением текста.

Около восьми я пошла завтракать и наткнулась на маленькую семейную лавку. В миске, из которой извлекали еду, лежала знакомая мне собачья нога.

[blockquote]Под напряженными взглядами всех членов семьи старик нарисовал божью коровку и протянул ее мне. Божья коровка не совпадала с собачьей ногой[/blockquote]

— Это собака? — спросила я, и все закачали головами, наперебой объясняя мне, что это тапескуинтл. Поскольку я не понимала, что такое тапескуинтл, я стала перечислять животных. Я назвала свинью, корову, кошку, морскую свинку, обезьяну и крысу. Но и на сей раз они замахали руками. Тогда я попросила их нарисовать мне этого зверя. Установилось молчание. Я смотрела в упор на тарелку с собачьими пальцами. Никто и не думал пошевелиться. Тогда я спросила опять, не собака ли это. Отец семейства озабоченно отправился в глубину дома. Он вернулся в сопровождении глубокого старика, которому принесли бумагу и ручку. Под напряженными взглядами всех членов семьи старик нарисовал божью коровку и протянул ее мне. Божья коровка не совпадала с собачьей ногой.

Насытившись тапесквинтлом, я села в автобус. Но и тут чудеса истребления не закончились. И они не кончались до самого конца моей длинной и насыщенной жизни.

Вечером следующего дня я узнала, что тапесквинтл — крупный грызун с пятнистой шкуркой и что он внесен в Красную книгу.