Продюсер «Дикой мяты» Андрей Клюкин: У каждого в голове должен быть свой президент

СВаш фестиваль с самого начала был международным, в 2015 году вы приглашали артистов из Грузии и с Украины, несмотря на политические конфликты. Политическая обстановка как-то сказывается на организации фестиваля и отношениях с артистами?

Конечно, сказывается. Многие артисты просто отказываются ехать выступать в Россию. Я понимаю их, но не разделяю такую позицию. Но вот увидите, все закончится хорошо, и народы, которые сейчас конфликтуют, снова будут жить дружно. Некоторые артисты тоже это понимают, так что в этом году у нас будут петь и Иван Дорн, и  SunSay, и Yuko. Все это — украинские артисты.

Я уверен, что нет народов, которые ненавидят друг друга. Есть политический контекст, и люди оказываются в него вовлечены. При этом объективно оценивать реальность очень сложно, нельзя, как в фотокамере, навести резкость и увидеть истину. Даже если бы в наши дни произошел контакт с Богом, это выглядело бы примерно так: на место выехала бы съемочная группа и сообщила нам, что некий Моисей поговорил с горящим кустом и сообщил о пришествии. Все через призму СМИ, теряются ориентиры. Мне кажется, хорошая музыка и вообще искусство способны погасить ненужные страсти и вернуть эти ориентиры. Вот, например, во время российско-грузинского конфликта на «Дикой мяте» выступали артисты из Грузии, и я горжусь этим — конфликт ушел, и, возможно, одну из его маленьких искр помог погасить наш фестиваль.

СДля музыкантов, которые приезжают на «Дикую мяту», есть какие-то правила: о чем можно и нельзя говорить или петь со сцены?

Я всегда прошу их по возможности избегать политических тем. Конечно, расписок мы не берем и в контракт такого условия не включаем. Но, мне кажется, насчет политики и так всем все понятно. Точнее, понятно как раз то, что ничего не понятно. И мне тоже. Вот, например, сейчас много говорят о Собянине и его работе на посту мэра Москвы. И я не знаю, что об этом думать. Я живу в «сталинке» и очень люблю свой дом. Мне нравится, как он выглядит: бежевый кирпич, лестницы из серого камня, перила цвета сургуча. Я захожу в подъезд и чувствую: я дома. Недавно я застал в этом подъезде рабочих, которые всю эту красоту закрашивали грязно-фиолетовой краской — плановый ремонт. Я весь вечер не мог найти себе места, по совету друзей написал на сайт мэра и на портал «Активный гражданин». И меньше чем за сутки все перекрасили обратно. Раньше такое было невозможно. После этого случая я сказал Мише Козыреву, что теперь я — убежденный сторонник Собянина. Но через некоторое время выяснилось, что мой дом может попасть под программу реновации, и для меня это стало ударом. Непонятно, что теперь делать: чествовать мэра или ходить на митинги против сноса.

Все очень двойственно, мир не делится на черное и белое. Даже если абсолютная истина есть, я в таких понятиях не разбираюсь. Зато разбираюсь в музыке, поэтому и занимаюсь ей. Я разбираюсь в простых вещах и знаю, что ненависть вызывает ответную ненависть, а любовь рождается в ответ на любовь. И этих знаний мне пока хватает.

СВы часто говорите, что артист должен заниматься искусством, а не выражением своей политической позиции. Почему? Разве выражение политических взглядов — не часть самовыражения?

Представим себе ситуацию: Большой театр, на сцене — «Лебединое озеро». И вдруг прима останавливается и начинает топить за Навального или Путина. Не отрицаю, артисты могут выражать позицию, но не на сцене и не в конкретном спектакле. К нам на фестиваль люди приезжают, чтобы слушать музыку. Я уверен, им хочется ненадолго вырваться из постоянного потока новостей и политинформации, который льется на них из каждого утюга. Мне кажется, это все происходит примерно так: вы собираете друзей, с которыми давно хотели увидеться, приезжаете на «Дикую мяту», слушаете музыку, рассказываете друг другу, как провели этот год. Ставите палатку, купаетесь в речке, бежите к сцене послушать музыкантов со всей планеты, знакомитесь с соседями по палаткам, танцуете под звездами, встречаете рассвет на смотровой площадке. И впереди у вас — еще два дня такой жизни. С зорбами, воздушным шаром и квадроциклами. Вы что, будете в такой ситуации тратить свое время на то, чтобы обсудить Порошенко или Трампа?

СВ прошлом году «Дикую мяту» хвалили за инфраструктуру: дорожки, освещение, прямо как в Парке Горького. В этом году тоже все это будет? Зачем это делать? На многих опен-эйрах люди просто бегают пьяные по грязи и радуются, и не нужно таких затрат.

В этом смысле мы не похожи на большинство российских опен-эйров. Наш фестиваль не нужно «пережить», на нем нужно получать удовольствие, он для того и делается. К нам приезжают не те зрители, которые хотят напиться водки и лечь в лужу. У нас слушают музыку, смотрят фильмы, встречаются с интересными людьми. Работает лекторий: в этом году, например, Антон Долин будет рассказывать о фантастических фильмах, а журналист Виталий Егоров выступит с лекцией «Факты о космосе, в которые трудно поверить». Еще будут творческие встречи с артистами. Музыкальная программа у нас тоже интересная, в этом году будут коллективы из десяти стран: от Штатов до Кореи, от Нидерландов до Бразилии. Нашей аудитории нужны комфортные условия. Так что на «Дикой мяте» можно размещаться в пансионатах и домах отдыха, в кемпинге работает бесплатный Wi-Fi, душевые, есть комната матери и ребенка со стиральными машинами и холодильниками. Там можно приготовить еду для малыша. На территории есть фонтанчики с питьевой водой и рестораны с кухнями разных стран. От станции «Тарусская» ходят бесплатные микроавтобусы, они привозят зрителей на фестиваль и увозят обратно. Есть прямые автобусы из Москвы. В общем, мы стараемся сделать фестиваль для людей, такой, какой хотели бы, чтобы кто-нибудь сделал для нас.

С«Дикая мята» существует 10 лет, за это время экономическая ситуация в России кардинально изменилась. Как это отражается на организации фестиваля?

Так же, как на всем остальном: доллар и евро подорожали, и привозить западных артистов теперь дороже. Хорошо, что у фестиваля за эти годы появились постоянные партнеры, которые когда-то в нас поверили и продолжают помогать.

СВ 2016-м в России запретили Outline, периодически разные православные активисты требуют запретить то один, то другой фестиваль, Arma17 после нескольких сорвавшихся мероприятий вообще решила не работать в России. Чувствуется ли какая-то напряженность вокруг проведения массовых событий?

Честно говоря, я не в курсе, что именно случилось с Outline, знаю только, что его отменили. Может быть, организаторы не прошли необходимую цепочку согласований, может, не поладили с чиновниками, полагая, что создатели таких масштабных проектов могут снисходительно общаться с властями. Может, просто передел рынка и кто-то хочет присвоить весь движ вокруг танцевальной культуры. В общем, я в этом вопросе дилетант. Но вот что касается православных активистов, то, мне кажется, они бывают очень разными. Некоторые своими действиями ставят под сомнение идеалы православия, а вокруг некоторых, наоборот, свет и любовь. Я очень люблю ездить паломником под Псков на остров, где находится могила старца Николая Гурьянова — он стал прототипом героя фильма «Остров». Там мне легко и хорошо, мысли приходят в порядок. И там есть очень интересный монах — отец Паисий. Он каждый день общается с людьми, дает им надежду и силу, чтобы смотреть в будущее. Так вот, для меня Паисий — настоящий православный активист. Здесь, как и в любом другом вопросе, нет черного и белого. У каждого в голове должен быть свой собственный президент, который решает, что хорошо, а что плохо.