«В последние годы множество жителей Манхэттена сменили имена: как мужские на женские, так и женские на мужские, — писала на прошлой неделе The New York Times. — Кажется, по сравнению со сменой пола, мощнейшей гормональной терапией, болезненными процедурами по пересадке волос и всего прочего, смена имени — просто цветочки. И все же те, кто прошел через все это, именно смену имени называют ключевым моментом в своем превращении в другого человека».

На многочисленных интернет-форумах для транссексуалов проблеме смены имени посвящены десятки тем и сотни страниц. Хотя для того, чтобы понять, как именно это важно, мне было достаточно прочесть всего одно сообщение от юзера estraven: «Для меня очень долго имя было просто названием, которое положено писать с большой буквы, — таким же, как "стол" или "стул"». Наверное, сходные чувства испытываешь, когда тебя называют, например, «мамаша» в детской поликлинике или «женщина» в магазине. За тем лишь исключением, что транссексуалам приходится слышать эти чужие, безликие обращения иногда несколько десятков лет.

«Имя, которое в моей прошлой жизни дали мне родители, было Павел, — написала мне 35-летняя Александра из Питера (Александрой она стала около четырех лет назад), — я всегда относилась к нему как неприятной кличке и поэтому очень любила в детстве играть с незнакомыми детьми. Им я всегда представлялась Сашей, к тому же я всегда выглядела довольно андрогинно».

Другими словами, первый и, наверное, самый важный мотив здесь — избавиться от старого имени. В статье The New York Times об этом очень точно говорит 25-летний Кит Ян, которого когда-то звали Лаура. «Последний раз я услышал свое старое имя на суде, — рассказывает Кит, — я испытал удивительное облегчение, как если бы наконец решился избавиться от уродливого свитера, подаренного мамой на Рождество».

Кто-то выбирает имя любимого художника или писателя, кто-то — мужской аналог женского имени или женский — мужского. Виктор становится Викторией, Евгений — Евгенией, Наталья — Натаном, а Кира — Кириллом. Иногда новое имя не приживается. «Одно имя не прижилось, другое не прижилось, так и приходится искать, пока не найдется нужное, — рассказал 30-летний Иван из Москвы (он сменил пол около двух лет назад). — Мне просто всегда нравилось это имя — Иван. И Бунин — мой любимый писатель. Так что для меня такой вопрос вообще не стоял. Когда я впервые узнал, что вообще возможно сменить пол, я сразу мысленно стал Иваном».

И он, и Александра, и многие участники трансгендер-форумов объясняют важность смены имени еще и вот чем: очень часто имя становится первым маркером нового пола транссексуала. Еще до операции по смене пола, иногда даже до гормонотерапии и, конечно, до официальной смены документов человек начинает представляться именем, которое он выбрал сам. Таким образом, имя — это первое, что он предъявляет обществу как атрибут нового пола.

Когда транссексуала начинают называть именем, соотносящимся с тем полом, к которому сам транссексуал себя относит, близкие или новые знакомые, — это уже маленькая победа. Большая победа, когда этим именем тебя называет работодатель, гаишник или девушка в паспортном столе. Другими словами, большая победа — это когда твое новое имя и твой новый пол записаны в твоих документах. Это очень важный момент — документы (читай: официальное признание обществом твоего пола) для многих оказываются важнее самого факта перемены пола. Поясню, что я имею в виду словами петербурженки Александры. «Я бы, может, и не пошла на полостную операцию, если бы можно было получить женские документы без нее, — написала она. — Я выглядела очень женственно и после курса гормонов, какой-то ненависти к собственному половому члену я не испытывала. Живут же люди с огромными родинками или еще какими-нибудь физическими несовершенствами». Но в России на практике все устроено так, что получить документы можно только сменив пол. Я говорю «на практике» — потому что в теории нет закона, запрещающего менять документы до полостной операции. В законе лишь говорится, что поменять запись о поле в акте гражданского состояния можно, предоставив «документ установленной формы об изменении пола, выданный медицинской организацией».

Но в России нет формы установленного образца, которую могли бы выдавать после сделанных операций медицинские учреждения и по которой российский загс менял бы документы. «Моего друга завернули со справкой о мастектомии, — пишет на форуме сайта transsexuals.ru юзер zveroboy, — сказали, что в справке не указано, что мастектомия — это операция по смене пола». Там же ему отвечают, что у кого-то такую справку принимали.

«Транссексуал, придя в загс, никогда не знает, повезет ему или он услышит очередную отговорку, — рассказывал Иван. — Например, часто работники загса не признают подавленной репродуктивную функцию сменившего женский пол на мужской, если он сделал только "верх"». Хотя в реальности эта функция уже подавлена в результате курса тестостерона. Поэтому, получив отказ в загсе, нужно обращаться в суд. «У меня на то, чтобы поменять паспорт, ушло полгода», — добавляет Иван. Наша героиня Александра занималась этим три года. Дольше, чем непосредственно физиологической сменой пола.

Можно подумать, что по большому счету какая разница, что там у тебя в документах, когда ничего в тебе самом уже не говорит о твоем прежнем поле. Про это очень хорошо говорит мистер Эм Уитни все из той же статьи в The New York Times. «Со старыми документами ты каждый день как будто ходишь по минному полю — необходимость показывать, например, права с фотографией и именем кого-то, кто вообще не существует, просто сводила меня с ума».