Шесть открыток с фестиваля Flow

Открытка первая. Кэмп на электростанции

Девушка — диско-шар. Девушка-змея. Парень в золотом трико. Крупный мужчина в костюме с пэкменом. Сразу за рамкой металлоискателя на территории теплоэлектростанции Сувилахти — толпы людей, которые могли бы сойти за героев комедийного мюзикла о хипстерах. Такого количества людей во впечатляющих нарядах я не видела ни на других европейских музыкальных фестивалях, ни в лучшие годы «Пикника Афиши». Когда журналы о моде летом начинают писать о том, как «фестивально» одеться и накраситься, я усмехаюсь: с 2010 года в России перевелись те, кто действительно специально наряжается на фестиваль в этнические халаты, нейлоновые платья до пят в стиле семидесятых и в золотые пиджаки. Таких идейно заряженных в эпоху новой скромности единицы. Увлечение карнавалом в Москве прошло лет пять назад, любители музыкальных опен-эйров повытаскивали перья из головы, распродали кимоно с бахромой на «Авито» и влезли в серые футболки и треники — неприметно, удобно и как-то безопасно, что немаловажно в свете постоянных полицейских рейдов на музыкальные тусовки. Одним словом, понятие «фестивальная мода» уже лет пять как казалось анахронизмом, но выяснилось, есть еще островки кроме совсем уж дикого Burning Man и VIP-зоны фестиваля Coachella, где поп-звезды после выступлений позируют фотографам, словно на красной дорожке.

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Фото: архив Flow Festival/Flickr

На Flow образ райской птички так же важен, как билет на вход, и этот коллективный кэмп очаровывает. У тех, кто не собрался на фестиваль должным образом, была возможность по-быстрому сплести себе венок из полевых цветов и папоротников прямо на месте — это устроил один из партнеров фестиваля и обеспечил вокруг своего стенда с охапками растений непрерывное копошение девушек, уходящих с целыми садами на голове. На третий день фестиваля, когда начался ливень, один из моих друзей, не отличавшийся тягой к эпатажу, решил не покупать одноразовый дождевик-пакет, а завернуться вместо этого в термоодеяло из золотой фольги и в таком сияющем коконе проходить весь день.

Все эти люди еще и бесконечно улыбались друг другу. Улыбались, прежде чем разойтись с кем-то в узком месте, улыбались, заказывая в палатке с едой тарелку веганского карри, и так далее. Я в это очень быстро включилась и продолжаю в том же духе до сих пор.

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Открытка вторая. Красный сад

— Вы отлично пахнете! Что это?

— Это Black Orchid, дорогая.

Парень в красной пижаме и с усами как у порноактера семидесятых совсем не против того, что незнакомка утыкается носом ему в шею, чтобы втянуть запах «Черной Орхидеи». Он позирует с нарочито строгим лицом, когда я направляю на него телефон. Вокруг меня толпа людей в красном — резиденты сцены Red Garden на фестивале Flow. Я думала, что самое сильное переживание фестиваля будет связано с выступлением Ланы Дель Рей — говорят, живьем она до смешного плохо поет, — я собиралась висеть на шее кого-то из московских друзей и плакать слезами пьяного умиления под Summertime Sadness. Но по прошествии некоторого времени после возвращения в Москву с наибольшей теплотой вспоминается именно этот квир-садик: все три дня фестиваля, стоило мне оторваться от своей компании, ноги сами приводили меня на сцену, где толпа людей в красном, сменяя друг друга за диджейским пультом, устраивала легкий беспредел.

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Каждый из них был словно гамельнский крысолов, который незатейливой игрой на дудке завлекал детей и уводил их в лес. Многие, кто только что просто бежал мимо Red Garden с выступления одного большого артиста на другую сцену, где вот-вот начнет играть другой не менее выдающийся музыкант, заслышав незатейливые диско-песни, внезапно меняли траекторию и начинали втискиваться в крошечный пятачок танцплощадки. Здесь иногда творилась такая давка, что танцевать было невозможно — только махать над головой руками, подвывать тому, что играет в колонках, и смотреть, как люди в красном карабкаются на столы с аппаратурой и скачут на них.

«Меня зовут Аманда. Ты будешь снимать меня на фото, или на видео?» — двухметровый трансвестит раскрывает веер и встряхивает волосами длиною до пояса. Ребята из Red Garden тщеславны: каждый, кого я сфотографировала, после отыскал себя в бесконечном потоке фотографий инстаграма с хештегом #flowfestival и оставил мне какой-то милый комментарий. Так, по их комментариям, мне удалось узнать, кто все эти красные люди: среди них оказались управляющая легендарного лондонского магазина World’s End, который основала Вивьен Вествуд, тату-мастер, художница, несколько стилистов и музыкантов — в общем, богема со всего Евросоюза и отколовшейся от него Великобритании.

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Фото: Lana Del Rey Twitter

Открытка третья. Лана

Лана Дель Рей вышла на главную сцену фестиваля в костюме Adidas. Впрочем, традиционные розы в волосах были на месте. Неплохой стратегический ход: культивация образа хиппи и голливудской дивы на протяжении восьми лет могли утомить слушателей, пришло время попробовать треш. Получилось удачно: кто-то вышел из себя, кто-то издавал вздохи умиления, многие были в шоке и не скрывали этого.

«Что такого особенного в Лане Дель Рей? — спрашивали у меня, когда я говорила, что еду на Flow в первую очередь, чтобы ее послушать. — Без звукорежиссера она поет ужасно, чувством стиля не отличается». Во-первых, она из немногих патриотических певиц, не вызывающих тошноты. Лана и американский флаг не могут существовать друг без друга. Можете ли вы представить кого-то столь же обаятельно кутающегося в триколор и поющего, скажем, про березовый сок без иронии и вдобавок так чувственно?

Насчет своего вокального мастерства у Ланы нет иллюзий: в одном из видеоинтервью она прямо говорила о том, что она в первую очередь поэт-песенник, живые выступления не ее конек, и давние поклонники это знают, но все равно приходят на концерты. Она, как молодая Татьяна Буланова, подкупает обаянием неловкой дебютантки, которое сохраняется после восьми лет полных стадионов.

Осознание того, что Лана Дель Рей великая певица, пришло, когда мы с друзьями решили выбраться с главной сцены до конца ее выступления. Она пела, а мы прошли рядов тридцать — закончились границы огромного танцпола, но не толпа. Мы пересекли фудкорт за сценой — на лавках, замерев, стояли сурикатами фестивальные девицы, а мы всё выбирались и выбирались из гущи людей. Пройдя, казалось, полкилометра в неизвестном направлении, мы будто и не удалились от Ланы — это фокусы фестивальных звукоинженеров, которые каким-то образом умудрялись и доставлять звук с главной сцены в самые дальние углы территории, и не перекрывать другие площадки. Взобравшись на скейтерскую рампу, мы наконец не без трепета обернулись назад и предсказуемо увидели огромное поле людей. Ланы с такого расстояния не было видно — позже мне рассказали, что она обнималась с фанатом, который выскочил на сцену.

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Фото: архив Flow Festival/Flickr

Открытка четвертая. Люди в пакетах

На второй день фестиваля начался шторм — такой, что за стеной ливня в ста метрах стало плохо видно людей. Пройдет десять минут — и на единственной открытой сцене, работу которой не приостановят на время шторма, начнется рейв в пакетах. На фестивале Flow официально запрещены зонтики: во-первых, что может быть бесполезнее зонтика в толпе скачущих под музыку людей, во-вторых, можно же и спицей в глаз получить. Все упаковались в желтые и розовые дождевики. Кто плясал на питерском фестивале Present Perfect под проливным дождем, кто плавал в лужах на «Нашествии», того полиэтиленовым рейвом не удивишь: сегодня дождевик, пожалуй, больший маст-хэв для ездока по фестивалям, чем вычурный костюм. Больше желто-розовой шуршащей толпы впечатлило другое: совершенно незаметно, никак не мешая людям, сотрудники фестиваля проложили мостики через самые крупные лужи и заложили раскисшие газоны пленкой, чтобы те, кто отсиделся первый час ливня в укрытии, смог дожить до конца дня в сухой обуви.

Открытка пятая. Aphex Twin — дух

Ричард Дэвид Джеймс из тех, кто гастрольный чес оставил много лет назад. Его выступление на Flow было заявлено как последнее появление на публике в 2017 году, поэтому к сцене Lapin Red Arena на Сувилахти размером с один из московских клубов-гигантов, где должен был сыграть Aphex Twin, стянулась чуть ли не половина зрителей, многие встали плотными рядами на улице далеко за пределами входа. Его выступление было похоже на спиритический сеанс. Представьте: стоите вы где-то ближе к выходу, перед вами тысяч семь человек и за вами еще три тысячи, вас освещают шестнадцать двухметровых экранов, транслирующих психоделический видеоряд, и посередине стены света вы видите точку, словно поставленную фломастером на этой картине. Это голова Афекса Твина. А теперь представьте, что перед вами не семь, а все десять тысяч человек, и вы уже не можете видеть эту точку, как бы вы ни карабкались на шею бойфренда. Вам остается только верить в то, что треки с Cheetah EP, которые вы можете угадать с трех нот, играет сам Aphex Twin. Как верить, что магический кристалл на веревочке шевелит не дрожание руки медиума, а присутствующий в комнате дух. Самой навязчивой шуткой вечера было показать пальцем куда-то в сторону потолка и сказать: «Там — Афекс».

Открытка шестая. Фрэнк Оушен, вид сзади

Самое обманчивое опасение человека, который только что заходит на территорию фестиваля Flow, заключается в том, что за три дня он может порядком устать от музыки, от постоянной беготни туда-сюда по огромной территории ТЭЦ. Все закончилось, наоборот, слишком быстро: раз — и я уже жду выступления Фрэнка Оушена, его концерт закрывает шоу на главной сцене.

Он был единственным, кто опаздывал. На Flow действовала особая магия: все артисты — даже The XX и Лана Дель Рей, выхода которых вам пришлось бы ждать лишние полтора часа в Москве, — в Хельсинки начинали играть ровно в то время, которое было указано в расписании. И вот проходит двадцать минут — Оушена нет. Нет его и через час. Наконец, ожидание на уставших ногах было вознаграждено: его выступление было, пожалуй, самым трогательным и интимным. Он возился с монструозной саунд-системой и, стоя на коленях, играл на электропианино, которое лежало прямо на полу — и все это с нескольких ракурсов транслировалось на сценические экраны в режиме реального времени. Пожалуй, этот момент можно было бы напечатать на открытках и рассылать их из Хельсинки: еще не глубокая ночь, на подъемном кране крутится диско-шар, толпа смотрит на саму себя и на спину поющего Фрэнка Оушена.