Этим летом Институт социального анализа и прогнозирования РАНХиГС провел исследование среди взрослых и пожилых людей о смерти. От массовых опросов обычно ждут только цифр. Это ошибка. Любое интервью — это прежде всего разговор. Нас часто спрашивают: «К чему вам это? Что, со стариками больше поговорить не о чем?»

Конечно, тем для разговора много: о семье, невзгодах, любви, сексе, работе, пенсии, внуках, здоровье и, вне всякого сомнения, о смерти.

Тема смерти соотносится с тремя фундаментальными вопросами, на которые нельзя найти ответ в одиночку.

Во-первых, это философский, отчасти религиозный вопрос о смысле прожитой жизни, связанный с размышлениями о прошедших годах, ошибках и неудачах, достижениях и предметах гордости. Тема смерти выступает триггером не только для подведения итогов, но и построения своей биографии, законченного жизненного пути, осмыслению которого и посвящены последние годы жизни. Для рассказа нужен собеседник. Нельзя говорить в пустоту.

Если семья не готова говорить о смерти с пожилым родственником, есть ли она?

Во-вторых, через смерть мыслится идея рода, сообщества близких, включающего человека в частную историю большой семьи. Счастье в старшем возрасте — это осознание себя частью чего-то большего, чем индивидуальная жизнь, история институтов и даже государств. Размышления о смерти, своей и своих близких, позволяют осознать хрупкость мира, а через это огромную ценность личных отношений, интимности и близости, которые дарит семья. А если семья не принимает такого разговора, есть ли она? Не номинальная, приписанная в метриках или документах на жилье, а реальная, дарящая смысл существования.

В-третьих, уход из жизни связан с завещанием, справедливым распределением накопленного среди потомков. Отсутствие рационального, оговоренного распределения благ при жизни завещателя приводит к чудовищным конфликтам среди родственников, претендующих на наследство, после смерти. Поэтому размышления о смерти, подготовка к ней — это и воспроизводство справедливости в семье, возможность договориться и понять позицию каждого, а значит, сохранить интимность и близость семьи.

На самом деле разговор о смерти — это соломинка, за которую держится старик, оставаясь живым. Нужно лишь поддержать его и не отворачиваться

Люди старше 70–75 в исследовании практически не участвовали: недомогания, проблемы со слухом, передвижением, самообслуживанием. Поэтому мы общались не только со стариками, но и с членами их семей, проживающими вместе, ухаживающими, помогающими преодолевать бытовые сложности. Всего опрошено 2000 человек: 1120 пожилых старше 65 лет и 880 членов семей.

Типичный диалог:

— Умру скоро. Это лето переживу — и на кладбище.

— Чего так?

— Устала, не слышу.

— Может, слуховой аппарат купить?

— Зачем? Жить осталось всего ничего. Болит все, не хожу.

— Может, какие лекарства?

— Зачем? Купишь лекарства, попробуешь — чуть полегчает и дальше то же. Выбросишь большую часть. Нет, зажилась на этом свете. Пора уходить. Устала.

На этом многие останавливаются, комкают разговор, зовут внуков, рассказывают какую-нибудь невнятицу. Говорить о смерти — тяжело. Но там, где кончаются слова, все только начинается. На самом деле разговор о смерти — это соломинка, за которую держится старик, оставаясь живым. Нужно лишь поддержать его и не отворачиваться.

84 процента россиян старше 65 готовы разговаривать о смерти и не видят в этом ничего предосудительного, более того, многие испытывают потребность в подобных разговорах. 72 процента признаются, что регулярно думают о смерти. Большинство — в одиночестве. Каждый второй не может назвать никого из своего окружения, с кем бы он мог поговорить о смерти. Одни считают, что не нужно родственников отягощать своими страхами; от страхов других отмахиваются сами родные.

Под аффектом от ухода значимого близкого любой человек становится легкой добычей мошенников, наживающихся на чужом горе

Результат закономерен. Размышляя о смерти в одиночестве, человек отдаляется от своих родственников, встречает непонимание, а подчас и агрессию в отношении своего желания обсудить предстоящий уход из жизни. Только треть стариков однозначно утверждает, что готовится к смерти, только четверть откладывает деньги на свои похороны.

— О смерти мы не говорим, но я тайком от мужа скопила немного, — отвечает на вопросы пожилая женщина. — На двоих по нынешнему времени надо минимум тысяч сто пятьдесят на похороны. Половина уже есть, другую — лет за пять соберу, а там и время подойдет. Больше всего боюсь одна остаться или мужа оставить. Как он без меня? Самой одной остаться еще страшнее. Вот эти мысли гоню, даже не думаю об этом. Больше пятидесяти лет вместе, срослись намертво.

Четверть тех, кто делает сбережения на свои похороны, накопили меньше 50 тысяч рублей. Треть — от 51 до 90 тысячи, остальные — больше 90 тысяч. Из-за собственной немощи, отсутствия поддержки и нежелания привлекать к себе внимание подготовка стариков к смерти ограничивается сбережениями: во многих семьях даже не обсуждается организация похорон, особенности монументов и прощания, заранее не просчитывается бюджет.

Это приводит к ненужной суете во время похорон, которая лишает близких полноценной возможности проститься с ушедшим. А под аффектом от ухода значимого близкого любой человек становится легкой добычей мошенников, наживающихся на чужом горе. Отложив на последний момент экономические вопросы похорон, семья лишает себя возможности получить качественную услугу со стороны похоронных агентств.

Старость — это время ментального одиночества. Четверть граждан старше 65 лет живут одни. Однако и те старики, кто остается в семьях и имеет возможность регулярно общаться с родными и близкими, часто испытывают острое чувство одиночества, не последняя причина которого — категорический отказ близких говорить о смерти и подготовке к ней.

Поговорите со своими стариками о смерти. Попробуйте. Это не так сложно.

Дмитрий Рогозин — полевой интервьюер, сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС при Президенте Российской Федерации.

Полностью исследование будет представлено на конференции «Общество для всех возрастов» 6 октября в Пресс-центре МИА «Россия сегодня» на секции: «Практики и политики активного долголетия: общероссийское исследование Президентской академии».