В ЦВЗ «Манеж» открылась выставка работ классиков советского репортажа, запечатлевших эпоху оттепели. Из фотографов того времени почти никого не осталось, а вот Хрущев на снимках как живой
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Фото предоставлено Московским домом фотографии
Выставка «Никита Хрущев и его время» проходит в том самом Манеже, где Хрущев когда-то кричал художникам-авангардистам: «Вы что — мужики или пидорасы проклятые, как вы можете так писать?» Открывая нынешнюю экспозицию, Ольга Свиблова вспомнила этот момент, деликатно обойдя бранное слово, но добавила, что потом он говорил: «Не с теми я пошел, надо было с вами, бородатенькими». «Вот признать это мог не каждый», — считает Свиблова. По ее мнению, он — результат сталинского режима — как мог, вел корабль под названием «СССР» вперед: «За ним шли люди, за ним шли фотографы, в этот период они снова появляются. Эта хрущевская оттепель была оттепелью и для советской фотографии».
На выставке присутствовали и внуки Никиты Хрущева: Юлия Леонидовна Хрущева и Алексей Алексеевич Аджубей. Очень волнуясь, они говорили о том, что их дед верил в идею и что на одной чаше весов, конечно, есть и плохие дела, но на другой очень много хороших.
Из мэтров фоторепортажа в зале присутствовал только Виктор Ахломов. Но рассказывать о том времени наотрез отказался: «Нет, не могу, не хватает духовных сил».
Помнящий о хрущевском времени только по рассказам родителей, Николай Канавин по фотографиям определил, каким человеком был Никита Хрущев.
«Разумеется, он продукт своего времени, фигура очень противоречивая, но он такой, какой есть; смотреть на образы того времени очень интересно, в конце концов это счастливое время моих родителей», — добавил он.
Дедушка Василия Церетели Зураб дружил с сыном Никиты Хрущева: «Я знаю, что они одно время были очень дружны, их многое связывало, но деталей, к сожалению, не знаю». Зато выставка дала Василию Церетели возможность увидеть эпоху деда своими глазами.
А вот что рассказали несколько членов клуба «Сноб» о своем отношении к Хрущеву и той эпохе.
В 1965 году состоялась моя первая поездка в Россию вообще. И хоть это было уже после отставки Никиты Хрущева, думаю, именно в его время границы как раз начали открываться, приезжали туристы, стал возможен обмен студентами. Я тогда работал в турагентстве, сопровождал каких-то врачей. Помню, жил в общежитии МГУ, и там были очень строгие дамы, которые охраняли вход — друзей провести, собраться вечером было очень непросто.
Воспоминание от города: запах бензина и дешевого табака.
Для меня это путешествие стало большим открытием, потому что родители всегда говорили про Россию, и тут я сам, лично наконец-то увидел ее. Запомнилось, что сразу появилось много друзей, был очень теплый прием.
Про политику я тогда вообще не думал. Но думаю, что Хрущев много сделал для страны: в конце концов, он положил конец культа личности Сталина, а это очень большое дело.
Я в это время был студентом, и мне было совсем не до Хрущева: такой смешной лысый толстяк, какие-то глупости говорил... Потом уже я с грустью узнал, что это именно Хрущев в 56-м году через Андропова приказал повесить Имре Надя, только недавно это обнаружилось. Это был ужасный поступок. Но на его совести и другие смертные казни. А на вид такой добродушный человечек. Вся его личность передана гением Евгения Леонова с той поправкой, что Леонов сам был Большой человек, Хрущев был помельче, чем леоновские короли, такой же смешной и человечный на вид, вожжа под хвост и все такое, но внутри был как любой советский руководитель — андроид и палач! Тогда я этого не понимал, сейчас понимаю. В общем, ничего хорошего я о нем сказать сейчас не могу. А что касается оттепели, не он, так кто-нибудь другой провел бы эту политику.
Я помню только то, что мама рассказывала, как она давилась в очередях за хлебом, было много фанаберии, конечно, и всего чего угодно. Но я считаю, что это было замечательное время. Потому что оттепель, потому что после страшного, невозможного, невыносимого террора пришло другое — оно не могло быть сразу прекрасным, благодушным и великолепным, оно было таким, какое оно было, с идиотизмом, глупостью. И все-таки эта личность вызывает у меня позитивные эмоции. Облик его, кстати, возникает в голове благодаря Эрнсту Неизвестному. Вообще Хрущев был удивительный персонаж, который смог преодолеть некоторые табу, он был художник по сути, устроил грандиозный перформанс в масштабе всей страны. Разумеется, есть люди, которые его сегодня ненавидят, но кто-то же и боготворит.
