Делали все, как полагается: растворяли водой и сахаром, чтобы отбить горечь полыни. В этом было что-то от давно минувших дней, когда художники и разные фрики верили, что Нью-Йорк — это Париж конца XIX века, только с небоскребами. С тех пор многие разочаровались в богемности Нью-Йорка — тот же Могутин, про которого раньше говорили «живет в Америке, где пишет радикальные порнографические стихи», все чаще обретается в Берлине. Фриков не то чтобы поубавилось, но они стали как-то менее заметны — глянцевые светские персонажи выдавили их, будто горькую траву.

На выставке Могутина в Envoy Gallery, однако, объявилась дамочка, которую сложно было не заметить, — брюнетка на высоченных каблуках с волосатыми подмышками, ярко накрашенными губами и низким голосом, эдакая более грубая версия Эми Уайнхаус. Звали ее Леди Фэг (Ladyfag), она оказалась женщиной, изображающей мужчину-трансвестита. Я увидела мельком на ее спине татуировку в виде звезды. «Это звезда Давида, — пробасила Леди Фэг. — У меня еврейские корни». Выяснилось, что Леди Фэг устраивает веселые вечеринки для узкого круга желающих, и узнать о них можно только от нее лично.

Выставка же Могутина была целиком посвящена навязчивым образам гей-субкультуры. Мальчики, трусы, дилдо. Пришедшим на открытие юношам в спортивных костюмах представленное искусство явно понравилось. В Нью-Йорке так всегда — девушка сталкивается со страшной конкуренцией: с одной стороны, в городе полно геев, с другой — фотомоделей. В последнем можно было убедиться в тот же вечер на квартирнике модели Екатерины Бокий, где все девушки отличались худобой и миловидностью. Хозяйка вечера Катя Бокий выросла во Владивостоке, потом работала моделью в Европе, затем перебралась в Нью-Йорк — здесь она снимается для журналов и каталогов и учится в Колумбийском университете на искусствоведа. Катя говорит, что Гринвич-Виллидж — это лучшее место на свете, потому она и сняла себе здесь квартиру. Собственно, новоселье мы и отмечали.

Похоже, благодаря русским моделям фэшн-мир усвоил базовый русский язык — по крайней мере иностранцы, что были на вечеринке, бойко говорили «да» и «нет». Фотомодель Лиза Кант (Lisa Cant) в качестве приветствия произносила «С днем рождения!», и все над этим потешались. На той же вечеринке была питерская художница Даша Фурсей, которая многим запомнилась на недавнем «Арт Базеле» в Майами как самопровозглашенная «Мисс Современное Искусство» (она так и ходила — в короне, бикини и с лентой через плечо). Мы с Дашей обсудили, где же все-таки лучше живется творческим личностям: в Берлине, Париже или Нью-Йорке. Даша считает, что в Нью-Йорке: «Я уже в аэропорте JFK чувствую, что дома».

И все же пока одни в Нью-Йорк стремятся, другие его покидают. В пятницу в бруклинской студии Шимона Окштейна (Shimon Okshteyn) художница Даша Кудинова устроила прощальную вечеринку для своих друзей и коллекционеров. Даша как-то однажды прилетела в Нью-Йорк и задержалась тут на шесть лет. Теперь решила, что пора возвращаться. «Куда ты, Даша?» — спрашивали ее. Даша отвечала с видимым волнением: «В Москву. Хочу попробовать пожить там. Или еще где-то, если не понравится. Здесь мне все уже ясно: энергии не те». Гости недоумевали и жевали бутерброды, которые Даша сама заботливо приготовила. Некоторые присматривались (читай: приценивались) к ее работам: на одной стене висели причудливо сделанные объекты из бусинок, сетки и прочей чепухи, а на другой — абстрактная живопись. Потом были танцы. Фотограф Роберт Уитман (Robert Whitman) снимал курящих барышень для своей новой книги, которая будет ровно об этом: люди и сигареты. Окштейн, один из немногих художников из СССР, добившихся успеха в Америке, показывал гостям каталоги своих выставок. Это была еще одна веселая, шумная, ни к чему не обязывающая вечеринка. Нью-Йорк не любит прощаний.