Belly, Tonic и другие покойники
Записан этот шедевр был гораздо раньше, но обрел вторую жизнь благодаря экранизации мемуаров Кэролла, с юным Лео ДиКаприо в роли автора. Его куплеты представляли собой этакий люмпен-вариант стишка The Gashlycrumb Tinies поэта-иллюстратора Эдварда Гори — список бесславных кончин (Тедди нанюхался клею, Кэти передознулась и т. п.), а немудрящий припев констатировал: These are people that died, died. They were all my friends. «Это люди, которых нет, нет. А ведь были мои друзья». По сравнению со сложносочиненными страданиями, скажем, Курта Кобейна, песня казалась мне удивительно идиотской.
И, тем не менее, в последнее время она почти беспрерывно крутится у меня в голове, когда я читаю Times или блуждаю по местным блогам. Как Кэролл, я прожил в Нью-Йорке достаточно долго, чтобы самому составить похожий мартиролог — только состоит он не из имен, а из адресов. Целое поколение моих любимых мест успело кануть в Лету. Ничего самого по себе трагического в этом нет: жизнь в этом городе подразумевает постоянное обновление, шелушение шкуры и рефлекторное отбрасывание хвоста. Что в свою очередь подразумевает постоянную смерть всего, к чему ты успел привыкнуть. Но в последнее время этот круговорот сильно убыстрился — сперва из-за так называемой джентрификации («облагораживания»), душившей галереи и рок-клубы ради бутиков и винных баров; затем из-за кризиса, вовсю душащего бутики и винные бары ради пустых витрин и задраенных штор. (За которыми через пару лет неминуемо закопошатся галерейщики, и цикл начнется заново.) Список жертв уже набрался внушительный. Настолько, что из него одного складывается подобие мини-портрета города. А заодно и мини-автобиография. Вот несколько самых дорогих автору покойников.
Belly
Мой личный эквивалент кафе «Маяк». В 2005-2006 годах я ходил в этот малюсенький бар на Орчард-стрит с такой регулярностью, что он превратился в подобие вечернего офиса. Знакомые в поисках меня заглядывали туда, не потрудившись даже позвонить, — и чаще всего находили. Главной чертой Belly было идеально взвешенное соотношение респектабельности и разрухи: обшарпанные бордовые стены, несметное число просиженных диванчиков и пять-шесть сортов хорошего вина за пять-шесть долларов. Над баром висела грифельная доска со списком коктейлей по украденным у более претенциозных соседей рецептам. (Они так и назывались: «Украден из Schiller's», «Украден из Nobu».) В углу, как правило, кто-то тихо диджействовал с айпода. По первой же просьбе айпод легко заменяли на ваш: вкусу завсегдатаев доверяли. Кроме того, в этой обстановке почти любая музыка звучала одинаково хорошо.
Причина смерти: захват Нижнего Ист-Сайда в 2007 году публикой, предпочитающей чилийскому караминеру пиво, а айподу — телевизор, настроенный на спортивный канал.
